– Девочки погибли, – говорит Зоя. – Это уже не исправить.
Существо, продолжая забавляться с цветами, пожимает плечами.
– Не я их умертвила. Люди сделали это. Я всегда оставляю выбор, и не моя вина, что люди используют мои дары во зло. Пробуют кровь, чувствуют власть, хотят всё больше и больше.
– Ты могла бы их остановить!
– А зачем? Достойные получат по заслугам, а недостойные сами выроют себе могилу. Я лишь даю возможности и тем, и другим.
– Солнцу пофиг, для кого светить? – спрашивает Зоя с отвращением.
– Сияет на злыя и благия, – кивает головой существо, и его – ее? – лицо опять начинает плыть. Зоя чувствует прилив жгучей ярости и сжимает кулаки. Но странно: это уже не получается у нее так просто. Она как будто стискивает тугой экспандер или лепит снежок из упругого воздуха. Зоя раскрывает ладонь. От нее исходит жар, как от раскаленной плиты, а где-то в груди отзывается огненный цветок, который она приняла в себя.
– Это мой тебе дар, – говорит существо уже другим голосом. – Потому что ты та, которая сможет его нести.
– Только здесь, в лагере? – Зоя не спускает глаз со своей ладони, над которой плавится воздух.
– Не только здесь. Везде. Тебе это потребуется. Ты сама потом поймешь, для чего. То, что грядет… – существо умолкает, а Зоя внимательно наблюдает за круговоротом масок. – Мне пора. Прощай, Зоя!
– Ты ведь не вернешься? – Зоя вдруг понимает, что пятьдесят лет – не такой уж большой срок и что весь этот кошмар может повториться опять, и она уже будет не в силах его предотвратить. Но ясноликая дева растворяется в летнем воздухе, оставив после себя колыхание трав и легкий цветочный аромат.
25 июня
– Этого просто не может быть! Я просто! Не! Могу! Поверить! Что все! Пропустила! – Мила запихнула в чемодан последнюю стопку одежды и плюхнулась сверху, чтобы утрамбовать. Зоя сидела на своей кровати и улыбалась. – Ты ведь вмазала Кругловой по ее мерзкой улыбающейся морде? Умоляю, скажи, что да! А Потапов? Ты пригласила его на танец? Вы с ним замутили?
– Замутили, – Зоя продолжала улыбаться.
Вряд ли можно было назвать танцем то, что они делали вечером на пляже. Хотя розовые облака в ее голове и складывались в самые причудливые фигуры. В конце концов она шутливо оттолкнула от себя Никиту.
– Перестань, у меня уже губы болят.
Она поднялась с песка, цепляясь за ветки поваленного дерева. Вдалеке грохотала музыка – звуки по реке всегда разносятся очень далеко. Воздух был свежий, таким свежим он никогда не был за всю эту странную смену. Никита потянулся и размял затекшие мышцы.
– Да что со мной такое? Как будто неделю связанным лежал.
Зоя поспешно отвела взгляд. Где Никита провел последние дни, не знал никто. Она уже догадалась, что его смерть была лишь иллюзией, еще одной манипуляцией, подталкивающей ее к краю. Но всё равно, когда он появился на пороге клуба – с измученным лицом, но живой и невредимый, она чуть сознание не потеряла от потрясения. И пока он слабо улыбался в ответ на приветствия друзей, Зоя в замешательстве прятала руки за спину. Пальцы как будто кололи тысячи раскаленных иголок, она снова почувствовала, как опускает их во что-то горячее и липкое.
Нет, она не убила его тогда. Но всё равно причинила ему вред.
– Давай искупаемся! – сказал Никита и стащил футболку. Зоя нахмурилась. На его груди, слева, багровел уродливый шрам. Зоя провела по нему пальцем.
– А, это. Это у меня с детства. Серьезно, я у бабушки в деревне с забора упал, – он увидел недоверие в ее глазах. – Так ты идешь?
– Иду, – ответила Зоя.
Она помнила тот футбольный матч в начале смены. Она помнила, как Никита забил гол, как бегал потом по полю и стаскивал с себя футболку. Не было у него никакого шрама.
