— Подожди, — я покачала головой. — А как же наследники благородных родов? Их тоже использовали в качестве… фаворитов?
— Да, это была большая честь, стать наложником, — Лизея пожала плечами. — Ну или воином, оберегающим Двор.
Я покачала головой. Да, Аурихэйм мне точно не понять, сколько бы времени я здесь ни провела.
— Ее ниальство была одержима идеей еще большего могущества. Скажем так, они были одержимы оба: его аэльвэрство и она…
— Его аэльвэрство — мы сейчас говорим о прародителе повелителя Аурихэйма?
— Да нет же, — Лизея мотнула головой. — Его аэльвэрство Золтер был очень заинтересован в сотрудничестве с Альхииной. Совместными усилиями ученых наших дворов они нашли способ соединить источники Жизни и Смерти и получить доступ к могуществу, равному по силе только Изначальной. Возможность читать мысли и слышать любое живое существо из любого уголка Аурихэйма, возможность раскрывать границы миров и перекраивать сущее… эта сила была действительно неукротима. Случись им справиться с этой силой, Аурихэйм стал бы неуязвим — и, возможно, получил бы силу и власть, какой не знал ни один мир до него. То, что они придумали, так и не было обнародовано, но в процессе экспериментов что-то пошло не так. Его аэльвэрство отказался от продолжения, но Альхиина не захотела остановиться.
То, что Золтеру очень много лет… было очень много лет, я догадывалась. Но то, какой он на самом деле древний, произвело на меня странное впечатление. Разум отказывался верить, что такое возможно. Точнее, разум вообще отказывался воспринимать все это, не как легенду. Хотя пора бы уже.
— Что-то произошло во время эксперимента во Дворе Жизни. Его аэльвэрство со свитой и главнокомандующими как раз направлялись туда и чудом остались воплощенными. Наш повелитель едва сумел сдержать смертоносную мощь, которую выпустила Альхиина, но все они, все элленари жизни, включая повелительницу, не просто ушли за Грань, они растворились в пространстве. На землях Двора Жизни впервые возникла первозданная пустота, оттуда она распространялась по Аурихэйму, как заразная болезнь.
Я молчала, слишком потрясенная, чтобы что-то сказать.
— Так что не стоит вам наряжаться в их одежды, — покачала головой Лизея. — Лучше выберите что-нибудь из этих платьев, они такие красивые…
Судя по мечтательному взгляду девушки, историческое отступление ее совершенно не взволновало, что касается меня, мне сейчас вообще стало не до платьев. Насколько амбициозной и бессмысленно жестокой нужно быть, чтобы уничтожить весь свой двор ради сомнительного эксперимента? Разумеется, Альхиина рассчитывала на другой результат, но… но если существовала хотя бы малейшая возможность такого исхода — разве не первый долг королевы защищать свой народ и свой мир? Не просто королевы, повелительницы!
— Леди Лавиния… ой, аэльвэйн, — тут же поправилась Лизея и кивнула в сторону разложенных нарядов.
Я нахмурилась, но тут же напомнила себе, что прошлое Аурихэйма не имеет ко мне никакого отношения. Зато имеет настоящее, и в настоящем у меня проблемы поважнее амбиций правительницы Двора Жизни.
Ирэя.
И Льер.
Какая из этих проблем серьезнее, ума не приложу, но их надо решать по мере поступления. Первая — Ирэя, которая хочет видеть меня своей фрейлиной, вторая — Льер, который сейчас вроде как Золтер…
Золтер!
Я посмотрела на Лизею и улыбнулась.
— Кажется, у меня есть идея насчет платья, — сказала я.
14
— Платье не сделает тебя королевой, смертная, — фыркнула Ирэя, когда мы встретились в ее покоях. Ее свита смотрела на меня сверху вниз, точнее, порывалась: сложно посмотреть сверху вниз на того, кто точно так же смотрит на тебя.
Во взглядах остальных фрейлин читались злоба и раздражение, во взглядах мужчин к снисходительности примешивалось вожделение. Что ж, значит я сделала правильный выбор: к непроглядно-черной ткани, символизирующей Двор Смерти и ночь, добавилось золото солнца, с которого начинается новый день. Узкий прозрачный лиф оплетали ветви и листья, раскаленные, словно залитые медовым закатным светом. Эти же листья стекали по рукавам, расходящимся полупрозрачной черной дымкой. В ткань юбки, искрящуюся золотом, напротив, вплеталась глубинная тьма. Когда я двигалась, это выглядело так, словно она пожирает цвет, разрушая его изнутри.
Это платье для меня приготовил Золтер, я должна была его надеть после ночи у Арки, уже будучи королевой. Символизировало оно именно ночь схождения луны и солнца и власть Смерти, впитавшую Жизнь.
— Посмотрим, — сказала я, и улыбка сбежала с губ принцессы.
Подозреваю, что она позволила мне появиться в нем исключительно потому, что хотела сделать пакость кузену и насладиться выражением его лица. Что же, это мне тоже было более чем на руку.
— Не забывайся, — жестко произнесла Ирэя. — Сегодня ты отдаешь мне долг, и именно ты моя фрейлина.
— Все так, — я кивнула. — И долг я вам верну сполна.
Судя по взгляду принцессы, ей эта идея с каждой минутой нравилась все меньше, а вот мне — все больше. Когда понимаешь правила игры, играть становится даже забавно. Особенно с теми, кто откровенно на это нарывается.
— Надеюсь на это, — холодно сказала она, а потом приказала: — Следуйте за мной.
Я шагнула вперед, когда одна из фрейлин резко оттолкнула меня в сторону, на ходу бросив: «С дороги, смертная». По рядам присутствующих пронесся общий смешок, а я обернулась к идущему за мной элленари. На лице его играла скабрезная улыбочка, которая погасла в тот же миг, когда он расстался с пристегнутым к поясу кинжалом. Остальные улыбки увяли, когда я вцепилась в роскошную прическу оттолкнувшей меня девицы, вжимая кинжал ей в горло. Оглушительный визг и плеснувшая в меня общая ярость прокатились над нами мощной волной.
Шагнувшего ко мне владельца кинжала, остановила, как ни странно, принцесса. Обернувшись, Ирэя вскинула руку, и тот словно запнулся, отступил назад.
— Извинись, — холодно приказала я.
— Я тебя убью, — прошипела фрейлина, не имеющая возможности дернуться. — Это найрийская сталь, у меня останется шрам!
— Повторять не стану, — спокойно сказала я и вдавила сталь, какой бы она там ни была, в кожу еще сильнее.
— Ваше аэльвэйство! — сдавленно прошептала элленари, глядя на Ирэю, но та не пошевелилась.
После этого на просторную гостиную принцессы упала еще и тишина. Долгая, напряженная и тяжелая, в конце которой все-таки раздался сдавленный ненавидящий шепот:
— Прошу прощения.
Я отняла кинжал и разжала руку, с силой оттолкнув девицу к стене.
— Это ваше, — вернула оружие в ножны окончательно застывшего элленари и направилась к Ирэе.
Девица у стены сверлила меня ненавидящим взглядом, хотя со шрамом она погорячилась. Капелька выступившей на коже крови была крохотной, а вот злоба в ее глазах — бескрайней, как Аурихэйм. Она бросилась на меня, но Ирэя вскинула руку, и элленари отбросило к стене. Вспышка магии отозвалась во мне, хотя не должна была, кожу под браслетами обожгло сотнями игл.
