Откуда Варя это знала? Из космоса конечно. Ей подсказал знакомый космический удав, а кролики никогда не спорят с удавами.
Варя выбралась из ванной комнаты, на ходу одёргивая то, что называется пеньюаром от Виктории Сикрет. Это была малюсенькая кружевная штучка, с разрезами спереди и сзади, доходившими до самого лифа, прикрывающего небольшую грудь. Ткань заканчивалась едва ли не на середине ягодиц, через бёдра же тянулась ниточка трусиков, бантик на этой ниточке кокетливо сверкал кристаллами у копчика.
Варвара вздрогнула, когда врезалась в Стаса и уткнулась взглядом во вздымающуюся грудную клетку.
Он дышал размеренно и глубоко, смотря сверху вниз на Варю, не дотрагиваясь до неё, даже дыхание не задевало макушку, или Варя не замечала этого. Она ничего не замечала и ничего не видела. Все органы чувств, какие только есть в организме, настроились на одно действие, и Варя не хотела больше ждать.
Она была готова в тот момент, когда увидела свой личный космос в просторном холле. Готова, когда протягивала листик с рекомендациями гастроэнтеролога и когда ощущала чувственные поглаживания сквозь капрон. Была готова, когда Стас обнимал одной рукой, а другой виртуозно нарезал овощи, тогда Варвара, кажется, застонала и точно не уставала втираться в мужское тело. Готова, когда Стас вздумал кормить её с рук совсем не эротичными кусочками мяса, и Варя чуть не упала со стула, собирая губами еду и облизывая мужские пальцы, а когда Стас легко подтолкнул её в сторону ванной комнаты, Варя была не просто готова, до финала ей оставалось одно-единственное движение. Одно скольжение. Одно прикосновение. Одно дыхание.
Она протянула руку и потянула вверх футболку Стаса, пробегая пальцами по рельефным мышцам, поросли светлых волос, убегающей вниз, с грудной клетки под лёгкие домашние брюки, царапнув ребра, с каким-то мстительным удовольствием отметив мужской стон. Не только она давно готова, Стас — тоже. И весь этот разговор, её слезы, его предложение и кольцо из бижутерии, встреча одного курьера, потом другого, приготовление ужина, всё это — одна длинная прелюдия.
Находиться рядом, дышать одним воздухом — прелюдия.
Его тёплые руки прошлись по спине, чувственно царапнули по шее, вниз, между лопаток, до поясницы, и остановились на кокетливом бантике. Одно движение — и бантик развязан, ещё одно — и Варя оказывается поперёк широкой кровати, попой на самом краю. И ещё одно, на этот раз медленное, смакующее — разводит ноги Вари, приподнимая их в коленках.
«Так сразу?» — успела подумать Варя перед тем, как вцепиться в вихры на затылке личного космоса, и больше она думать ни о чём не могла, могла только громко стонать, а потом ещё громче, и ещё, после слов Стаса: «Сейчас можно громко, кролик, не отказывай себе». Варя и не отказала.
И ей даже понравился убийственно-степенный темп, методичный, основательный, когда на её теле не осталось мест, которых не касались бы губы Стаса, самых странных, отчаянно интимных мест. И когда на его теле не осталось таких же мест. А когда ей стало не хватать дыхания, она сквозь шум в ушах услышала: «Скажи, если больно», и успела что-то пролепетать про презерватив, получив утвердительный кивок головой.
От первого скольжения остановилось дыхание, от второго зажмурились глаза — ослепило чувствами, а третье заставило закричать и вцепиться в мужскую шею и волосы на макушке. Мягкие, густые, шелковистые.
Ей нравился степенный темп? Ничего подобного! Ничего степенного! Быстро, ещё быстрее, упираясь пятками в поясницу, цепляясь руками за широкие плечи, облизывая, оставляя небольшие следы на подбородке, ощущая начавшую отрастать щетину. Когда она оказалась сверху — не вспомнить. Откуда появились силы двигаться в бешеном темпе — не понять. Поцелуи — жадные, глубокие, на вдохе — не остановить.
