Уже стоя в душе, по соседству с его щедро намыленным величеством, я подумал, что, если добавить к мордобою толику сочувствия или просто хороших эмоций, то процесс пройдет еще менее болезненно. Быть может, если Карриан почувствует, что «благоверная» не спешит ему показаться на глаза не потому, что он моральный урод или косматое (да, его величество оказался изрядно волосат в некоторых зонах) чудовище, то это примирит его с отказом?
– Хватит брязгаться, – вдруг процедил император, когда я так и этак повертел эту мысль, но пока будучи не в силах сообразить, как хорошие эмоции могут сочетаться с мордобоем. – На выход! Живо!
«И все-таки ты чудовище, – со вздохом признал я, выходя из душевой и снимая с крючка полотенце. – Вот только поцелуй красивой девушки тебя, скорее всего, не спасет».
***
С этого дня жизнь потихоньку начала входить в нормальную колею, хотя не могу сказать, что все так уж явственно изменилось. Тизар сдержал слово – Карриан все-таки смирился с тем, что будет и дальше работать в отцовском кабинете, поэтому никаких репрессий за наше самоуправство не последовало. Официальные завтраки с придворными он тоже возобновил, поэтому толки и пересуды, начавшиеся после смерти старого императора, прекратились. Народ при виде сидящего на положенном месте повелителя успокоился, потому что ничто в империи не ценилось как верность традициям. И пусть это было глупо – воспринимать видимость благополучия за истинное положение дел, но люди и впрямь считали, что если во дворце все идет своим чередом, то в Багдаде… в смысле, в Орне, конечно… все спокойно.
Тронный зал нам, кстати, восстановили, поэтому еще через пару недель император возобновил прием официальных посольств и стал больше времени проводить на людях. Для имиджа это было хорошо. Для меня, как для тени, наоборот, не очень, потому что в толпе да на виду было неудобно обеспечивать чужую безопасность. Единственное, что меня выручало – это вернувшийся к холодам отряд, который разгрузил Нерта от ночных дежурств и снял часть обязанностей с Зиля. Однако, поскольку толкового секретаря мы так и не нашли, то цыгану пришлось и дальше выполнять его обязанности, из-за чего ему не раз прилетали едкие шуточки от Ежа и куча насмешек от остальных.
Расследование герцога эль Соар после смерти Вальи все-таки сдвинулось с мертвой точки, и на протяжении нескольких недель по столице шныряли шпионы его светлости, активно тряся агентурную сеть. Без перерыва работали мастера заплечных дел в камерах управления службы магического надзора. И бог знает сколько еще народу было задействовано ради того, чтобы в один прекрасный день его светлость сообщил нам нужное имя.
– Его зовут Рен Дирр, – доложил он на одной из встреч, где, помимо императора, присутствовали Тизар, леди эль Мора и господин Ястреб собственной персоной. – Обучался в ученической башне до шестнадцати лет. Считался одним из лучших претендентов на звание мастера-тени. Не прошел последний этап. Служил в армии. Но почти тридцать лет назад пропал без вести в окрестностях крепости Ойт и с некоторых пор считается погибшим.
– Почему вы решили, что это он был учителем Вальи? – поинтересовался «дядюшка».
– Перед тем, как перейти в категорию без вести пропавших, Дирр получил серьезную травму – ему отгрызли правую руку. Дело происходило во время боевого задания. Отряд потерял его из виду, и командир звена дал приказ уходить, отказавшись от поисков.
Я порылся в памяти.
Крепость Ойт… расположена на окраине самой маленькой провинции где-то на юго-западе империи. На границе с густыми, почти не хожеными лесами в окрестностях реки Истрицы. Мерзкое местечко. Да еще и кишащее всякой гадостью, в том числе и не совсем живого происхождения, благодаря которой, собственно, на границе империи и понадобилось строить мощный укрепрайон с приличным по численности гарнизоном.
Если я правильно помнил уроки истории, во время покорения этих пространств первый… тогда еще будущий… император столкнулся с ожесточенным сопротивлением и несколько раз был вынужден исчерпать свой резерв до дна, чтобы уберечь войска от уничтожения. Благодаря этому противник в конце концов был разбит. Но вместе с ним, к сожалению, магия императора уничтожила немалую часть ландшафта и дотла выжгла приличную часть лесов. А вместо них на тех землях образовались огромные по протяженности, зловонные, омерзительные во всех смыслах болота, со временем заселившиеся еще более мерзкими созданиями – драхтами, которых так часто и не по делу люди поминают всуе.
Говорят, за прошедшую тысячу лет эту язву так до сих пор и не вычистили. Ну а тот факт, что время от времени там без вести пропадали люди, вообще вопросов не вызывал, потому что выжить в этих лесах в одиночку было не под силу даже мастеру-тени. Не зря герцог эль Соар так долго не мог назвать нам имя предателя.
– Как он выжил? – нарушил тишину император.
– Найдем – спросим, ваше величество. Возможно, ему помогли. Есть также подозрение, что это исчезновение было заранее спланировано.
– С оторванной-то рукой? – усомнилась леди эль Мора.
– Это, скорее всего, была случайная травма, – согласился его светлость. – Мы еще разбираемся. И отрабатываем разные версии, хотя эта пока самая правдоподобная.
– Значит, утраченная печать? – задумчиво пробормотал Тизар.
Я мысленно кивнул.
Благодаря любезности герцога, я уже знал, почему на эту тему мне раньше ничего не говорили. Как выяснилось, во времена императора Дорриана магическую печать теням ставили исключительно на предплечье или плечо. Но после того, как в один из дней личная тень его величества воткнула повелителю стилет в сердце, было решено модернизировать клятву, и теперь ни одна тень и ни по какой причине не могла избавиться от метки.
Вы спросите: как тени это удалось, если печать запрещала причинять вред хозяину? Проще простого: мастер просто отрубил себе руку с печатью, причем сделал это с полной уверенностью, что действует во благо императора. И после этого ему уже ничто не мешало. Что же касается причин, то, как это часто бывает, дело коснулось женщины. А точнее, фрейлины ее величества и одновременно любимой девушки мастера, которая однажды вынула из фонтана злополучный храмовый перстень. Переходить дорогу хозяину тень, разумеется, не посмел, поэтому вскоре у юной императрицы родился сын, которого назвали Оррианом. Через несколько лет она понесла повторно, однако младенцу не суждено было родиться живым, а вместе с ним родами скончалась и жена императора Дорриана, по которой, как потом выяснилось, скорбел не один, а сразу двое мужчин. Еще через месяц у мастера-тени, которому на тот момент исполнилось всего двадцать четыре года, помутился рассудок, и он решил, что это император стал причиной гибели леди. Его никто не остановил. Быть может, не понял или не захотел услышать. В итоге однажды утром в императорской спальне обнаружили сразу два трупа и горько плачущего мальчишку, который впервые в жизни выпустил из-под контроля магию и нечаянно убил однорукого парня, который только что заколол его спящего отца.
На престол отец нынешнего императора вступил, когда ему исполнилось тридцать, и первым же указом навсегда изменил процедуру клеймения теней, исключив даже малейшую возможность измены. Это означало, что последнему из теней, кто мог получить еще ту, старую метку, должно было быть не меньше семидесяти. И это соотносилось с показаниями Вальи, которая подтвердила, что второй ее учитель был очень и очень стар.
