Пока секретарша показывает матери, как заполнить бланк на бесплатные процедуры, мы с Брендой сбегаем по мраморной лестнице. Немного смущенный тем, как раскованно и непринужденно она играет свою роль, я спрашиваю, всё ли в порядке.
– Абсолютно.
– А как там кенгуру?
– Супер.
На улице нас ожидает роскошное такси «Подсолнух» с двухлитровым двигателем.
– Как я выгляжу в прикиде Флегматика? – продолжает она так же непосредственно, садясь и захлопывая за собой дверцу.
– Подожди, сейчас спросим у Женатика.
Подыгрывая, я отвечаю ей в тон. Потом достаю медведя из куртки и говорю:
– Как вам Бренда, профессор?
Он не отвечает. Удивленный, я встряхиваю его, щиплю, тяну за распоротые губы, но они остаются безжизненными и дряблыми.
– Что происходит? – хлопая ресницами, спрашивает Бренда светским тоном, очень подходящим к ее костюму. – Он взял отпуск?
Я не отвечаю, по-прежнему держа в руках безжизненный плюш. Я совершенно убит. Всё ясно: они обнаружили тело Пиктона и, достав чип, забрали его душу.
31
– Куда ехать? – спрашивает водитель такси.
Я медленно опускаю на колени свою старую плюшевую игрушку. Шофер, рассчитывая на чаевые, очень любезен. У меня сжимается горло, и я с трудом отвечаю:
– Площадь Леонарда Пиктона.
Двухлитровый «Подсолнух» беззвучно трогается с места.
– Его именем назвали площадь еще при жизни? Класс! – восхищается Бренда. – Зачем нам туда?
– Он так сказал…
– Правда? Я не заметила. Теперь он говорит, не раскрывая рта?
Соблюдая предосторожность, я шепчу ей, что Пиктон давно молчит.
– Это хорошо или плохо?
– Он хотел, чтобы мы поехали в банк и открыли его ячейку.
– Ах, черт! – вырывается у нее. – Дай-ка его мне.
Она забирает у меня медведя и пытается сделать ему искусственное дыхание.
– Ну, давай, очнись!.. Нельзя же так…
Глядя в зеркало заднего вида, водитель говорит сочувственным тоном:
– Эти плюшевые мишки часто ломаются. Слишком уж они напичканы всякой электроникой, а она легко выходит из строя. В конце концов, если у тебя есть ребенок, считай, уже повезло. Мы с женой так и остались одни с игрушками, которые покупали заранее.
Бренда ничего не отвечает. Похоже, ей неловко оттого, что меня приняли за ее сына. Мне, в общем-то, тоже. Хотя всё это совершенно неважно. Если полицейские нашли тело Пиктона, то они сразу установят связь между местом, где его обнаружили, и тем, что рядом находится казино, в котором работает моя мать. Все мои старания, чтобы это выглядело как самоубийство, теперь обернутся против меня. Сначала я позвонил в Службу пропавших без вести, а потом сказал полиции, что обознался, приняв за него другого человека. Скоро выяснится, что его убил чей-то воздушный змей, как раз в тот день, когда мой потерялся. Похоже, я окончательно спалился.
Я вздрагиваю. На лбу у медведя появляются складки. Бренда тоже это видит и с силой сжимает мне пальцы. Видно, тоже обрадовалась.
– Он нас игнорировал? – спрашивает она вполголоса.
– Нет, ему надо было перезагрузиться.
Покрутившись среди подготовленных к сносу домов с замурованными окнами и дверями, такси останавливается на маленькой невзрачной площади. Палатки бомжей окружают статую Пиктона, на которой развешено белье.
– Подождите нас, пожалуйста, – говорю я водителю.
Я выхожу и открываю дверцу со стороны Бренды. В пути она задремала и теперь выходит из такси, растерянно озираясь. Но потом вспоминает о цели нашей поездки, и ее лицо проясняется. Мы переходим на другую сторону площади.
Инвестиционный интернет-банк Объединенных Штатов зажат между колбасной лавкой, торгующей натуральными продуктами, и агентством недвижимости. Это приземистый бетонный куб, внутри которого всё полностью автоматизировано. Во время последнего банковского кризиса правительство упразднило весь персонал, и теперь каждый управляет своими счетами из дома. В депозитарий может войти только клиент банка, чип которого при входе сканируется. Но на случай поломки сканера есть, как и раньше, терминал, куда надо ввести код доступа.
– Y213В12 24, – диктует медведь.
Раздвижная дверь отъезжает в сторону со словами «Здравствуйте, господин Пиктон». Профессор показывает нам дорогу в комнату-сейф, где уже другой код открывает бронированное помещение. Мы оказываемся в большом зале со стальными стенами. В воздухе почему-то пахнет фиалками. Ячейка под номером 1432 находится слишком высоко для меня, поэтому я повторяю Бренде цифры под диктовку профессора, а она набирает их на кодовом замке. Дверца с щелчком приоткрывается. На полке лежит транзактор – устройство для перевода денег на текущий счет своего чипа, хозяйственная сумка из биополимера с документами и футляр из красной кожи, который Бренда тут же открывает.
– Ах! – восклицает она, увидев то, что находится внутри.
– Подарок на восьмидесятилетие моей жене, – вздыхает медведь. – Оно будет через месяц. Я хотел сделать ей настоящий сюрприз, поэтому тайком велел вставить в этот фамильный браслет восемь бриллиантов. Мне пришлось расстаться со своей страховкой, но так хотелось ее обрадовать! Разумеется, теперь, когда я умер…
Он разочарованно разводит лапами.
– Я всегда думал, что с этими ее метастазами она умрет раньше меня… И хотел устроить ей незабываемый праздник. Чтобы по крайней мере сохранить о ней хорошие воспоминания. Грандиозный праздник для нас двоих, на который у меня раньше не находилось времени, потому что я всю жизнь отдал работе…
С минуту он молчит, погрузившись в воспоминания, потом продолжает:
– Я отложил на время транзактор, чтобы сконструировать протонную пушку. Скажи доктору Логан, чтобы она перевела деньги на свой счет.
– Все?
– Все.
Я передаю Бренде приятную новость. Не поблагодарив, словно речь идет о сущих пустяках, она приставляет электрод к голове – туда, где находится чип, – и включает транзактор, чтобы запустить процедуру перечисления со счета на счет. С некоторым сомнением я спрашиваю профессора: не хочет ли он, чтобы мы использовали его деньги для освобождения моего отца? Ведь подкуп – довольно опасная вещь: очень часто коррупционеры берут взятку и не выполняют обещанного.
На мониторе мелькают цифры, потом раздается короткий сигнал, и всё останавливается.
– Восемьсот лудоров! – восклицает Бренда, не веря своим глазам.
– Не может быть! – вскакивает медведь. – Там было четыре тысячи!
– На мне висел долг три тысячи двести, – объясняет она. – Впервые за последние три года я в плюсе! Спасибо, Лео!
