Тротт сам заметил – остановил, без слов подвязал ремень узлом, сделав его короче, и сумка легла на бедро как влитая.
– Нужно было сразу сказать, – буркнул он. Бойцы медленно двигались мимо, поглядывая на них. – Потерпи, сейчас уже не должно натирать, а вечером посмотрю, что там.
При сопровождающих профессор говорил по-лорташски, а в этом языке не было деления на «ты» и «вы».
– Хорошо, Охтор, – сказала она отстраненно. Имя было чужим, и Алине было неприятно его выговаривать.
– Устала? – спросил он после секундного молчания, внимательно разглядывая ее с некоторым недоумением в глазах.
– Нет, – ровно проговорила принцесса, хотя после отдыха тело снова болело, а идти по жаре и духоте было невыносимо тяжело. – Все в порядке.
Тротт сощурился, но едва заметно кивнул и пошел дальше. И она последовала за ним. Ну разве она могла признаться, что не в порядке после того, как услышала от него раздраженное «почему с вами все время приходится нянчиться»?
И ведь он и раньше ей подобное говорил, но в этот раз его жесткость ударила неожиданно больно. Алина до сих пор переживала – не ожидала она от Тротта такого… после всего. После бега по лесу, и заплыва из последних сил в море, и пещеры, в которой было так хорошо спать, чувствуя, как профессор прижимает ее к себе, и самой прижиматься щекой к горячей груди, слушая стук его сердца… и его сухих подшучиваний, и ответов на бесконечные вопросы, и лекций по пути обо всем на свете, и заботливой теплоты, что он проявлял…
Она сердито хмыкнула, вспомнив, как увидела его с Далин, потерла саднящее плечо и ускорилась, чтобы нагнать спутника. Как бы она ни была обижена, только рядом с ним ей было спокойно.
К вечернему привалу Алина еле волочила ноги. Очень хотелось есть. Духота никак не разряжалась очередным ливнем, хотя набрякали в вечернем небе тяжелые тучи. На поляне, отведенной под привал, отряд уже ждали бойцы, которые шли впереди; в темноте горел костер, кипел над ним котелок, выкованный, похоже, из того же хитина. Тротт, не останавливаясь, отвел принцессу в сторону, к ручью, от которого несло прохладой и сыростью, – чтобы сходила в кусты, попила и умылась. Затем подошел, молча отодвинул ее сорочку с плеча, потрогал натертую кожу.
– Ничего страшного, – сказал он по-рудложски. – Потом помоетесь, нанесете мазь. Идемте. Подождете меня на стоянке, я должен сам убедиться, что вокруг никого нет.
– Хорошо, лорд Тротт, – проговорила она, хотя ей очень не хотелось оставаться одной.
– Не бойтесь, – после паузы почти мягко сказал инляндец. – Верша за вами присмотрит.
– Хорошо, лорд Тротт, – повторила Алинка, глядя под ноги и заставляя себя не вцепляться в него с просьбой взять с собой, потому что ей до безумия, невозможно страшно оставаться среди этих чужих диких людей.
– Вы на редкость покладисты, ваше высочество, – с ледяной иронией проговорил профессор. Склонился, набрал в горсть воды, отпил, снова поднялся. – Обижены на меня?
– Нет, лорд Тротт, – буркнула Алина и посмотрела прямо ему в глаза. – Не обижена.
– Превосходно, – сказал он, взирая на нее с безмятежностью. – Только обиженных девочек в походе мне и не хватало.
Алина улыбнулась сжатыми губами и промолчала. Хотя ей очень хотелось врезать ему по голове. И сейчас, и все время, пока он вел ее на стоянку.
Тротт оставил ее сидеть у папоротника, и Алина, опершись о ствол спиной, смотрела в землю – чтобы не привлекать внимания к себе и потому, что часть бойцов разоблачилась, стянув рубахи. На поляне несло крепким мужским потом. Принцессу опять обсуждали, разглядывая мерцающими в темноте глазами и подхохатывая.
Она снова захотела пить, но в присутствии Тротта забыла набрать в флягу воды, а к ручью одной идти не решилась. Несколько дар-тени ушли патрулировать местность, и она не хотела наткнуться на них.
Краем глаза Алина увидела, что двое мужчин направляются к ней, – и сжалась, напряглась, но тут рядом на мох опустился Верша, махнув подходящим рукой, и те неохотно отошли. А старый воин так же неторопливо, как осаживал особо языкастых, начал рассказывать, как они с бойцами ставили ловушку на лорха несколько декад назад, и как пауков оказалось двое, и как пришлось улетать, а один из отряда влип крыльями в паутину… Алина так заслушалась, что пропустила момент, когда Тротт вернулся – он хлопнул Вершу по плечу и буркнул:
– Благодарствую.
Тот хмыкнул, поднялся и пошел к воинам, варившим в котле кашу из крупы и сушеного мяса.
– Бери нож, – приказал профессор по-лорташски, и Алинка недоуменно посмотрела на него, потом на остальных спутников. Те так и продолжали глазеть.
– Лор… Охтор, здесь? – она от удивления не сразу перешла на местный язык.
– Здесь, – подтвердил он спокойно, и Алина больше не стала спорить. Положила сумку на землю, достала нож.
– Бей.
Она нервно бросилась на него, и он отклонился, развернулся, приставив нож ей к горлу и крепко прижав к себе – не дернешься.
– Плохо, – сказал недовольно. – Еще раз.
– Эй, Охтор, – раздалось веселое от костра, – зачем девку портишь? Порежешь, кожа нежная…
– Девок по-другому портить надо, – поддержал его другой.
Бойцы загоготали. Алина, выдохнув и чувствуя, как заливается краской, бросилась на Тротта, замахиваясь, – и он снова увернулся, с каменным лицом выворачивая ей руку и заставляя согнуться и выронить нож.
– Плохо, – повторил он. – Ты все еще боишься поранить меня.
– Я так не могу, – прошептала принцесса и подняла на него злой взгляд, кривясь от боли в вывернутой руке. – Они смеются, смотрят.
От костра присвистывали, советовали щупать крепче.
– Это все не должно тебя отвлекать. Еще раз, – потребовал он. И Алина, сжав от обиды губы, нырнула к нему, целясь под ребра, и, когда он дернулся перехватить, ударила крылом в лицо, нарочно, сильно, и, зажмурившись, полоснула ножом наискосок. Кажется, его она задела – но руку перехватили, ее саму развернули спиной, зажали горло локтем.
– Удушишь так! – крикнул кто-то укоризненно.
– Суров!
– Да дай нам, мы ее пожалеем!
Алина сжала кулаки. В этот момент она ненавидела и этих крылатых шутников, и весь этот ужасный мир, и даже…
– Я вас ненавижу! – процедила она по-рудложски.
– Говори по-лорташски, – сухо напомнил профессор ей в ухо. – Почему не вырываешься? Не сопротивляешься?
– Я не могу так, – прошипела Алина. – Не могу!
– Все это неважно, – ровно сказал он и отпустил. – Неважно, запомни. Еще раз.
Алина мрачно посмотрела на него, исподлобья, чуть качнулась в стороны, с сопением втягивая в себя воздух, и бросилась вперед.
