— Какие бы это ни были копейки, она зарабатывает их сама! Стремится к этому! Её хвалят, рекомендуют врачи, дети её любят, у неё отлично получается. И она в состоянии сама о себе заботиться, она адекватна и дееспособна.
— Дееспособна?! — Заверещала Лиля, противно, высоко, Варя даже обернулась на дверь, не услышали ли гости за стеной.
— Вполне, — твёрдо сказал Григорьев. — Мне всегда было интересно, почему ты, взяв в семью трудного подростка с исковерканной психикой, не озадачилась её психологическим состоянием, почему не отвела её к невропатологу, или кто занимается такими состояниями? Почему, вместо того, чтобы заняться состоянием ребёнка, ты… — Варе показалось, что Стас плюнет в сердцах или ударит сестру.
— Ты думаешь, это легко — взять чужого ребёнка? Растить чужого ребёнка? Или, надо было отправить её в детский дом, как и собиралась служба опеки?
Стас выдохнул, резко, словно его ударили в солнечное сплетение.
— Будет лучше, — раздался голос Ланчески, — если ты, Лиля, не появишься в этом доме какое-то время. Внукам мы всегда рады, но тебя, прости, я видеть пока не в состоянии. Стас прав, мы все виноваты в том, что проигнорировали трудное детство Танечки, её особенности. Она умная девочка, с высоким уровнем интеллекта, но детские травмы не проходят бесследно. Сейчас она часто бывает здесь, работает со специалистом, и твоё присутствие нежелательно. Мы достигли больших результатов и достигнем ещё больших. Твоё присутствие её пугает, а у нас с твоим отцом вызывает жгучий стыд за то, что ты наша дочь. За все твои поступки и слова. Поэтому, сейчас езжай домой.
— Вы не увидите внуков!
— Что ты, дорогая, — спокойно ответила Ланческа. — Если я не увижу внуков, или мне, хотя бы на миг, покажется, что ты пытаешься ими манипулировать, как это случилось с Таней, не уделяешь их психическому или физическому здоровью должного внимания — это ты не увидишь своих детей. Надеюсь, тебе не нужно напоминать обо всех возможностях твоего отца? Поверь, далеко не у всех в этой семье ангельское терпение. Твой брат и твой отец — мягкие и добродушные в семье люди, вся их агрессия уходит в бизнес, дома они бесконечно попускают и прощают женские слабости, так уж они устроены, и вряд ли это изменится. Но есть я. Я не мягкая и не добродушная, иначе бы эта семья развалилась ещё двадцать лет назад. И есть Варя, которая, как я вижу, тоже не робкого десятка девушка, её увлечения только подтверждают это, и сумеет в собственной семье навести порядок. Твой отец не посмеет, Стас простит, а я — нет. Я отниму у тебя детей самолично, и лишу средств существования, если ты ещё хотя бы раз откроешь рот.
Ланческа улыбалась так же приветливо, как и до этого, Варя даже моргнула от неожиданности. Так вот, как всё устроено у Григорьевых! Ничего себе — мама-домохозяйка, пекущая пироги!
Лиля развернулась, молча вышла. Ланческа продолжала улыбаться.
— Зачем ты так? — Стас поморщился.
— Потому что, у кого-то в этой семье должны быть кокушки, сыночек.
— Кокушки? — Стас пытался не засмеяться, сжал зубы, фыркал. — Мааам!
— Я не могу сказать «яйца», я интеллигентная женщина, — развернулась к двери, улыбнувшись Варе. — И покажи невесте свой подарок, мне всё равно пришлось рассказать о нём будущим родственникам.
— Какой подарок? — спросила Варя, когда Ланческа вышла.
— Дом, — просто ответил Григорьев. — Наш с тобой дом. Я планировал показать его весной, до внутренних отделочных работ, чтобы заниматься ими на твой вкус, но поехали сейчас.
