– Может, пригодится, – отведя глаза, буркнул Жеяр, когда я застелил сани теплой шкурой и, обнаружив поклажу, удивленно на него посмотрел. – Мало ли, метель настигнет… или еще беда какая приключится.
– Спасибо. Честное слово, я ценю твою доброту. Если у нас получится, сани тебе потом вернут.
Жеяр хмуро кивнул, будто даже не сомневался в этом, а я ушел обратно в дом, чтобы собрать вещи.
Карриан на этот раз спустился с крыльца сам, я лишь помог ему устроиться, чтобы лишний раз не тревожить ногу. Костыли аккуратно положил сбоку. Затем усадил ему на руки нетерпеливо повизгивающего Ворчуна. Накрыл его величество еще одной шкурой, чтобы не мерз в дороге. После этого забрался в сани сам. Жеяр взял лошадку под уздцы, вывел за ворота, уже там залез на облучок и в два счета домчал нас до вершины ближайшего холма.
Глянув на то, как он остановился и принялся сноровисто выпрягать лошадку, Карриан озадаченно кашлянул, однако от вопросов все-таки воздержался. И лишь когда Жеяр, распрощавшись, отправился вместе с лошадью обратно в деревню, оставив нам сани с пустыми постромками, его величество негромко поинтересовался:
– Мар, что происходит?
– Все в порядке, сир. У нас будет другое средство передвижения, – заверил его я.
– Что еще за средство?
Сидящий у него на руках Ворчун вдруг радостно подпрыгнул, а я, почувствовав спиной чужой взгляд, с облегчением обернулся:
– Собственно, они уже здесь… Здравствуй, брат.
Огромный белый волк, бесшумно подойдя, толкнул меня носом плечо, а затем одобрительно взглянул на замершего в санях императора. Ворчун при виде отца взвизгнул, неловко соскочил на снег и припал на брюхо, когда вожак деловито обнюхал нерадивое чадо.
Повязки я с мелкого поутру тоже снял, так что ходить ему ничто не мешало. Лапу он, правда, еще берег, но я проверил – кости срастались правильно. А при такой активности перелом у щенка заживет очень быстро.
– Ма-а-ар… – с нескрываемым подозрением протянул император, когда следом за вожаком из-за сугробов неторопливо вышли еще трое крупных самцов.
Я повернулся.
– Прости, твое величество. Я не все о себе рассказал. Но быстрее, чем они, к той скале нас никто не доставит.
– Мы с тобой на эту тему еще поговорим, – мрачно пообещал повелитель, не без настороженности следя за приближающимися зверьми.
– Не злись, Кар. Я не отказываюсь отвечать на твои вопросы. Просто сам еще не во всем разобрался, поэтому и не спешу с откровениями.
Карриан опасно прищурился.
– И как я должен это понимать?
– Как хочешь, – спокойно отозвался я, наклоняясь за постромками. – Я тебе не враг, если помнишь. А они… ну, считай, что они тоже помнят о ледяных равнинах, поэтому и согласились помочь. Ворчун, залезай в сани, не то без тебя уедем.
Волчонок, настойчиво крутившийся у отца под ногами, послушно вернулся. Карриан, когда малыш свернулся клубком и нахально положил морду ему на бедро, не обратил на это никакого внимания. Я же устроился с другого боку, предварительно бросив волкам постромки. А когда сани стронулись с места, тихонько сказал:
– Ну, а теперь можно и вздремнуть – братья знают дорогу.
Император сделал вид, что не услышал, и почти всю дорогу молчал. Сани, разумеется, немилосердно трясло, сломанная нога наверняка болела, но на лице Карриана не отражалось ни единой эмоции. Он даже сейчас, обросший и слегка одичавший, умудрялся сохранять величественный вид. Да и восседал в обычных санях так, словно это была раззолоченная карета.
Но, наверное, он по-другому просто не умеет?
«Никто не знает, что творится у императора на душе», – сказал однажды Тизар. И даже сейчас, исподтишка поглядывая на Карриана, я не смог бы сказать, о чем он думает.
Как-то сами собой вспомнились вылазки во дворец, в одну из которых я неосторожно забрел в закрытое крыло. Потайных ходов там имелось на удивление мало, а стража, наоборот, встречалась чуть ли не на каждом повороте. Наткнувшись на красно-черные мундиры в третий раз подряд, я даже заподозрил, что в этой части дворца был спрятан какой-нибудь артефакт вроде второго «средоточия». Но за несколько часов напряженных поисков ничего не нашел. А потом случайно забрел не туда и обнаружил в одной из комнат облаченную в траурные одеяния женщину, в которой опознал мать императора Орриана и бывшую императрицу Нарану.
Она стояла у окна, рассеянно глядя куда-то вдаль. Печальная, задумчивая и гордая. Рассмотрев ее точеный профиль, я еще подумал, что Карриан очень на нее похож. Не на мать, портрет которой я видел в библиотеке мельком, а именно на бабку. Хотя простой бабкой назвать эту статную, изысканно одетую и полную непередаваемого величия женщину было бы кощунством.
Не знаю, как она меня заметила, но, наверное, облаченные властью персоны нутром чуют обращенный на них взгляд из темноты. Пережив убийство мужа, десятки покушений на нее саму и смерть единственного сына, леди Нарана даже сейчас не выглядела сломленной. В ней чувствовалась не просто порода – какой-то стальной стержень и достоинство, свойственные лишь очень сильным людям. И я, понаблюдав за ней какое-то время, решил, что Карриану несказанно повезло иметь возможность обращаться к этой женщине за советом.
– Кто здесь? – властно спросила императрица, когда ей показалось, что рядом кто-то есть.
Я заколебался, но все же вышел из потайного хода и, представившись по всей форме, извинился, что потревожил ее уединение. Признаться, я думал, что на этом наша встреча и закончится, однако леди Нарана неожиданно заинтересовалась. И мы довольно долго с ней проговорили, после чего я стал лучше понимать, кого именно мне придется охранять.
Сейчас, глядя на Карриана, казалось невероятным, что когда-то это был самый обычный жизнерадостный мальчишка. Но, как и в свое время отцу, ему тоже слишком рано пришлось использовать магию, чтобы убить человека. Человек, конечно, оказался скверным. Но тот факт, что перед попыткой убийства наследника престола этот мужчина три года являлся его наставником, не мог не отложить отпечаток на сознание будущего императора. Карриан ожидаемо замкнулся. Перестал подпускать к себе людей. И с тех пор больше никто не мог сказать, чем он живет и что чувствует.
Быть может, для повелителя это и хорошо. Но я вдруг подумал: а был ли он когда-нибудь счастлив?
– Что? – вдруг хмуро осведомился его величество. – Почему ты на меня так смотришь?
– Да вот все думаю… если нам удастся переместиться, то как ты в таком виде покажешься людям? Небось, никто и не узнает императора в этом лохматом страшилище.
– Можно подумать, у тебя вид лучше!
Я поскреб заросший щетиной подбородок.
– Что правда, то правда. Но все же урон репутации будет неслабый. Может, для начала телепортируемся в какую-нибудь кладовку, а потом пройдем до «белого» крыла тайными тропами?
