Пока я думал, как бы покороче объяснить свои умозаключения императору, меня тряхнуло так, что я клацнул зубами и в третий раз потерял сознание. Потом, кажется, пару раз приходил в себя, снова проваливался в небытие. Воскресал. Умирал. Страшно мерз. Сожалел. Даже немного злился. Попутно чувствовал растущий миг от мига голод. Надеялся, что никого не убью. Боялся, что не удержусь. Ждал. Боролся. Наконец, провалился в темноту уже надолго и, качаясь на волнах слабой, упорно грызущей нутро боли, думал лишь о том, как бы выдержать и не вонзить в кого-нибудь зудящие от голода зубы, чтобы пить чужую ауру, рычать, словно дикий волк, и с наслаждением высасывать жизненные силы для того, чтобы жить самому.
Куда меня волокли, я не видел и даже не интересовался, потому что все мои мысли были заняты желанием насытиться. Однако момент, когда меня из положения волокущегося по полу куля перевели в положение бережно переносимой на руках принцессы все-таки уловил. Правда, бережливо к моему телу относились недолго – лишь пару мгновений, которые понадобились, чтобы возложить это самое тело… ну, судя по ощущениям, на очередной алтарь.
Вскоре после этого боль в спине стала такой сильной, что пробралась даже сквозь транс. Заорать я, конечно, не заорал – сил на крик уже не было. Поэтому боль не выдернула меня из небытия, а напротив, погрузила туда еще глубже. Но потом она затихла. Постепенно растворилась в окружившей меня тишине. А взамен пришло долгожданное тепло и целый океан чистейшей, благословенной, воистину удивительной энергии, в который меня окунули с головой.
Я пил из него, расплескивая драгоценную силу и захлебываясь от жадности, до тех пор, пока не ощутил, что готов вот-вот лопнуть. Пил с наслаждением. С благодарностью. Просто лакал как умирающий от жажды зверь, чудом набредший на лесной родник.
Причем в какой-то миг я ощутил, что эта энергия для меня не чужая. Она была теплой. Смутно знакомой. И при этом настолько мне подходила, что я так и не смог себя заставить от нее оторваться. Даже когда кто-то настойчиво потянул обратно, я рычал и вырывался до последнего. Кажется, опять кого-то укусил. Словил за это тяжелую оплеуху. Огрызнулся. Услышал, наконец, знакомый голос, почувствовал жар в груди, напомнивший, что не на всех у меня есть право скалить зубы. Лишь после этого живущий во мне зверь уснул, вернувшись в тот старый, полный снежного покоя сон, откуда его так некстати вырвали. И я уснул вместе с ним, успев перед этим подумать, что был бы рад остаться там и больше никогда не возвращаться в человеческий облик. Ведь жить волком гораздо проще.
Жаль, что я в свое время этого не ценил.
[1] 1 санн равен 1,25 см
Глава 24
Очнулся я, если верить внутренним часам, уже под вечер. Правда, не в собственной постели, как ожидал, а в совершенно другом месте. А именно – в проходной комнатушке рядом с императорской сокровищницей, где я уже бывал дважды. Первый раз – когда незаконно стал обладателем перстня его величества Орриана, и второй – сразу после коронации Карриана, потому что именно здесь новоявленный император меня оставил, когда создавал привязку на крови к «средоточию».
Я еще тогда подивился аскетизму этого помещения, в котором из мебели был лишь массивный деревянный стол, старое кресло и низенькая кушетка возле стены. Ни картин, ни гобеленов, ни дорогого убранства… это было сугубо рабочее помещение, не предназначенное для посторонних лиц. А еще здесь имелось два потайных хода: по одному мы и в прошлый, и, вероятно, в этот раз сюда проникли. А вот вторым не пользовались лет тридцать. Пока Карриан занимался «средоточием», я успел засунуть туда нос и потом с трудом отряхнулся от паутины и пыли, которой в том коридоре хватало.
Так. Раз я лежу тут, значит, до сокровищницы Кар меня все-таки донес.
Судя по тому, что спина почти не болит, свое дело артефакт все-таки сделал. На пару…
Я настороженно покосился по сторонам.
Хм. Да. На пару с местной защитой, которая три года назад тут была, а теперь от нее осталось одно название. Неужто это я ее сожрал?
Подняв голову, я увидел сидящего за столом императора и виновато улыбнулся.
Ну да. Кто бы еще мог так грубо ее испортить? Вон, сколько ниток я умудрился оттуда вытянуть. И все пустые, выдоенные досуха, местами даже оборванные, словно тут порезвился голодный паук. Это ж сколько я энергии взял, если целая комната оказалась обесточенной? Да и Карриан выглядит уставшим. Вон, бедняга, кажется, даже уснул сидя, уронив голову на скрещенные руки. Хотя нет, не уснул – аура-то активна. И я ее, какое счастье, снова могу видеть.
Когда я пошевелился и осторожно сел, император поднял голову, и я невольно замер, наткнувшись на его тяжелый пронизывающий взгляд.
Что такое? В чем дело?
Карриан молча продолжал буравить меня глазами, словно я совершил страшное злодеяние, и мне даже показалось, что он… нет, не зол. Но что-то с ним было определенно не так. Хотя, может, это со мной что-то не в порядке?
Я поднял руку и осторожно потрогал спину.
Рубахи нет. Под левой лопаткой до сих пор шелушится засохшая кровь, а под пальцами чувствуется совсем еще свежий шрам. Морда? Нет, морда нормальная, ни кривая и не косая. Руки-ноги тоже на месте. Меня не только не убило, но даже не покалечило. Может, трепанацию пришлось делать, пока я валялся в коме, и теперь его величество всерьез заподозрил, что я стал совсем дурным?
Уже начиная нервничать, я провел ладонью по черепушке, потрогал свежий шрам на затылке и, убедившись, что кости на месте, снова вопросительно посмотрел на императора.
– Что-то не так?
Карриан вместо ответа вытянул руку и разжал пальцы, продемонстрировав то, что все это время лежало у него на ладони. А я, увидев там порванную цепочку и подозрительно знакомое кольцо в обрывках разноцветных нитей, вздрогнул и машинально приложил ладонь к груди.
Храмового перстня там больше не было.
– Как ты можешь это объяснить? – тихо спросил император.
Я похолодел.
Боже… да что же это такое? Почему мне в этом мире так не везет?! Сперва Кар меня чуть не убил. Потом пожалел. Люто возненавидел. Со временем, наконец, успокоился и принял если не как друга, то хотя бы как полноценную тень. И вот теперь опять?!
– Я жду ответа, – неестественно ровно сообщил его величество, когда я в ужасе промолчал.
Господи! Да что же я тебе скажу?! И как объясню эту совершенно дурацкую ситуацию?!
Карриан, так и не дождавшись ответа, медленно поднялся из-за стола. Так же медленно подошел к кушетке, откуда я поднялся с видом смертника, которому грозила плаха.
Когда он приблизился, я непроизвольно отступил, но поймал себя на мысли, что действительно боюсь говорить ему правду. Млять! Но я ведь не нарочно, в самом-то деле! Да, мне пришлось смолчать, но лишь потому, что я не хотел для нас обоих неприятностей! Три года прошло с тех пор, как я по дурости своей вытащил этот перстень из храмового фонтана! Три дурацких года его скрывал! Таился ото всех! Молчал! Изворачивался! И вот, когда до окончания срока осталось всего несколько часов, Карриану приспичило рассмотреть висевшую у меня на груди побрякушку! Или же она сама свалилась ему в руки, когда он укладывал меня на эту гребаную кушетку?!
