– Сань?
Тишина.
– Але!
Тишина. Смотришь в телефон. Наверное, сеть накрылась.
Ага, сеть! Мозги твои накрылись, старый дурак.
Ты просто слушал его аудиосообщение в вотсапе. Хренов новый мир и его хреновы методы коммуникации!
Старые технологии
Встретились в общей компании с давней подругой, которая в свое время была лидером борьбы с нашим клубно-тусовочным движением. Ее лекции о вреде электронной музыки и данного образа жизни можно было читать в школе. Пугала всех так, что страшно было даже скачивать альбомы. Огребали все: и язвенники, и трезвенники. И тут она взахлеб рассказывает о том, как ей понравилось в Гоа. Причем поехали они туда с мужем.
– Ну вы просто на море?
– Нет, ты что! Со всем набором! Я-то, понятно, на соках, а вот Д. (имя мужа скрыто) по полной. Скоро опять поедем.
Я тру глаза и уши. Она в Гоа. По полной. Я, например, даже ехать туда не хочу. Хоть и не был ни разу. Не надо мне этого. Все эти опыты с сознанием я не одобряю, но я хотя бы никогда не критиковал! А подруга, как я отметил, была просто нашим местным Онищенко. Рупором чистого разума. Решил аккуратно уточнить:
– Слуш, ты же вроде всегда против выступала…
– Дура была, не понимала, какая может быть семье польза.
Я окончательно подвисаю. Думаю, может, у меня галлюцинации на фоне ЗОЖ.
– Польза?! Семье?!!
– Ну Д. три года не хотел покупать квартиру. Мы чуть не развелись. Я ему, ну хватит снимать, а он все гнал, что так удобнее и мобильнее.
Ощущаю себя в «Ералаше».
– И при чем тут Гоа?!
– При чем, при чем! Д. там какой-то адский глюк схватил, что я – это бабочка, но мне нужно вернуться в кокон, а кокона нет. Он как в себя пришел, сразу сказал, что это знак. Вернулись – за неделю купил квартиру. Думаю теперь, что нам еще надо, и начну заранее мозги промывать.
* * *
4 утра. Вечеринка Юрия Милославского. Диджей великолепен. Я месяца четыре не слушал нормальной музыки. Капюшон на глаза, не надо меня, такого великого, узнавать.
Сквозь капюшон чувствую, что на меня смотрит симпатичная девушка. Вот они – демоны-соблазнители, началось, это момент истины, но я кремень, я сделал свой осознанный выбор, и ничто меня не собьет с пути!
А она смотрит. Более того, улыбается и… о нет, нет! Она идет в мою сторону! Готовлю речь: мол, «ты не для меня… я люблю другую, прочь с глаз, сгиньте демоны, свят-свят-свят».
Свят не помог, она приближается. Повторил заученное. Протрезвел со страху.
– Александр!
– Да это я, и не такой…
– Ой, Александр, хотела сказать, ваша жена Оксана – это дикий секс.
Заработался
Прилетаю в Москву, в самолете уснул, поэтому долго прихожу в себя; сели, рулим по полосе, собираю разбросанный комп, телефон и так далее, проверяю в кармане паспорт – русский есть, заграна нет. Класс, сейчас я в аэропорту жить буду. Перерываю всё. Залезаю под кресло, смотрю в проходе, спрашиваю стюардесс, ну нет загранпаспорта. Потерял. Очень вовремя! Пытаюсь восстановить события, где мог его оставить, и понимаю, что мне пора в отпуск. Лечу-то я из Питера, нет никакого погранконтроля, заграник у меня дома, все хорошо, зовите санитаров.
Таможенное
Ночь. Домодедово. Теперь все-таки прохожу реальную границу. До паспортного контроля строгая таможенница строго интересуется.
– Сколько наличных денег с собой везете?
Я достаю пачечку, которая очевидно меньше разрешенных десяти К. Она хитро смотрит в глаза и уточняет:
– Это всё, что у вас есть?
Я смотрю по сторонам, делаю знак, как будто хочу сказать что-то на ухо, чуть к ней нагибаюсь и шепчу:
– Ну, если честно, дома есть еще…
Барышня тоже делает знак, мол, наклонись, и шепчет в ответ:
– Спасибо за сигнал.
Политический совет
Восьмой класс, как мне кажется. Мы подростки, нам весело, каких-то учителей мы любили, каких-то не очень, но все равно относились ко всем тепло. И тут вдруг преподавательница биологии и анатомии, кабинет которой ознакомил нас с фильмами ужасов в банках, умирает. Печально. Но в этом возрасте смерть воспринимаешь не так трагически и необратимо. Мы, конечно, расстроились, а некоторые девочки даже были близки к слезинке, но не более. Тем не менее это все равно новость, «Телеграма» тогда не было, и все ее распространяли «сарафаном». На первой перемене вышел на крыльцо. Вижу, в школу торжественно поднимается один из нашей компании – то есть бездельник, троечник и дебошир. Удивившись, что барин изволил ко второму уроку жопу притащить, я его огорошиваю новостью. Говорю с излишним задором.
– Здоров, прикинь, анатомичка умерла.
Парень меняется в лице. На нем (в смысле – на лице) – боль, трагедия и безысходность. Мне даже стало стыдно. Вот я скот бесчувственный. Сели на ступени. Я быстро «переобулся», «перенастроился», включил печаль и выдал драматическо-философскую тираду на тему конечности жизни и невозможности вернуть ушедшего, далее со всеми остановками. Мир не видел доселе такого скорбящего.
Дружбан молчал и нервно жевал губы.
– Цыпкин, прости, мне сейчас не до твоих переживаний, у меня реальная теперь проблема и волнует меня сейчас только одно: проверила она контрольную или нет. Я второй раз так не спишу, а если анатомию не сдам, могут вообще выгнать. Как не вовремя она, конечно… Родаки меня убьют.
Любитель тенниса
Некоторые диалоги невозможно придумать.
Отпуск. Дубай. День. Компания. Модное место. Много шампанского. Очень много. Вместе с солнцем это растворяет мозги. Сосед по столу, классный, но нетрезвый, обращается:
– Смотри – Луи Редерер!
Думаю, с чего это он на шампанское обратил внимание, еще с таким придыханием.
– Где?
– Вон, за соседним столом.
Ну и зрение! Я ни хрена не вижу, что за бутылка.
– Ну хочешь, мы нам закажем?
– Думаешь, реально? Вот так просто он к нам придет?!
– Кто?
– Редерер.
Тут уже я недоумеваю, думаю, нормально так в нас зашло… Еще немного и начнем салат «Цезарь» вызывать к нам из Римской империи. Пока туплю, товарищ усугубляет.
– Пойду автограф возьму!
– У кого?!
– Луи Редерер – первая ракетка мира! Ты что не знаешь?!
– Федерер!!!
– А я что говорю?!
Пока спорили, Федерер ушел.
