Неоднозначные монументы
Оценивая российский исторический опыт и глядя на многочисленные, сохранившиеся от прошлых времен памятники, мы в России иногда недоумеваем по поводу их неуместности сейчас, когда у общества, казалось бы, стоят совсем другие задачи.
В Португалии также много таких же неоднозначных памятников: история страны была очень разнообразной сама по себе, но памятники, даже выглядящие противоречивыми сегодня, с пьедесталов, насколько мне известно, не сбрасывались: учебники истории такие случаи не описывают.
Наше привычное еще в недавнем прошлом место Ленина на португальских пьедесталах занимают заслуженные писатели, поэты, префекты, губернаторы, а также – короли и королевы, каковых с XII века набирается аж три с половиной десятка. Чемпионом среди монархов по количеству памятников и – хочется сказать на современный лад – «упоминаний в печати» является король Дон Себаштьян по прозвищу «Желанный», правивший в роковом и очень важном для судеб страны XVI столетии. Желанным он был, в первую очередь, для своего отца Дона Жуна Первого, долго ждавшего наследника. Однако история распорядилась таким образом, что с королем Доном Себаштьяном свои надежды и чаяния стала связывать вся португальская нация.
Король погиб в возрасте 24 лет в битве при Ксар-эль-Кеби́ре, расположенном на территории нынешнего Марокко, во время его неудавшегося африканского похода вместе со значительной частью 60-тысячной португальской армии. Тело короля так и не нашли, хотя чьи-то бренные останки, выдав их за королевские, как полагают историки, все-таки похоронили с почестями в лиссабонском Монастыре Иеронимитов. Главным, самым горьким итогом поражения стало то, что Португалия с гибелью короля, не оставившего потомства, потеряла свою независимость и на целых 60 лет стала вассальной территорией соседней Испании. Эта, наверное, самая трагичная страница истории страны сильно задела национальную гордость и самосознание народа: возникли мифы и легенды, прославлявшие великого короля Себаштьяна, утверждавшие, что он жив, что он явится в один прекрасный день словно мессия и освободит Португалию от иностранных захватчиков и самозванцев. Королю посвящали стихи и поэмы, в его честь устанавливали бюсты и памятники – довольно многочисленные, поэтому рассказать о них подробно не получится. Дон Себаштьян на целые столетия стал символом пришедшей после эпохи Великих географических открытий в упадок, но встающей с колен страны. Образ короля стал неотъемлемой частью внутренней и внешней политики Португалии того времени. А португальские историки, глядя на возведенные в его честь монументы, до сих пор спорят о том, что в жизни Дона Себаштьяна было ложью, а что правдой.
Память об исторической трагедии
Когда я впервые прочитал о великом лиссабонском землетрясении, меня крайне удивило, что уже два с половиной века спустя исследователи, сейсмологи и даже писатели по-прежнему внимательно изучают это исключительно природное явление. Ему посвящают выставки, разделы в городском музее, его расследуют прежде всего как важнейшее историческое явление, ставшее мощным импульсом для развития страны и ее перехода в новый исторический этап существования.
Землетрясение случилось 1 ноября 1755 года. Первые толчки были отмечены в 9.20 утра в Атлантике, в нескольких километрах от побережья. Образовалась гигантская волна, которая почти сразу же обрушилась на город – разрушительное цунами, которое уничтожило бо́льшую часть городских зданий и спровоцировало многочисленные пожары. В 11 часов начались повторные толчки, и уже скоро город оказался охваченным огнем.
Землетрясение разрушило не только здания, но и, например, тюрьмы, уничтожив и одновременно освободив находившихся там преступников. Они высыпали на улицы, грабили обезумевших прохожих, насиловали женщин. Были разрушены здание таможни, монетный двор, казна, церкви и библиотеки с драгоценными манускриптами. Люди в спешке покидали город, где начались массовые убийства и грабежи.
Восстановлением португальской столицы было поручено заняться тогдашнему премьер-министру маркизу де-Помбалу, чей памятник сегодня стоит на одной из главных площадей города. Он озвучил свой девиз, дошедший до нас из того времени: «Похоронить мертвых и позаботиться о живых».
Для восстановления города, строительства административных и религиозных зданий сюда приглашаются самые лучшие архитекторы Европы, как в свое время, не очень далекое от этого, – в российский Санкт-Петербург.
План премьера Помбала по реконструкции города, как особо отмечают ученые и исследователи того времени, предусматривал развитие Лиссабона как города не застойно-аристократического, каким он был до сих пор, а уже буржуазного – с бурным развитием торговли и промышленности. Среди прочих зданий был уничтожен Дворец инквизиции, перед окнами которого сжигали еретиков, а вместе с дворцом и само это позорное для истории страны явление. Лиссабон становился новым не только с точки зрения архитектуры, но и городской философии и менталитета.
Если Лиссабон после 1755 года считать музеем, то его типичным «экспонатом» можно назвать столичный район Байша, выстроенный в виде шахматной доски или клетки, как современный Нью-Йорк или многие другие города, где жизнь ориентирована на улицу, на которой происходит все – торговля, обмен, человеческое общение, где рождается и живет современное общество. Реформы маркиза де-Помбала позволили Португалии, которая в течение предшествовавших столетий почивала на лаврах колониальных завоеваний, обратить взоры на другие промышленно развитые страны. Землетрясение подвергло серьезному экзамену на жизнестойкость государство и народ, а памятником и музеем этой национальной трагедии теперь служит сам на две трети заново отстроенный город.
Португальцы и испанцы: стереотипы и реальность
Прежде чем познакомить вас с моим разговором с Жузе́ Мильязешем, около трех десятков лет моим другом и коллегой, переводчиком, преподавателем, московским корреспондентом португальского радио и телевидения, известным в своей стране писателем, хочу обратить ваше внимание на то, что португальцы и соседние с ними испанцы довольно часто, по недоразумению и элементарному незнанию, воспринимаются как один народ, чуть ли не говорящий на одном языке, в лучшем случае, на разных его диалектах. Это, конечно же, в корне неверно.
Португальцы уже многие столетия – отдельная независимая нация. Более того, своим формированием она обязана начавшемуся еще в далекие средние века противостоянию с соседом, географическим открытиям, своей обширной колониальной империи и своему языку. Если мы посчитаем количество говорящих на португальском в мире, то, как это ни парадоксально, оно превзойдет число говорящих на французском или русском языках. Португальский язык не был бы настолько разнообразным и неповторимым, если бы на нем не говорила самая большая страна Латинской Америки – Бразилия, которая уже сама по себе, с ее двухсотмиллионным населением представляет бескрайнюю вселенную: настолько велико ее языковое, этническое, географическое и культурное многообразие.