Стены кружились в унисон с рваным дыханием, стонами, криками, слезами, космосом, планетами и метеоритами, пока она не почувствовала это — пульсацию, взаимную и сильную, её не хотелось отпускать, и они продолжили снова. Варя только кивнула на шёпот, что надо сменить позу и презерватив, обняла подушку, ощущая ставшей невероятно чувствительной грудью ткань из бамбука, и снова её закружило в пространстве, затеряло между световых лет и выбросило на Землю после яркой, ослепляющей вспышки.
Глава 23
Пройдя по кабинету по кругу, как цирковая лошадь, Варвара Арнольдовна ещё раз посмотрела сводку данных по «Ювесту». Не показалось.
Так и есть — снова эти цифры, сводящие почти на нет плоды труда двух «команд единомышленников».
Может всё-таки стоило послушать отца, когда он говорил, что Вариной компетенции недостаточно, лучше ей вернуться на свою должность, а ещё лучше — съездить на курорт, пройти курс реабилитации после курса лечения? Это даже звучало пугающе.
Подумаешь. Немного простыла, подхватила какое-то осложнение, и завершил букет «слабый желудок».
Не конец света, а вокруг Варвары носились так, будто она перенесла перелом всех костей сразу, или у неё отказал жизненно важный орган.
Отец нагнал целый консилиум врачей, те придирчиво осматривали, пальпировали, просвечивали, сканировали, изучали — Варя ощущала себя в тот день героиней фильмов про похищение людей пришельцами внеземных цивилизаций. Она закатывала глаза и отвечала на вопросы, поминутно вздрагивая от терминов и диагнозов, которыми кидали друг в друга люди в белых халатах, словно играли в пинг-понг. Варваре даже казалось, что она точно больна чем-то неизлечимым, страшным, быстропрогрессирующим.
Странное чувство. Вроде жива, здорова, запас сил ощущается лет на сто, а тут ложись и помирай!
За дверями ждал покрасневший, пыхтящий Арнольд Белицкий, его супруга Любовь и, чтобы счастье Вареньки было полным, Григорьев Станислав Георгиевич.
Семейный поход к светилам медицины случился через день после прилёта Стаса. Варя сказала по телефону маме про свою «небольшую проблемку», и проблема тут же достигла вселенского масштаба. Будто все эти врачи находились в полной боевой готовности в ожидании подобного случая.
Стас без обиняков представился на пороге клиники, куда приехал вместе с Варварой, тут же заявив свои права на Белицкую-младшую.
Он не говорил «рад знакомству», он не просил «руки вашей дочери», он никак не обозначил свои намерения в отношении Варвары, он лишь по-мужски пожал руку Арнольду Белицкому и сделал душевный комплимент Любови, тем самым обозначив своё право на присутствие. И никто не возразил, напротив, отец тут же стал рассказывать, каких светил он «нагнал» для своей малышки, а мама согласно кивала и поглаживала ладонь мужа, делясь и ища поддержку.
И только когда всё закончилось, когда выяснилось, что Варе не угрожает решительно ничего, надо всего лишь пройти небольшой курс лечения, такой же, как ей назначил врач в клинике, куда накануне обращалась Варя, Арнольд Белицкий, кажется, осознал, что Григорьев — владелец «Ювеста», и пригласил всех в ресторан.
Уставшие и голодные, особенно Варя — ей с утра нельзя было есть, — они устроились в ресторане Европейской кухни, с расчётом на Варин «слабый желудок» и её непереносимость экзотических блюд. Временную, конечно же. И только тогда, после символического поднятия фужеров с демократичным, всё-таки середина рабочего дня, Амароне делла Вальполичелла Классико, Варя пила минеральную воду, Стас официально объявил о своих намерениях в отношении Варвары Арнольдовны Белицкой.
