— Надеюсь, вы сумеете позаботиться о моей сестре. — Тереза пристально смотрит на Льера. Ей нелегко было примириться с мыслью, что я буду жить в другом мире. Впрочем, гораздо сложнее ей оказалось смириться с мыслью, что она тоже элленари.
— В этом можете не сомневаться, — произносит Льер, но рука его на моей талии напрягается.
Ему тоже достаточно сложно забыть прием, который ему оказали, когда мы впервые вернулись в Мортенхэйм вместе. Впрочем, зная моего брата, можно сказать, что все прошло хорошо: Винсент всего лишь сообщил Льеру, что он меня не достоин и меня не получит. После этого пришлось применить все свои дипломатические способности, чтобы разрешить межмировой (буквально) конфликт. Стоило немалых трудов убедить Винсента в том, что кроме Льера мне никто не нужен.
Тереза отреагировала гораздо спокойнее, хотя первые несколько визитов всерьез присматривалась к моему будущему мужу. Когда произошел переломный момент, я затруднялась сказать, но сейчас ее к нему отношение было совершенно другим, нежели чем при первой встрече.
Я это видела и чувствовала, поэтому положила руку на ладонь Льера и улыбнулась.
— Тереза шутит, — мягко сказала я и укоризненно посмотрела на сестру.
Та приподняла брови.
В эту минуту поздравлять нас подошли Эльгер и Шарлотта. Если честно, я не думала, что они примут мое приглашение, но неожиданно они приняли. Еще более неожиданно мой брат прилюдно извинился перед Эльгером и его женой за «оказанное ранее недоверие и недостойное отношение», после чего между ним и Луизой окончательно воцарился мир.
Взглянув в их сторону, я поняла, что ни время, ни даже серьезная размолвка длиною в год их чувства не приглушила. Винсент и Луиза до сих пор смотрели друг на друга с такой любовью (когда думали, что никто не видит, особенно мой брат), что мне хотелось улыбаться. Впрочем, теперь я улыбалась все чаще.
При Дворе меня называют Солнышком. За глаза, разумеется, потому что звать ее аэльвэйрство Солнышком достаточно сложно. Моя магия стала еще сильнее, и мне кажется, что это еще не предел. Мне хочется верить, что наше с Льером правление возродит не только Аурихэйм, но и Двор Жизни, пусть даже нам отведено для этого безумно мало по меркам элленари времени.
— Поздравляем, — следующее поздравление уже от Винсента и Луизы.
Луиза меня обнимает, и мне кажется, что сердце разорвется от счастья, когда брат впервые пожимает руку Льеру.
Поздравления на нас продолжают сыпаться, сыпаться и сыпаться, мы то улыбаемся гостям, то слушаем тосты, то танцуем. В нашем мире я вышла замуж за Ричарда Аддингтонского, проще говоря — нового графа Аддингтона, которому ее величество Брианна за какие-то особые заслуги даровала давно оставшийся без присмотра титул аристократа-заговорщика. По этому поводу злые языки тоже прошлись, но мне все равно. При энгерийском дворе и в нашем поместье мы будем появляться не так часто (говорят, новый граф Аддингтон очень любит путешествовать и хочет показать своей жене весь мир).
Это придумал Винсент и, честно говоря, я ему благодарна, потому что совместить нашу цивилизацию и Аурихэйм достаточно сложно. Льер считает, что рано или поздно настанет время, когда элленари и люди смогут принять друг друга, я же пока не столь оптимистична (особенно вспоминая Амалию и все, что тысячелетиями творилось в Аурихэйме). Амалия, кстати, тоже выходит замуж, родители подыскали дочери в мужья кого-то из местных аристократов, а мы с Льером решили, что ей точно не стоит возвращать память. Пусть все остается как есть, для девушки это шанс начать новую жизнь и быть счастливой.
Есть еще одна причина, по которой я считаю, что элленари и люди пока не готовы друг друга принять. Первые по-прежнему относятся к людям, как к «смертным», и мне потребуется не год и не два, чтобы это изменить. Если честно, не уверена, что у меня это вообще получится, но я постараюсь. По крайней мере, сделаю все от меня зависящее.
— Графиня. Граф Аддингтон, — поздравления от Уитморов.
Камилла Уитмор смотрит на меня снисходительно, а при взгляде на Льера чуть ли не облизывается. Честно говоря, в этот момент мне становится смешно, потому что за все время рядом со мной он ни разу не взглянул на другую женщину. Не просто не взглянул — их для него не существует, хотя с той минуты, как Льер стал Повелителем Аурихэйма, поклонниц у него стало еще больше.
Элленари рядом с ним оказываются в самых провокационных нарядах и всячески показывают, что не против стать фаворитками, но Льера, кажется, это тоже забавляет. Удивительно, что это забавляет меня: должно быть, я отчасти переняла мышление элленари. А может быть, все дело в том, что я просто безоговорочно ему верю.
Верю и знаю, что он только мой.
Уитморы рассыпаются в поздравлениях и отходят, за ними следуют остальные.
Имя Аддингтона долгие годы было запретным, и вот оно звучит снова. Звучит в стенах его много лет стоявшего закрытым замка. По иронии судьбы в мире людей я ношу имя того, кто чуть было не разрушил мою жизнь, но граф Аддингтон, считающий, что манипулирует людьми с помощью знаний мааджари и внушения, сам стал игрушкой в руках кукловода.
Помимо прочего, в памяти Золтера нашлись воспоминания и о нем: Пустота (теперь я по своему опыту знала, что она способна проникать в мысли) предупредила его о возможном крахе на грани победы, и он долгие годы ставил эксперименты по вживлению сознания ушедшего за грань в тело другого элленари. Эксперименты успешными не были. До появления агольдэра.
Мое «соседство» с Аддингтоном стало тем, что впоследствии позволило Золтеру доработать заклинание и подчинить себе Льера, но я больше не хочу об этом думать.
Сегодня для нас действительно начинается новая жизнь.
— Как же я устала ото всех этих церемоний, — говорю мужу, когда праздник заканчивается.
Мы с Льером поднимаемся в спальню в замке Аддингтона. «Оживлять» целый замок просто ради того, чтобы отпраздновать нашу свадьбу я считала нерациональным, но Винсент на этом настоял.
— Моя сестра выйдет замуж по законам нашего общества, — сдвинув брови, произнес он. — Или не выйдет никак.
Пришлось соглашаться — тонкости дипломатии никто не отменял.
— Зато теперь я имею полное право называть тебя своей и в твоем, и в моем мире, — говорит Льер и целует мои пальцы.
Я смеюсь:
— Я твоя во всех мирах, и это не обсуждается.
Он привлекает меня к себе:
— Это правда. Не могу дождаться, когда сниму с тебя это платье…
— Льер! — возмущаюсь я. — Ты уже снимал с меня платье, и не один раз.
На моей руке помимо кольца — браслет, знак благословения, а наша брачная ночь в Аурихэйме стала одной из самых волнующих.
— Такое красивое еще не снимал.
Легонько ударяю его по руке.
— Эй! То есть все предыдущие были некрасивые?