– Ты просто обязана мне всё рассказать! – Мила, как обычно, создавала столько шума, что в ушах начинало звенеть. Но теперь Зоя не могла на нее сердиться. Она сидела и улыбалась, как блаженная. Лишь выходя из двери с чемоданом, она снова нахмурилась. Соседняя комната была по-прежнему пуста.
Спустился с мачты флаг, распахнулись ворота с арматурным солнцем, автобусы замерли на парковке. Толпа ринулась наружу, даже вожатые и воспитатели не могли ничего с этим поделать. Зоя смотрела в окно, как исчезают их корпус, аллея, линейка, как стремительно утекает в прошлое первая смена в лагере «Ясные зори». В поле виднелась одинокая фигура – Зинаида перекапывала землю на месте выгоревшего круга. Она знает, как это убрать.
Автобусы друг за другом выползли из леса на шоссе и, словно почувствовав свободу, рванули вперед. Зоя снова взглянула в окно. Их обгонял автобус первого отряда. Впереди с каменными лицами сидели Яна и Варя. А с задних рядов Никита Потапов махал ей рукой. Он приложил к уху воображаемый телефон и, смешно закатив глаза, одними губами произнес: «Аллоу!» Зоя засмеялась.
– Что это он? – язвительно произнесла Мила у нее над ухом.
– Намекает, что еще позвонит.
И тут, как по команде, запиликали телефоны. Они въехали в зону действия сети. Шум в автобусе усилился, все звонили родителям, обменивались номерами, добавляли друг друга в друзья в «ВК». Зоя отвернулась. За окном пролетали поля и деревья, такие прекрасные под пронзительно голубым небом. Но ее взгляд цеплялся не за них. Повсюду – на наличниках деревенских домов, на воротах садоводческих товариществ, на дорожных указателях и фонарных столбах – она замечала древние знаки. Зоя знала, что та страшная сила, которую она видела в действии, не ушла из мира, она здесь, повсюду. И она сейчас бьется в ее груди, как будто большая могучая птица собирается расправить крылья. Нужно будет научиться справляться с ней. В глубине души Зое было очень страшно – она еще не поняла, дар это или проклятие. Когда ты обладаешь чем-то, что может причинить большое зло, а может, наоборот, помочь и спасти, то на твои плечи ложится такой груз ответственности, что… Зоя устало закрыла глаза. Потом. Всё это потом.
– Надо написать маман, – Мила вытащила телефон и стала быстро набирать сообщение в ватсап.
У Зои закололо в груди. Мама. Столько всего накопилось, но Зоя предпочла сбежать, уйти от диалога, снова и снова проживать свою обиду. Ей всегда казалось, что мать заколдована, что в ее сердце попал кусочек зеркала тролля, и всё, что она теперь умеет, – превращать окружающий мир в ледяные чертоги, где всё сияет холодным великолепием, но нет места любви и сочувствию. И этот ее мальчик Кай нужен ей лишь для того, чтобы вместе складывать слово «вечность». Но ведь это не так. Мама – живой человек из плоти и крови. Просто никто и никогда не пытался растопить слезами осколок в ее сердце.
Зоя сама поразилась своим мыслям. Она как будто научилась читать, и неведомые закорючки стали складываться в простую и ясную историю. Тут же в голову полезли воспоминания, какие-то мелкие события, которые Зоя не хотела замечать, лелея свою обиду. Мама готовит ей любимые блинчики субботним утром. Слабая улыбка на усталом лице – накануне у нее была вечерняя смена, она спала всего пару часов. У Зои новый телефон – не хуже, чем у одноклассниц. А мама сдержанно говорит, что ее саму вполне устраивает старый кнопочный. Первый класс, Зоя засыпает в слезах перед новогодним утренником, потому что ей придется идти в обычном школьном платье, а когда просыпается, видит на вешалке сказочный наряд, который мама шила всю ночь. Еще один светлый момент, и еще… Они вспыхивают перед глазами, слезинками падают на ледяную корку, сковавшую сердце. Если мама и была заколдована, то Зоя теперь может расколдовать кого угодно.
