С бельем связана еще одна история, с которой начались мои контакты с соседями, неожиданно переросшие в целый учебный процесс. Тогда я вообще не говорил по-китайски. Все, что у меня было с собой для общения – небольшой разговорник, по которому я пытался учить слова и фразы, написанные по-китайски русскими буквами. Разумеется, никто меня не понимал.
Однажды я вернулся домой и, выйдя на балкон, обнаружил, что с одного из шестов исчезло целое одеяло. Жил я на третьем этаже шестиэтажки и поэтому сильно озадачился, кто и каким способом у меня стащил эту безусловно нужную в хозяйстве вещь. Перегнувшись через балконные перила, я вдруг заметил свое одеяло – его просто-напросто сдуло ветром с шеста и оно улетело к нижнему соседу на балкон. Яркой цветастой кучей – рисунок роз, пионов и еще каких-то неизвестных мне цветов украшал его ткань – оно грустно лежало на серой кафельной плитке.
Быстро отыскав в разговорнике раздел с наименованием постельных принадлежностей, я нашел там заветное слово «бэйцзы», которое и означало «одеяло». Воодушевленный знаниями, отправился к соседу на второй этаж. Постучал. Дверь открыл мужик лет пятидесяти, разумеется, китаец. Низенький, поджарый, с «ежиком» седых волос, в пижамных брюках и белой майке-алкоголичке. Уставился удивленно на меня. «Нихао!» – выдал я ему приветствие. «Нихао, нихао!» – радостно закивал сосед и уставился на меня с еще более возросшим удивлением. «Бэйцзы!» – выпалил я ему. Мужик озадаченно моргнул. «Бэйцзы, бэйцзы!» – пояснил я, тыча пальцем через его плечо в сторону комнаты с балконом. «Бэйцзы?» – недоверчиво переспросил собеседник, зачем-то оглянувшись. «Ага! Бэйцзы! Оно самое!» – обрадовался я и добавил на радостях от понимания меня, еще по-русски: «Одеяло! Понимаешь – одеяло убежало, улетела простыня!» Даже помахал руками, изображая полет.
Сосед поразмышлял над моими жестами, кивнул и скрылся в глубине квартиры. Я стоял и ждал, размышляя, что вот, мол, говорят многие, китайский язык труден… А на деле-то, оказывается, пустяки все это. Главное – мотивация и подходящая ситуация. Вон, понял же человек, чего мне от него надо! Тем временем в соседской квартире что-то звякнуло, и мужик снова появился на пороге, держа в руках белый керамический стаканчик. «На!» – сказал он мне и протянул его. Я уже знал, что по-китайски «на!» действительно означает «держи, возьми» и удивительным образом совпадает с нашим разговорным вариантом. Это еще больше укрепило бы мою уверенность в простоте китайского, если бы не стаканчик, всученный соседом. Вещь полезная, но не та, которая мне была сейчас нужна. Я помотал головой и протянул посуду обратно. «Бэйц-зы!» – упрямо сказал и опять потыкал пальцем в квартиру соседа. Тот сильно озадачился и снова оглянулся. «Бэйцзы?» – вновь переспросил он меня. Для пущей наглядности я решил прибегнуть к пантомиме. Соединил перед собой оба указательных пальца, потом развел руки в стороны во всю ширь. Слегка присел, опустил руки и сблизил пальцы, уже возле своих коленей. Так, по моему разумению, и следовало языком жестов показывать «одеяло». Сосед на всякий случай отступил на пару шагов и с тревожным изумлением вглядывался в мои движения, почти спрятавшись за дверью. «Бэйцзы!» – теряя терпение, требовательно сказал я, несколько раз подряд изобразив в воздухе большой прямоугольник. Неожиданно лицо собеседника прояснилось. «А-а-а!» – воскликнул он и снова скрылся в квартире. Я внимательно прислушивался, не звякнет ли он чем снова. Кто его знает, может, подумал, что для русских нужен стакан размером поболее… Но нет, на этот раз мужик возник в дверном проеме действительно с одеялом. Правда, не моим, веселым и в цветочек, а каким-то другим, бледно-синим, линялым. Я снова помотал головой и уже грустно и безнадежно произнес: «Бэйцзы!» Сосед пожамкал губами и повторил за мной это загадочное слово, вслушиваясь в каждый звук: «Бэйцзы…» Щелкнул себя по животу резинкой своих штанов – очевидно, для усиления мыслительного процесса. Почесал нос, вопросительно глядя на меня. Еще раз, но уже не слишком уверенно, попытался вручить одеяло и огорченно вздохнул, когда я отказался. Снова почесал нос. Изобразил рукой питье из стакана. Я опять покачал головой. На этом мы и расстались. Поднимаясь по лестнице, я оглянулся. Сосед задумчиво смотрел мне вслед.
