Так смеялся, что едва устоял на ногах, и вдруг решил: отличное же развлечение. Подкатывать ко всем подряд с такими заявами, типа: что с тобой стало, мой бедный друг, а ведь каким героем был в позапрошлой жизни! Какими царствами правил, какие великие дела совершал! С одной стороны, просто очень смешно, а с другой, почти доброе дело: кому угодно будет приятно хотя бы на секунду поверить, что он в прошлой жизни был царем и героем. Подумал: я бы хотел, чтобы мне так однажды сказали. Даже если просто пьяные шутники в автобусе, такие, как мы.
Вообще-то он всегда был стеснительным, даже слишком. И как многие стеснительные люди стремился казаться нахалом, хотя какой из него, к черту, нахал. Даже сейчас, веселый и пьяный, на глазах у друзей и красивых девчонок, которые его подзуживали: «Давай, ну давай!» – не сразу решился подшутить над кем-нибудь из пассажиров. А когда наконец подрулил к какой-то угрюмой даме, только тем и провинившейся, что сидела ближе всех и одна, без спутников, все красивые фразы вылетели из головы, и он сказал таким противным высоким фальшивым клоунским голосом, что самого передернуло: «Бедный мой император, как немилосердно тебя покарала судьба! Ты зачем переродился в эту скучную тетку?»
«Скучная тетка» так на него посмотрела, что ему стало стыдно, сразу за все, начиная с факта собственного рождения. И даже первую очередь за него. Начал говорить: «Извините, я вас перепутал…» – и даже успел придумать, что перепутал с маминой младшей сестрой, она отличная, мы с ней дружим и постоянно друг друга подкалываем, думал, вот будет сюрприз. Хорошее же объяснение, сразу никому не обидно, но под тяжелым теткиным взглядом объяснение показалось ему таким отчаянно глупым и никому не нужным, что заткнулся на полуслове и отошел.
Тетка вышла на следующей остановке, но ее взгляд, похоже, остался в автобусе. По крайней мере, настроение было уже совсем не то.
* * *
Заперев балконную дверь, Анна Валентиновна села в кресло и тихо завыла.
Ну, то есть это неподготовленному стороннему наблюдателю могло показаться, что она завыла. А на самом деле сперва Анна Валентиновна читала освобождающее от формы заклинание на родном шуккумарейском языке, а потом просто смеялась от радости и облегчения, неизменно сопутствующих утрате формы; впрочем, смех, с человеческой точки зрения, тоже звучал как вполне себе вой. Штука в том, что когда ты – существо, не имеющее определенной формы, звуки, которые ты издаешь, тоже оказываются бесформенными; ладно, на самом деле неважно, что происходит с шуккумарейскими звуками в условиях нашей реальности, вой – это как раз довольно удачный вариант, если однажды кто-то из соседей что-то не то услышит, ни за что не заподозрит одинокую женщину с кошкой, свалит странные звуки на кого-то из живущих в подъезде собак.
Отсмеявшись и вволю покувыркавшись под потолком, чтобы хоть немного, насколько это вообще возможно в сложившихся обстоятельствах, размяться, Анна Валентиновна, которая, строго говоря, больше даже формально не являлась Анной Валентиновной, но надо же хоть как-то ее называть, а повторять всякий раз, как положено: «Девятнадцатый Изгнанный Безымянный Император Благословенного Союза Шуккумарейской, Нивской, Лар-Имухханской, Туэрской, Шаш-Ашашуйской и Сахэренийской Туманностей, а также сорока девяти Великих Живых Окраинных Потоков», – нам не то чтобы лень, просто тяжеловесный почетный титул совершенно не сочетается с легкомысленной неопределенностью этого существа; «Анна Валентиновна», при всей условности этого антропонима, и то лучше. Поэтому будем считать, что именно Анна Валентиновна, всласть накувыркавшись под потолком, наспех приняла форму, условно соответствующую ситуации «короткий отдых в середине трудного дня» и призвала к себе визиря. Или министра. Или старшего советника – черт знает, как его на самом деле следует называть. Строго говоря, Мастер Ташшаай, Объединяющий Несоединимые Потоки, не являлся ни тем, ни другим, не третьим. Но он, безусловно, был именно тем, кого следует призывать во всех непростых случаях для оказания помощи Изгнанному Императору. И в во всех остальных случаях тоже – просто для радости, для чего еще и нужны друзья.
