У меня больше нет сил. Как выматывают эти постоянные кошмары!
Мне всовывают в правую руку батончик мюсли, а в левую – мобильник. Я с жадностью поглощаю первый, глядя, как мигает второй.
– Твой телефон сигналил, когда я вошла, – говорит Бренда. – Тебе пришло сообщение.
Я спрашиваю себя, сколько времени я находился в теле Дженнифер – не больше, чем понадобилось Бренде, чтобы выкурить пару сигарет? Дженнифер ничего не помнит. Возможно, я заснул сам, пытаясь ее загипнотизировать. В любом случае, сразу видно, что в ней ничего не изменилось. Утешая меня, Дженнифер говорит, что всё равно не верила в успех. У нее неправильный обмен веществ, и ничего тут не поделаешь. Ну, останется толстой, что ж теперь…
– Если моешь машины, это не так уж важно, – добавляет она, – клиентам даже нравится, когда трешь собственным животом, это лучше, чем валиками в автомойке.
Она чмокает меня в щеку, пожимает руку Бренде и уходит зарабатывать на жизнь чаевыми на парковке при казино. Летом моя мать (из жалости и не без выгоды для себя) помогла ей получить место в управлении по трудоустройству: теперь ее «Кольза-800» обслуживается бесплатно.
– Бедная девочка, – вздыхает Бренда. – Будь с ней помягче.
– Так я и пытался ей помочь!
– Она влюблена в тебя, ты это прекрасно знаешь. Решай сам, что хуже: делать вид, что ты ничего не замечаешь, или понапрасну ее обнадеживать.
Я качаю головой, жуя свой энергетический батончик. Разберусь с этим потом, когда решу проблему с отцом.
– Давно пора, – бурчит медведь. – Ты разбрасываешься, Томас! Давай, отправляйся в министерство, живей!
– Эй! Можно передохнуть хотя бы две минуты?
Я беру мобильник и прослушиваю голосовое сообщение. Это мать, у которой, как обычно, очередная вселенская катастрофа, она требует немедленно перезвонить. С тяжелым вздохом набираю ее номер.
– Алло, Томас, я сейчас не могу разговаривать! – отвечает она. – Ты где?
– Дома. Делаю гимнастику с доктором Логан.
– Пусть сейчас же привезет тебя в казино, тут такое!.. Включай Главный новостной канал, меня показывают по телевизору! Сейчас это прямой репортаж в горячих новостях, но, кроме того, обо мне делают передачу, которая пойдет в вечернем эфире: они хотят показать меня в семейном кругу. Поторопись, съемка уже через час! И разумеется, ни слова об отце! Если будут спрашивать, говори, что он уехал на экскурсию со своим классом, ясно? Всё, разъединяюсь, меня зовут.
Я отключаю громкую связь и смотрю на Бренду. От ее сочувственного взгляда становится немного легче. Потрепав меня по волосам, доктор Логан вздыхает:
– Твоя мать не злая, но она – настоящее чудовище!
Бренда включает Главный новостной канал. Моя мать, с окаменевшей от лака прической, восторженно представляет зрителям счастливца, выигравшего именно здесь, в казино Лудиленда, где она работает психологом, самый крупный в истории джекпот.
Интервью прерывается на середине фразы, и нас возвращают в студию, где дикторша с выражением скорби на лице объявляет о прямом включении из штаб-квартиры президента Объединенных Штатов, где только что началась общенациональная церемония экстракции чипа Бориса Вигора.
Под траурную музыку одна картинка сменяет другую. Бренда, медведь и я оборачиваемся к резиновому Вигору. Сидя на краю дивана и наклонившись вперед, тот уставился нарисованными глазами на экран, где крупным планом показывают его гроб из бронированного стекла.
– …В присутствии его превосходительства сына президента Нарко и правительства в расширенном составе, – захлебывается от восторга голос за кадром.
Камера показывает крупным планом лица министров. Этот национальный герой оставил после себя двойную брешь – в политике и спорте, – и оттого все взволнованы утратой.
Дрожь пробегает по телу игрушечного Бориса, сидящего на диване, когда глава Службы контроля за чипами в бирюзовом пальто медленно и торжественно приближается к трупу, одетому в новенький, с иголочки, костюм. Шприц со сверлом упирается в череп бывшего министра.
– Но мне же обещали, – с трудом произносит резиновым ртом виновник торжества. – Нет! Айрис… малышка…
Ж‐ж-ж – бум – дзынь! Крупным планом показывают, как чип национального героя, посверкивая под софитами, втягивается внутрь стеклянной капсулы. Игрушечный Борис замертво падает лицом на ковер.
– Прощай, бывший враг, – ворчливо говорит Лео Пиктон.
С бессильной горечью и грустью профессор объясняет последствия произошедшего. Когда чип извлекают из мертвого мозга, душа окончательно покидает тело. Аннигиляционный экран мешает достичь верхнего уровня, и она оказывается навеки заперта в электрических сетях, производя энергию для общественных нужд.
– Нокс, скорее всего, догадался, что я переманил Бориса на свою сторону. Он изменил свои планы, Томас, и мы должны сделать то же самое.
Торжественным шагом к гробу приближается игрок команды «Нордвиль Стар». Он несет позолоченную чашу, готовый принять чип своего капитана. А потом под мощные звуки органа рысью бежит обратно, в окружении сотрудников службы безопасности, вооруженных до зубов.
– …Во втором ряду официальных лиц, – продолжает дикторша, – можно заметить Оливье Нокса, генерального директора «Нокс-Ноктис» – фирмы, которая производит и реализует мозговые чипы. Можно представить себе его горе, но также и гордость за покойного министра энергоресурсов, который аккумулировал в своем чипе 75 000 йотт и, кроме того, был игроком в менбол, одержавшим наибольшее количество побед.
Спортсмен с чашей пересекает парадный двор, доставляя чип героя к месту повторного использования. Так, по легендам, которые рассказывал отец, в древности несли олимпийский огонь.
– По нашей информации, – добавляет дикторша, – чип будет немедленно имплантирован в систему электропитания передающей линзы Аннигиляционного экрана, установленного на крыше Министерства энергоресурсов. Действительно, можно ли выразить бóльшую признательность, подарив душе создателя вторую жизнь в самом сердце его творения?
– «Его» творения, – вздыхает медведь разочарованно. – Жди теперь, когда следующие поколения восстановят справедливость! Во всяком случае, – заключает он, совсем расстроившись, – не самый подходящий момент, чтобы идти туда с диверсией. Ладно, съездим пока к твоей матери. Чувствую, в казино нас ждет новая проблема. Тебе тоже так кажется?
Я киваю, пытаясь разобраться в противоречивых чувствах, от которых у меня уже болит сердце. Бренда смотрит на резиновое тельце Бориса Вигора, лежащее на ковре, потом поднимает на меня глаза, полные слез.
– Можно взять его на память?
Я растроганно киваю. Она бережно подбирает игрушку и с ожесточением клянется, что никогда не оставит маленькую Айрис. Потом опускает куклу в сумку-кенгуру и спрашивает:
– Идем?
