Я поднял звереныша так, чтобы больше этого не делать, и всмотрелся в ярко-голубые, совсем еще детские глаза. Волчонок в ответ вильнул хвостом, активно задрыгал лапами, попытался вывернуться и снова лизнуть меня в нос. Причем мне показалось, что для гиперактивного создания это была не просто прихоть, а жизненная необходимость. Он, как все малыши, очень быстро восстанавливался. Но при этом… кажется… энергии в нем было даже лишку. Тогда как мне, напротив, ее вечно не хватало.
– Ну и жук же твой папка! – пораженно произнес я, рассматривая «духа леса» с совершенно новыми чувствами. – Двух зайцев убить одним ударом… воистину на это способен лишь настоящий вожак!
– Духи леса мудры, – подтвердил мою догадку бородач. – Отдыхай. Спину твою надо обработать, иначе долго болеть будет. Мазь Зайтра сделает сегодня к вечеру. Я принесу. И мясо для ашши тоже будет. Ему нужно много есть. Как и тебе.
– Спасибо, – совершенно искренне поблагодарил я. – Меня, кстати, Маром зовут.
– Жеяр, – кивнул мужик и, набросив на плечи шубу, ушел, оставив меня наедине с нетерпеливо ерзающим и начавшим недовольно повизгивать волчонком. Какое-то время я стоял, пытаясь сообразить, что ему надо, потом все же опустил малыша на пол. Но только увидев, как он неловко поковылял к двери, все-таки дотумкал что к чему, по-быстрому вынес его во двор и, посадив в снег, повинился:
– Прости, не догадался. Сам до сортира сходил, а о тебе забыл.
Мелкий пренебрежительно фыркнул и юркнул за большущий сугроб, надолго за ним пропав. А когда вернулся, я снова унес его в дом, пристроил в ногах у Карриана и попросил:
– Побудь пока с ним. Ему сейчас силы нужнее.
Малыш не стал возражать и свернулся кубком на одеяле, неловко отставив больную лапу. Я, посмотрев на ее, решил все же смастерить лубки и для мелкого. Но для начала надо было сварить отвары и закончить с шиной для императора, чем я и решил заняться вплотную.
Часа через два, когда один отвар остыл, второй приобрел приемлемую температуру, а на приспособленных под лубки досках появилась тугая обмотка из чистых тряпиц, я зашел в комнату, чтобы сделать перевязку и напоить повелителя, и неожиданно обнаружил, что там кое-что изменилось. В частности, мелкому, похоже, надоело безучастно лежать и греть ноги его величества, поэтому звереныш нахально забрался на Карриана, плюхнулся на него всем телом и теперь увлеченно вылизывал ему нос. При этом пушистый хвост азартно ходил из стороны в сторону. Сам мелкий то и дело радостно повизгивал, сопел, ерзая пузом и извиваясь всем телом. А из-под него раздавались такие подозрительные звуки, что я едва не решил: император задыхается.
Ахнув, я выронил обе шины, подскочил к кровати и рывком стащил с повелителя наглого зверя. Прижал недовольно рыкнувшего малыша к груди. Шлепнул его по попе, чтобы не брыкался. А потом увидел раскрасневшееся лицо его величества, наткнулся на его раздраженный взгляд и облегченно выдохнул:
– Хвала Рам! Живой!
– Мар?! – просипел повелитель, уставившись на меня, как на выходца с того света. – Какого драхта тут происходит?!
– Простите, ваше величество. Не уследил… ах ты ж, мелочь пузатая! – Я охнул, когда звереныш с досадой куснул меня за ухо. Но все же внял голосу разума, отпустил настойчиво рвущегося к императору зверя. Позволил ему улечься на грудь его истощенному величеству и, пока Карриан растерянно моргал, поспешил добавить: – С возвращением, сир. Вам еще нежелательно двигаться, магия на нуле, поэтому вы лежите… лежите, я сказал! Так вот, пока вы будете восстанавливаться, я вас перевяжу, напою травяным отваром, посмотрю вашу ногу, а заодно рассажу, как мы с вами докатились до жизни такой…
***
Когда я замолчал, отвар в чаше полностью закончился, мои ножны вернулись на положенное место, а вместо них на правой ноге императора красовались самодельные, но гораздо более удобные лубки, которые я старательно зафиксировал разорванными на ленты тряпицами. Рану на голове тоже промыл и перевязал, попутно убедившись, что его величество и впрямь словил нехилое сотрясение. Сидеть самостоятельно он не мог, от малейшего движения его безмерно мутило, однако зрение, слух, способности анализировать информацию никуда не делись. Поэтому с каждой минутой Карриан все больше мрачнел и со все большим неудовольствием смотрел на белоснежного зверя, который то и дело норовил обслюнявить ему подбородок.
Само собой, всей правды о волках я ему не сказал, сообщив лишь то, что нашел малыша в лесу. Император в это, кажется, не поверил, но сейчас его меньше всего волновали такие мелочи.
– Я должен вернуться в Орн, – процедил он, когда я наконец замолчал.
– Само собой, сир. Но пока мы, к сожалению, не в состоянии это сделать.
– Что с моим порталом?
Я со вздохом достал кулек, куда положил грязный мундир и нашедшиеся в карманах его величества побрякушки. За исключением разве что обручального кольца на левой руке, но его я, как ни старался, содрать не смог, а заодно убедился в правоте Тизара – похоже, колечко и впрямь не снимаемое, поэтому свалится с Карриана лишь после его или же моей смерти. Фигово, да?
Выудив из куля приметный кулон на золотой цепочке, я передал его императору. А тот, убедившись, что ни капли магии там не осталось, нахмурился еще больше.
– Сколько он уже находится в таком состоянии?
– Больше суток.
– Что с остальными артефактами?
– Я их не видел, ваше величество. Скорее всего, вас перебросило сюда без них. Кинжалы я снял – они бросались в глаза. А церемониальный меч не стал с собой забирать – он слишком тяжелый, да и в бою совершенно бесполезен.
– Что с моей аурой? – наконец, задал самый неприятный вопрос его величество.
Я отвел глаза.
– Она совсем тусклая. Боюсь, на какое-то время вы утратили способности к магии.
– Твоя работа? – резко осведомился Карриан, когда я умолк.
И вот тогда у меня что-то неприятно царапнуло в душе. Неужто он думает, что я мог питаться за его счет, да еще в такой ситуации? Я что, похож на монстра? Или, может, хотя бы раз дал повод считать меня чудовищем? Все, что у меня было, я отдал за эти сутки ему. И, если бы не волки…
Впрочем, ему это наверняка неинтересно.
– Так твоя работа? – повторил император, буравя меня тяжелым взглядом.
Я поднял на него спокойный взгляд и ровно ответил.
– Нет.
– Не верю.
– Это ваше право, сир, – тихо сказал я, чувствуя, как снова пробирается в сердце знакомый холодок. После чего коротко поклонился, подхватил на руки притихшего волчонка и вышел, напоследок сообщив: – Туалета в доме нет, поэтому временно придется использовать ведро. Оно под кроватью. Крышка имеется. Повязки я сменю вам после полудня, а завтрак будет через час. С пробуждением, сир.
Пока в печи дозревала каша, я все-таки занялся сломанной лапой волчонка. Мелкий, правда, не хотел спокойно лежать, пытался играться, хватать зубами мои пальцы, активно елозил хвостом, пищал, шебуршился, катался по столу, оставляя повсюду шерсть. Так что в конце концов я просто сел на табурет, положил его на колени пузом кверху и проворчал:
