И, наконец, повсеместность. Они везде: быстрее всех занимают места в метро и в автобусе, выскакивают откуда-то из-под локтя на пешеходном переходе, встают перед тобой в очереди и заскакивают в лифт. Сидят в маленьких чифаньках и ресторанах пятизвездочных гостиниц. Танцуют на площадях и курят в парках. Это все они, одинаковые и взаимозаменяемые, эти китайские женщины возраста Бальзака.
Кстати, знаете, почему взаимозаменяемые? А возьмите бабку, играющую в маджонг с подругами в бедном районе, и ту, что, кряхтя, вылезает из «мерседеса» последней модели. Поменяйте их местами. Что-то изменилось? Я думаю, нет. Та же пестрая пижама, те же морщины и выцветшие глаза, та же ироничная улыбка. Просто кому-то повезло в жизни больше, а кому-то меньше. Делов-то…
Мне надоели китайцы, продвигающие любой продукт как отбеливающий кожу или укрепляющий нефритовый стержень. Понимаю, что альбинос с хорошей потенцией – предел мечтаний большинства, но в этом ли счастье? Расскажите мне, что такого секретного едят и пьют эти бабки, эти сморщенные китайские муравьи? Как умудряются быть они такими сильными и выносливыми, такими полными жизни? Ну или скажите, где брать эликсир молодости. Я уверен, что он есть, иначе откуда же взялись эти всемогущие маленькие женщины. Феномен, которому у меня нет объяснения.
Полицейская история
Ранним сентябрьским утром я нетвердо стоял на остановке около веселого гонконгского района Лан Квай Фон и ждал ночной автобус. Жутко хотелось пить, а на другой стороне безлюдной улицы призывно горела вывеска магазина «7/11», как бы намекая незамедлительно купить в дорогу бутылку чего-нибудь холодненького и освежающего.
В запасе оставалось минут пятнадцать, и я, игнорируя красный сигнал светофора, стал переходить пустую улицу. Тогда-то на другой ее стороне и показался полицейский патруль. Я не знал, какой ущерб кошельку наносит переход дороги на красный свет (и сейчас не знаю), но решил не рисковать и, не дойдя до середины, развернулся и пошел в противоположном направлении.
Легко представить, что думают полицейские всего мира, когда на ночной улице, человек, заметив их, разворачивается и начинает ускоряться. «Был прохожий, а стал подозреваемый», вот что они думают, к гадалке не ходи. В некоторых странах за такие шалости и в спину стрельнуть могут. Но, как говорит Джеки Чан, «это Гонконг!», поэтому я неровным, но бодрым шагом безнаказанно пошагал в сторону остановки и успел бы на автобус, если бы не вынырнувший из подворотни некрупный мужик в белой майке, который схватил меня за руку.
Гонконг – один из самых безопасных городов мира, но в ночное время всякое бывает. Поэтому я, оттолкнув мужика, уже прицелился пнуть его в голень. Но тут увидел, что к нам спешат мои старые знакомые из патруля. Бегать от закона не хотелось, и я решил сдаться, разумно полагая, что переходить улицу на красный свет – не такое уж и преступление, тогда как сопротивление полиции может быть чревато серьезными последствиями. Кроме того, рядом стоял мужик, с которым тоже надо было определяться.
Дальнейшие события развивались по неожиданному для меня сценарию. Мужик в белой майке оказался сидевшим в засаде полицейским в штатском, участвующим в облаве на торговцев наркотиками, и пока патрульные в четыре руки бодро делали массаж моим карманам, допросил меня на предмет «Что это вам не спится в такую рань, сэр?». Не обнаружив ничего интересного, полицейские уже было собрались отпустить меня, как штатский напоследок решил спросить, почему я иду в противоположном от остановки направлении, да еще и так быстро. И тут я допустил ошибку.
«I’m looking for Coke, sir», – ответил я без задней мысли, конечно же имея ввиду кока-колу, а не кокаин. Согласен, не самый умный ответ человека, которого только что обыскали на наркотики. Полицейские не просто удивились – они обалдели от такой наглости. К счастью, мой чистый как запотевшее стеклышко мозг смог оценить глубину пропасти, куда я сам себя толкнул, и быстро исправился: «I mean, Coca-Cola. Coca-Cola!».
Полицейские, еще раз подозрительно оглядев меня с головы до ног, успокоились и, милостиво указав на круглосуточный магазин, потеряли ко мне всякий интерес.
Стоит добавить, что когда я возвращался на остановку, то специально прошел мимо уже родного мне патруля и, дабы снять с себя последние подозрения, продемонстрировал им бутылку колы, которую только что приобрел. Хотел и им предложить, но быстро одумался. Мало ли что, вдруг еще за взятку привлекут.
Гонконг ведь. Зачем мне дополнительные приключения…
Вежливые люди
В первое время мне казалось, что китайцы постоянно со мной здороваются. Особенно странно было слышать очередное приветствие от человека, с которым мы виделись буквально минуту назад и, в общем-то, не прощались. Но я сдерживался и вежливо здоровался в ответ. Иногда даже порывался пожимать их вялые лапки, что, в принципе, в Китае совсем не комильфо.
Через некоторое время до меня, конечно же, дошло, что человек, говорящий «нихао», просто привлекает твое внимание перед тем, как сообщить некую информацию, этакий клич «Первый, первый, я второй. Как слышно? Прием!», и приветствовать его в ответ не обязательно, можно просто продемонстрировать, что ты заинтригован в достаточной степени.
Ну что же, особенность так особенность, со временем привыкаешь. Но вот к чему я не могу привыкнуть, так это к попыткам китайцев переиначить сей способ привлечения внимания на иностранный лад. Страшно меня веселит, когда в псевдозападном ресторане к столу подходит официант и торжественно говорит: «Хелло, стейк».
Сразу же хочется сделать серьезное лицо и сказать: «K чему эти условности, любезный? Для вас я Джонни, просто Джонни».
Но ведь не поймут, эх…
Приглашение на обед
Есть у меня в контактах один «приятель», хозяин мелкой фирмы-прилипалы, который отчаянно рвется в партнеры и друзья. Очень неприятный типок, скажу я вам, развязный и навязчивый, не люблю таких. И вот на днях заходит он к нам в офис и торжественно приглашает всю братию на обед.
Что ж, время подходящее, кушать хочется, почему бы и не сходить… Да и ведет он нас в скромный ресторан, где мы часто обедаем, так что сильно он не обеднеет.
Ну, пришли, заказали, как обычно, без изысков, поели, (причем он нарочито, по-хозяйски, подкладывал и подливал), вышли на улицу, попрощались с ним и пошли всей толпой в офис, неспешно переваривая хунаньскую еду. И вдруг из ресторана выходит хозяйка и говорит китайским голосом: «А платить кто будет, ребятки?»