— Лена, кажется, уснула.
— Она останется здесь с Антониной Петровной, нам необходимо время побыть наедине.
И они отправились смотреть подарок. Ничего толком Варвара не увидела, очертания ещё недостроенного трёхэтажного особняка, в таком же колониальном стиле, как и у родителей Григорьева, так же отдельно стоящего, и огромное пустое пространство вокруг.
— Там будет пруд, там детская площадка, даже две, бассейн… отдельно стоящий гараж.
На «гараже» Варя одобрительно кивнула.
— А там, — он протянул руку, усадил в Ауди и проехал в самый конец участка, где стоял забор, объехал его. — Овраг, поле и река. И там ничего не будет строиться ближайшие лет тридцать точно, я взял участок в долгосрочную аренду с правом дальнейшего выкупа. Только грязь… много-много грязи… есть даже небольшое болото.
— Ты даришь мне овраг, болото и много грязи?! — Варя потопталась в лёгкой обуви по снегу. Как же хотелось всё бросить и рвануть на квардроцикле, у неё даже руки зачесались, коленки, локти заболели, глаза заслезились.
— Так и знал, что тебя это восхитит больше, чем дом. А теперь, — поднял на руки, Варя даже не заметила движение, просто раз — и оказалась на его руках, прижата к телу. — Домой. Ты замёрзла, а у меня сейчас лопнут… нет, прости, я не могу сказать «кокушки».
Глава бонусная. Хвостик
Варя чувствовала себя довольной, даже счастливой, настоящим везунчиком, когда переступила порог домика для гостей, в котором пока ещё жил Стас.
Она готова была переодеться и рвануть на квадроцикле, среди ночи, по полю и болоту, которое ей подарил её личный космос, но рука Стаса, всю дорогу от их нового дома наглаживающая Варины руки, шею, ноги и между ног, любое место, куда он только мог дотянуться, управляя автомобилем, убедила её в том, что это не лучшая идея.
В домике было тихо. Варя смотрела через окно, как загорается освещение на участке, подсвечиваются аллеи из самшита и живые изгороди из можжевельника.
— Я говорил, что тебе идёт это платье? — услышала космический голос рядом.
— Да, — отчего-то прошептала.
— А говорил, что люблю тебя?
Варя согласно кивнула в ответ, смотря на трёхмерное отражение в окне. Её и Стаса.
Он был космически, нереально красив, откинув в сторону пиджак, сняв галстук, расстегнув светлую рубашку на несколько пуговиц, обняв за талию женщину, стоящую рядом с ним в длинном, в пол, платье — он не мог не вызывать восхищения.
А может, дело в том, что Варя любила Стаса, любила в нём всё. От улыбки и сильных рук, до плохого зрения и шрама на руке.
Стас медленно расстёгивал платье, очень медленно, проводя пальцами по каждому сантиметру открывавшейся кожи, иногда прикасаясь сухими губами, иногда опаляя горячим дыханием, или наоборот, прохладным, от чего по телу проскакивали мурашки и подкашивались ноги, пока, наконец, украшенная ручной вышивкой ткань не скатилась по ногам, устроившись там шелковистым клубком.
Стас судорожно вздохнул и отошёл на несколько шагов, показывая рукой, чтобы Варя прокрутилась вокруг своей оси. Она так и сделала, улыбаясь своему почти мужу.
Никто не надевает платье от Марчеза Нотта без шикарного нижнего белья, и Варя не была исключением. Бюстье, чулки и то, что можно назвать трусиками. Она продолжала крутиться, Стас облокотился плечом о стену, скрестив руки на груди, и любовался блондинкой в своём доме. Он вёл себя так, словно видел Варю каждый день своей жизни, каждый час, и всё время мира было в их распоряжении, и это нравилось Варе. Стас никогда не торопился, он умел наслаждаться видом, игрой, сексом, любовью, и это тоже нравилось Варе.
