Почти скрытый.
– Но это же профессор Тротт! – пробормотала она испуганно и все же покосилась через плечо – сквозь папоротниковые листья было видно, как инляндец, склонившись, умывает лицо, плещет крыльями воду на обнаженные бедра. Алина отвернулась, снова краснея.
Как, как она не понимала и не замечала этого раньше?
Но она ведь уже ощущала подобное – в ночь после того, как увидела их с Далин. Только почти забыла об этом.
– Профессор Тротт! – жалобно повторила Алина. Посмотрела на ложку с похлебкой, поставила ее обратно в котелок и прижала ладони к лицу. – Какой кошмар, – то ли засмеялась, то ли застонала она. – Какой кошмар!
«Ну прекрати, – внезапно трезво подумала принцесса с незнакомыми самой себе взрослыми интонациями. Так могла бы говорить Марина или Ангелина, но не она. – Признайся уже себе. Он тебе нравится».
– Нет, – застонала она, мотая головой.
«Тебе всегда нравилось его слушать. И смотреть на него. Еще в университете нравилось. Ты все время хотела, чтобы он тебя оценил. И спать рядом нравилось».
– Но я не думала… – прошептала она в панике.
«Что? Что это неудобно? Что он не только наставник и защитник, но и мужчина? Взрослый мужчина? Не думала. Теперь думаешь».
– Но я не хочу, – печально пробормотала Алина, от нервов снова хватаясь за ложку. – Я хочу как раньше.
«Не будет уже как раньше. Все давно изменилось. Когда ты их увидела. Ты уже тогда все поняла».
Алина с ожесточением доела похлебку. Затем вскочила, побежала к воде – оттереть котелок, занять руки, занять мысли, только чтобы избавиться от ужасной растерянности. Но отвлечься никак не получалось. В голове всплывало, как он обнимал и утешал ее ночью, как она кусала его, как ревновала к оихар. И ведь он тогда сказал про ревность! Вдруг он все понимает и знает, и какой смешной она тогда ему кажется!
Раздались шаги. Принцесса заморгала, обнаружив себя застывшей над сложенной сумкой. Очищенный котелок стоял рядом, костер был потушен и прикрыт дерном. Она подняла глаза на Тротта, который надевал поверх полотняных штанов плотные кожаные, и снова почувствовала, как начинают гореть щеки. Может, потому, что она уже была тепло одета.
Профессор, потянувшись за курткой, что аккуратно была повешена на папоротник, кинул на спутницу недоуменный взгляд.
– У меня ощущение, что вы сейчас сквозь землю провалитесь, – сказал он чуть ехидно, и она едва не застонала от благодарности за этот тон и за привычный его сарказм. – Что случилось, Алина? Опять солнце? Или вы ухитрились расколотить хитиновый котелок?
– В-все в поряд-дке, – буркнула она, не поднимая глаз и чувствуя, как заливается краской по самые уши.
– Я вижу, – откликнулся он с иронией и огляделся. – И все же – в чем дело? Что вы натворили?
Алина открыла рот, чтобы ответить, – но ничего не придумывалось, и она в отчаянии выпалила малую часть того, о чем думала:
– Мне с-стыдно, что я в-вас покусала, лорд Макс!
Тротт поднял брови, помолчал немного, внимательно глядя на нее, и вдруг усмехнулся.
– Понятно, – проговорил он спокойно, надевая куртку и пропуская крылья в прорези. – Отложенная эмоциональная реакция. Не переживайте. Это было бодряще, но в таком состоянии простительно. Не забивайте себе голову глупостями, принцесса.
– И правда, – пробормотала она, изо всех сил желая, чтобы он переключился на что-то еще. Но лорду Максу, казалось, вообще не было дела до ее переживаний. Он, обматывая лицо тканью, кинул взгляд на небо, повернулся туда, куда предстояло лететь, а затем снова к Алине.
– Дождя точно не будет. Собрались? – Он, подойдя к ней, привычно проверил, как прилегают к телу сумки, подождал, пока она тоже обмотает голову и нижнюю часть лица, и одобрительно кивнул. – Полетели.
Они находились за каменным, выветренным горным седлом, соединяющим две горы и обрывающимся в пропасть, в нескольких часах лета от того места, где ночевали, когда над ними зашумело, заревело и раздался чудовищный грохот, будто кто-то в гигантской кузне изо всех сил ударил молотом по наковальне.
Высоко над головами разбежалась паутина сияющих лиловым трещин, обрисовав огромный купол, накрывающий горы. Испуганная Алинка увидела, как швырнуло вниз рванувшегося к ней Тротта, который летел немного выше, когда ее саму ударило волной спрессованного воздуха и понесло в бездну, вдоль отвесной каменной стены.
Крылья вывернуло, и она суматошно молотила ими по воздуху, задыхаясь от скорости, с которой падала. Снизу приближались острые скалы ущелья, и она зажмурилась, почти потеряв сознание от страха, когда ее перехватили со спины, прижав к себе и дернув вверх, а затем аккуратно опустили на крошечный – в три шага шириной – уступ стены.
Лорд Тротт повернул принцессу к себе – тяжело дышащий, бледный, – ощупал ее крылья.
– Целы? – спросил он резко.
Алинка закивала, испуганно цепляясь за него и стараясь не глядеть на дно ущелья, которое находилось несколькими сотнями метров ниже.
– Крылья целы? – уточнил он, и в этот момент раздался повторный удар. Тротт дернул ее к стене, закрывая своим телом, и их вжало в камень, оглушив грохотом.
Принцесса с ужасом смотрела из-за плеча спутника на снова расходящиеся по небу сияющие трещины.
– Что это, лорд Макс? – прошептала она дрожащим голосом, показывая наверх.
Там навстречу им по защитному куполу в прозрачных серых небесах медленно шагал огромный, размером с гору, паук с человеческим торсом, двумя человеческими руками и двумя лапами-лезвиями – полупрозрачный, кроваво-черный, полыхающий по контуру багровым. Глаза его тоже пылали багровым. Паук поводил головой, внимательно глядя вниз, – Алине на секунду показалось, что он остановил свой взгляд на ней и Тротте, но нет, чудовище двинулось дальше.
– Нерва, один из местных богов, – тяжело ответил профессор.
Паукобог остановился и вдруг, размахнувшись лапами-лезвиями, что росли у него под руками, с ревом всадил их в купол. Снова раздался грохот, снова потекли трещины по защите Источника, которая будто бы стала чуть ниже. Алинка сжалась, спрятав лицо на груди Тротта, – задрожала и стена, к которой они прижимались, посыпались сверху мелкие камни, и уступ заскрипел, будто готовясь обрушиться.
Кровавый бог скрылся, но долго еще грохотали удары, которые заставляли принцессу леденеть от паники и цепляться за лорда Тротта. Здесь было очень холодно, выл ветер, и Алина сильно замерзла. Единственный источник тепла был рядом, и она вжималась в него, крепко обхватив руками и крыльями, и в эти моменты и думать не думала о каком-то смущении или неловкости.
Наконец все стихло. Беглецы подождали еще около часа и осторожно взлетели с уступа, преодолевая порывы разгулявшегося ветра.
Когда они поднялись над ущельем меж двух хребтов, туда, где их не швыряло воздушными потоками, лавирующими меж стен, Тротт оглянулся и остановился, развернувшись. Алина, придерживая рукой ткань на лице, тоже посмотрела назад и испуганно подлетела ближе к профессору.