Мастер Ташшаай и Изгнанный Император Анна Валентиновна дружили с детства, и это само по себе довольно удивительный факт. Обычно у Императоров даже в детстве не бывает друзей. Но не потому что они – будущие Императоры и зазнаются, просто поди подружись с тем, кто с момента рождения больше жизни любит своего невидимого близнеца. Так уж устроены Императоры шести Туманностей и сорока девяти Потоков – у каждого непременно должен быть невидимый близнец, который официально приходит к власти после того, как Император удаляется в добровольное изгнание. Штука в том, что управлять сложной, подвижной, неопределенной системой реальностей может только такое же сложное существо, состоящее из двух близнецов, один из которых невидим и проявляется только в делах, а другой – видим, но отсутствует настолько, насколько вообще можно отсутствовать, оставаясь в живых. То есть находится за пределами не только подвластных ему Туманностей и Потоков, но и самой возможности их вообразить.
Короче, с Императорами шести Туманностей и сорока девяти Потоков все сложно. Но не настолько печально, как, наверное, может показаться, поскольку близнецы все равно всегда остаются вместе, чем больше расстояние между ними, тем острей они ощущают свое единство, чего еще и желать.
Теперь, когда мы – не то чтобы действительно разобрались, как обстоят дела с Изгнанным Императором шести Туманностей и сорока девяти Потоков – но хотя бы сделали вид, будто пытаемся разобраться, а это лучше, чем ничего, можно вернуться к Анне Валентиновне, которая как раз обнялась с Мастером Ташшааем, явившимся по ее императорскому приказу и просто навестить старого друга. В первую очередь – навестить. Мастер Ташшаай никогда не стал бы настолько хорошим визирем-министром-советником-черт-его-знает-кем, если бы не был преданным другом, который любит Изгнанного Императора почти так же сильно, как тот – своего невидимого близнеца.
– Соскучилась? – наконец спросил Мастер Ташшаай.
Вопрос, во-первых, риторический: и так ясно, что да. Во-вторых, на самом деле он не имеет ни малейшего отношения к глаголу «скучать». Жители Шуккумарейской Туманности, из числа которых неизменно избираются Императоры всего Благословенного Союза, испытывают скуку только в глубокой старости и тогда сразу понимают, что пришла пора умирать, точнее, превращаться в нечто принципиально иное, чтобы как следует встряхнуться. Поэтому «соскучилась» в устах Мастера Ташшаая гораздо ближе к «проголодалась», но если мы переведем его вопрос дословно, может показаться, будто визирь всерьез беспокоится о пропитании Анны Валентиновны, а это, конечно, не так. В-третьих, в нашем вольном пересказе Мастер Ташшаай обращается к Анне Валентиновне, как к женщине, а это тоже неправда. В шуккумарейском языке нет окончаний ни мужского, ни женского рода, и это понятно. Какие могут быть окончания, какие женщины, какие мужчины? У чуваков даже какой-то определенной формы нет.
Но если мы сейчас начнем всерьез заморачиваться с тонкостями дословного перевода с шуккумарейского, история на этом сразу же закончится – по сугубо техническим причинам. И остатки нашего разума закончатся вместе с ней. Поэтому ограничимся очень условным, приблизительным переводом: Мастер Ташшаай спросил Изгнанного Императора Анну Валентиновну: «Соскучилась?» – и она честно ответила: «Да». И снова его обняла.
