Гостя вводят в столовую, где сервирован ужин при свечах на двоих. Он с удивлением оглядывается. Позолота, гобелены с охотничьими сюжетами и ультрасовременная мебель создают странную атмосферу. Он готовился к рабочему совещанию антикризисного кабинета, а не к романтическому ужину.
Лили Ноктис появляется из боковой двери. В сильно декольтированном обтягивающем платье из черного шелка с виноградными листьями из страз на груди и черепаховых туфельках. Кошачьей походкой она устремляется ему навстречу.
– Спасибо, что приняли мое приглашение. Все говорят, что вы – лучший знаток деревьев.
Он берет протянутую для поцелуя руку, быстро прикладывает к губам и возражает:
– Есть гораздо более квалифицированные специалисты.
– Их всех завербовало Министерство зеленых насаждений, а оно интересуется только войной. Я же хочу мира с деревьями, и для этого мне нужны вы. И ваши особые знания, которыми вы сейчас со мной поделитесь.
Лили подходит к глобусу, где изображено только одно государство – Объединенные Штаты, окруженное синими океанами и зелеными континентами, на которых растительность уничтожила людей. Она поднимает крышку глобуса, и гость с удивлением видит, что внутри, среди кубиков льда, лежит бутылка шампанского. Лили откупоривает ее.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, Робер, – говорит она, наполняя два фужера. – Для того чтобы деревья отменили программу уничтожения человека, мы должны вернуться к самому началу нашего взаимодействия, не так ли?
Он берет протянутый фужер и делает глоток, прочищая горло.
– Я не знаю, госпожа министр. Я всего лишь скромный учитель словесности…
– И знаток книг. И обладатель уникальной памяти, в которой хранится масса информации, в том числе и о древних религиях. Все то, что наше государство уничтожало в течение трех поколений. Ваша прежняя должность в Цензурном комитете давала вам доступ к Запретной библиотеке, не так ли?
– Простите, но какое отношение это имеет к ядовитой пыльце деревьев?
– Проблема в недопонимании, – улыбается Лили. – Деревья посылают нам сигнал. Если он вызывает болезнь, значит, наш мозг не знает, как обработать эту информацию, и тогда тело начинает сопротивляться. Но цель деревьев – не вызвать у нас болезнь, а восстановить диалог. Нам надо просто понять их и предпринять правильные ответные действия, ведь так?
– Совершенно согласен с вами, но не вижу, как лично я мог бы…
– Когда я говорю о ваших знаниях, я прежде всего имею в виду знание мифологии. Вы просто кладезь, Робер Дримм. Последний хранитель утраченной культуры. Но никто не пользуется вашими сокровищами, и это очень печально. Поделитесь ими со мной.
Она протягивает руку к его плечу и снимает волосок.
– Действительно, – отвечает он, волнуясь, – мифология – это первый этап взаимодействия между человеком и окружающим миром. Вы правы.
– Надеюсь.
Пытаясь поймать его взгляд, она поправляет виноградный лист из стразов, соскользнувший с груди.
– Мы должны вернуть лесу его душу, Робер. Показать ему, что мы не рассматриваем его лишь как сырье, как часть обстановки, как источник прибыли. И вы как раз тот, кто может это сделать.
Нахмурившись, он проводит рукой по затылку.
– Чего конкретно вы ждете от меня, мадам? Что я буду читать деревьям книжки вслух?
– Постараемся обойтись без книг – они сделаны из целлюлозы, а значит, из них самих… Нет, Робер, чтобы поставить эксперимент, будет достаточно памяти, голоса, прикосновений. Конечно, при условии, что вы оправдаете мои ожидания, – добавляет она хрипловатым голосом.
– Что вы имеете в виду? – спрашивает он, стараясь преодолеть замешательство.
– Если выдержите три испытания, которые я вам предложу, то получите привилегию, недоступную простым смертным. Потерпите немного.
Она допивает шампанское, не отрывая взгляда от гостя, затем отступает и садится на какой-то матовый стальной трон, положив ногу на ногу.
– Расскажите мне миф о Мирре.
Сделав глоток, он удивленно поднимает брови.
– О Мирре?
Но потом отставляет в сторону фужер и спокойно начинает:
– Мирра была молодой девушкой, которая страстно любила своего отца. Так страстно, что хотела соединиться с ним. И однажды, изменив внешность, она совершила это. Но отец обнаружил обман, и его обуял такой гнев и ужас от содеянного, что он попытался убить ее. Она убежала, мучаясь раскаянием.
– Хорошее начало, – сладострастно вздыхает Лили Ноктис, потягиваясь на своем троне. – Вы помните, на что эта история вдохновила поэта Овидия?
Он закрывает глаза и произносит тихо и медленно, будто смакует старое вино:
– «О боги, – воскликнула Мирра, – я заслужила сурового наказания. Но я не хочу осквернять собой ни царства живых, ни царства теней: изгоните меня из обоих. Измените мою природу, чтобы лишилась я и жизни, и смерти».
Лили серьезно кивает, накручивая на палец свой черный локон.
– А дальше? – спрашивает она жадно.
– Пока она это говорит, разверзается земля. Ее ноги превращаются в корни, кожа – в кору, а кости – в ствол, сохраняя в середине свою мягкость…
– Обожаю, – шепчет министр, томно проводя кончиком языка по губам. – Во что она превратилась?
– В мирровое дерево.
– Продолжайте…
– Она плачет, и капли смолы стекают по стволу дерева. Эти слезы драгоценны: мирра, сочащаяся из коры, на долгие века сохранит имя девушки.
Лили Ноктис молча аплодирует.
– Ну вот и все. Мы поняли друг друга, Робер. Надо напомнить деревьям об их человеческих корнях. Ведь столько людей некогда превратилось в растения…
– Простите, но неужели вы думаете, что если я увижу мирровое дерево и расскажу ему, что его смола носит имя девушки, совершившей кровосмешение, то оно откажется уничтожать нас?
Она встает с трона и с вызовом бросает:
– Уничтожить человеческий род – значит уничтожить мечту, которая одушевляла деревья. Разве не так? Без воображения поэтов у лесов не будет души. Эту истину желательно им напомнить, при условии, что мы сами ее не забыли.
– Госпожа министр, правильно ли я понимаю, что вы поручаете эту миссию мне? – спрашивает он дрожащим голосом.
Она не спеша делает глоток шампанского и, испытующе глядя на него, произносит:
– Зовите меня просто Лили. Похоже, нам предстоит много времени провести вместе.
Она встает и подает ему руку. Он ведет ее к столу. Никогда я не видел его таким свободным. Таким уверенным, сильным, почти красивым… Я разрываюсь между восхищением, ревностью и страхом.
Открывается дверь, и появляются два официанта с подносами, прикрытыми стеклянными колпаками; за ними следует слуга с серебряным ведерком в руке, в котором лежит бутылка вина.
