— Неужели ты думаешь, что Мэри способна использовать мои письма против меня? И я не могу писать так, как наш дядя. Моя любовь к Мэри чиста. И останется такой.
— Но удовлетворит ли тебя такое положение дел? — спросил Фредерик, ожидавший от брата определенных действий.
Вздохнув, Георг продолжил:
— Я написал ей о том, что влюблен в одну придворную даму, но не назвал имени. Попросил ее простить мне мою откровенность.
— Почему она должна ее обидеть?
Принц Уэльский был так счастлив, что не мог сердиться на брата за его глупость. Если Фред не мог увидеть различие между происходящим сейчас и прошлыми историями, то это объяснялось его молодостью, не позволявшей ему оценить удивительное, необычное счастье брата.
— Я написал ей. Прочитай письмо, Фред. Кажется, я умею писать.
Фредерик взял бумагу и прочитал:
«Признаюсь Вам: я - Ваш духовный двойник, моя дорогая. Ваши мысли и чувства в точности совпадают с моими. Я не могу сравнить Вас ни с одной другой дамой. Я восхищаюсь Вами и не нахожу слов, которыми можно было бы описать мою любовь к Вам...»
— Но откуда тебе известны ее мысли и чувства? — спросил Фредерик.
— Я говорил с ней, когда находился в покоях моих сестер.
— Но беседа была весьма короткой.
— Мой дорогой Фред, влюбиться можно за одно мгновение. Я поведал ей о моих нежных чувствах.
Фредерик снова посмотрел на бумагу.
«До свидания, дорогая мисс Гамильтон. Это письмо написано человеком, который будет уважать и любить Вас до конца своей жизни».
Фредерик свистнул, но Георг нетерпеливо вырвал листок из рук брата, запечатал послание и вызвал лорда Мальдена, чтобы тот отнес его даме.
Герцог Камберленд отправился в Кью. Он попросил разрешения предстать перед королем, и никто не посмел прогнать его.
Услышав о том, что брат просит аудиенции, Георг растерялся. Он не знал, как ему поступить. Ему казалось, он ясно дал понять брату, что не желает принимать человека, опозорившего семью. Однако мог ли он отправить Камберленда восвояси? Король на мгновение закрыл глаза, словно не желая видеть непристойные фразы.
— Все закончилось, Георг. Гросвенор получил свое.
— Да. И за чей счет?
— Ты был для меня замечательным королем и братом. Король хмыкнул.
— Я много думал о тебе. Тебе повезло, Георг. Октавий — твой тринадцатый ребенок. Скоро королева подарит тебе нового малыша. Ты — счастливчик, Георг.
— Хм,— произнес король; он подумал о молодом Георге. Что он сейчас замышляет? Скоро ему исполнится восемнадцать. Когда это произойдет, придется что-то сделать. Дать ему некоторую свободу. Хотя уже сейчас Георг способен вытворять такое... И все же слава Богу, что у него плодовитая жена — хоть у нее и нет ресниц длиною в ярд.
— Мне обидно, Георг, что я не могу общаться с моими племянниками и племянницами. Я бы отдал многое за право навещать их.
О нет, подумал король, ты не будешь портить моих детей.
— Я проведу тебя к королеве,— сказал Георг.— Я не вижу причин, мешающих тебе засвидетельствовать твое почтение ей.
Камберленд сделал вид, будто вытирает слезу. Он и не рассчитывал на такой успех. Он знал, что старый Георг весьма сентиментален. Он сказал об этом Фоксу. Примирение не происходило только потому, что он не старался добиться его.
— Георг, я был бы счастлив...
— Иди сюда,— сказал король.
Шарлотта сидела за вышиванием; возле королевы находилась табакерка; несколько фрейлин работали рядом с Шарлоттой. Она, похоже, удивилась, увидев шурина. По знаку короля она отпустила своих женщин.
Камберленд приблизился к Шарлотте и поцеловал ее руки.
— Сегодня у меня очень счастливый день, Ваше Величество,— сказал он.
— Мой брат пришел ко мне, и поэтому я привел его к тебе,— объяснил король.
Он вновь заметил, как некрасива его супруга. Георг слышал, что жена брата была одной из красивейших женщин страны. Шарлотта особенно плохо выглядела во время ее беременностей, а в таком положении ее видели почти постоянно!
Он поступает дурно, критикуя жену за исполнение ее обязанности. Он должен быть благодарен ей. Возможно, у Камберленда красивая жена, но у него нет тринадцати детей, и он не ждет четырнадцатого.
— Я постоянно слышу о принце Уэльском,— сказал Камберленд.
Конечно, ему не следовало приходить. Герцог должен был прислать письмо, убедиться в том, что король готов принять его. Георг расхаживал взад и вперед по комнате. Он думал о леди Гросвенор и письмах, которые Камберленд писал ей. Нет, он не примет брата. Камберленд вел разгульную жизнь. Король также не хотел видеть его супругу.
Печально, конечно, что в семье раздоры, но еще огорчительней то, что ее члены ведут себя так постыдно, как Генрих. Георг вспомнил о своей матери, которая вместе со своим любовником лордом Бьютом подавляла его волю, пока он не вырвался на свободу. Однако она любила его; Георг был уверен в этом. Она мужественно умерла, скрывая ужасную боль, вызванную раком горла.
«Прости своих братьев, Георг, —с казала она.— Избегай по возможности семейных ссор. Твой отец и его отец... Твой дед и его... Ссоры, ссоры, ссоры... Отец против сына. Это приносило вред семье и монархии».
Тем не менее он отказывался принимать Камберленда, хотя и принимал Глочестера — без супруги.
Внезапно Георг произнес:
— Хорошо. Хорошо. Скажите герцогу, что я встречусь с ним. Камберленд предстал перед королем отчасти смущенным, отчасти раздраженным. Он должен стыдиться тех отвратительных писем к леди Гросвенор...— подумал король. И того, что мне пришлось выплатить мужу этой женщины компенсацию в размере тринадцати тысяч фунтов. А теперь у него эта женщина с потрясающими ресницами. Только глупец выбирает жену, глядя на ресницы.
— Ну,— произнес король,—значит, ты явился в Кью. И что?
— Да, Георг. Я подумал, что мы должны положить конец этой ссоре.
Он назвал его Георгом, словно брат монарха не является его подданным. Словно он вправе самостоятельно решать вопрос этикета.
— Я сказал, что не хочу принимать тебя при дворе, и не шутил при этом. Ты это понимаешь?
— При дворе — да. Я это понимаю. Я оказался замешанным в скандале, но ведь я — твой брат, Георг.
— Хм,— произнес король.— Об этом факте можно только сожалеть.
Камберленд напустил на себя обиженный вид, и король тотчас пожалел о своих словах.
— Ты вел себя постыдно,— резко сказал король.
— Да, конечно. Но это уже в прошлом.
— Ты женился, не спросив моего мнения на сей счет. И те письма.