Остаток дня я провел в размышлении о непривязанности к вещам и смирении. Но натура смиряться не желала.
Несколько раз я выходил на балкон, перегибался через перила и смотрел на покинувшее отчий дом одеяло. Даже попытался подцепить его одним из своих бамбуковых шестов, но лишь выронил его – к счастью, не на соседский балкон, а на траву у дома. В окнах соседнего дома я видел лица – за мной с удовольствием и любопытством наблюдали. Некоторые жильцы даже делали это с помощью биноклей, как мне показалось.
Вечером ко мне постучали. На пороге стоял тот самый сосед. Лицо его было строго и торжественно. В руках он держал аккуратно сложенное мое цветастое одеяло. Передал мне его и тут я заметил, что он еще принес и белый стаканчик. Неужели обмывать находку, успел подумать я, прежде чем ситуация прояснилась. «Бэйцзы!» – четко артикулируя, произнес сосед, показывая на перешедшее ко мне одеяло. «Бэйцзы!» – сказал он после, указывая на стакан. При этом одной рукой он делал некие движения – то резко опускал ладонь, то плавно проводил ей по воздуху. Таким образом он показывал разницу в тонах. Падение тона вниз – и слово «бэйцзы» означает «одеяло». Плавный ровный тон – уже получается «стакан». Мой первый урок китайского состоялся.
Расстались мы совершенными друзьями, очень довольные друг другом. Еще несколько месяцев сосед рассказывал всему микрорайону об этом случае, попутно искренне нахваливая мои способности в деле изучения китайского языка. Моя популярность среди местных возросла еще больше. Если я попадался соседу возле подъезда или на лестнице, он экзаменовал меня на предмет различения тонов. Начинал всегда с контрольного «бэйцзы» и подбирал другие слова, расширяя мой словарный запас и тренируя навыки.
Эта языковая тональность китайского языка – одна из наиболее сложных вещей для начинающего постигать особенности общения на нем. Говоришь одно, а собеседник слышит совсем другое. Как человеку, которому медведь на ухо наступил, мне было нелегко. Некоторых слов я сознательно избегал. Так, например, название напитка «спрайт» по-китайски сильно отличается от оригинального. Его для местного потребителя обозвали «сюэ би», – что означает «снежная зелень». Красиво, конечно. Вся беда в том, что слово «би» в другой тональности имеет значение «женский половой орган», причем в матерном варианте. Именно это «би» у меня и выходило все время, как бы я ни старался. Утомившись от хихиканья официанток и продавцов, я перешел на коку-колу, благо она произносится как «кэ коу кэ лэ» и означает дословно «радость во рту, можно веселиться». Все это мне сильно напоминало анекдот про заику в булочной: «Д-д-дайте п-п-пожалуйста б-б-батон б-б-белого х-х… х-х-х… хрен с ним, д-давайте ч-черного!»
Впрочем, недопонимание с местными возникает в самых неожиданных ситуациях. Однажды бродил среди полок в большом супермаркете возле университета. Искал чай и никак не мог найти секцию, где он продается. Во всем мире менеджеры развлекаются подобным образом, периодически меняя местами товары. Вот вроде вчера тут полки были с чаем и печеньем, а теперь какие-то банки с соевым порошком для пожилых людей и непонятного предназначения твердые комки в полупрозрачных пакетах, похожие на сухой собачий корм или на что еще похуже. На меня обратил внимание один из сотрудников магазина. Улыбчивый и полный энтузиазма китаец средних лет подошел ко мне и произнес традиционное «хэлоу!». Едва я собрался мысленно послать его к черту, как тот неожиданно сказал: «Хау кэн ай хэлп ю?» Для меня, привыкшего, что английским здесь владеют лишь немногие студенты, но никак не работники супермаркетов, это был настоящий сюрприз и подарок судьбы. Я доверчиво пояснил, что мне нужен чай. «Ти-и?» – задумчиво переспросил служащий. Я кивнул. Заметил, что меня не поняли и снова повторил, что нужен чай. Тот самый «tea», он же «ча». В том, что я могу сказать «чай» по-китайски, я не сомневался – слова-то похоже звучат. «Ча?» – переспросил служащий. Интонации его подозрительно напоминали те самые, что звучали в исполнении моего соседа снизу.
