Шеридан посмотрел в свой стакан и сказал:
– Этому нужно положить конец… и как можно скорее.
– Но как?
– Вашему Высочеству известно, какую сумму вы задолжали?
– Нет, я понятия не имею, Шерри, а если примусь подсчитывать, меня это безмерно огорчит, так что я даже и не пытаюсь.
– Парламент должен уплатить за вас долги.
– Разве это возможно?
– Ему это не впервой.
– Да и вообще-то на мой доход не очень и разживешься.
– Я думаю, следует поговорить с Фоксом.
Принц мрачно кивнул. Как всегда, получалось, что от Фокса ему никуда не деться.
* * *
Когда Мария услышала, что в Карлтон-хаус явились судебные приставы, она онемела от ужаса.
– Дорогой, что вы намерены делать? – воскликнула она.
– О, не бойся, все будет улажено.
– Но, дорогой, впредь нам нужно быть осмотрительней. Вы тратите на меня слишком много денег.
– На тебя потратить слишком много невозможно.
– Мне бы очень не хотелось быть вам обузой.
– Ты самая восхитительная обуза на свете! – заверил ее принц.
– Но, дорогой, что вы собираетесь предпринять?
– Ко мне придет Фокс. Можешь не сомневаться, что этот старый пройдоха найдет выход.
– Фокс!.. – Она презрительно наморщила свой чуть длинноватый нос с горбинкой.
– Радость моя, я знаю, ты его не любишь, но он придумает, как нам быть.
– А можно мне присутствовать при вашем разговоре? Принц заколебался, но Мария смотрела так умоляюще, что он согласился.
Поэтому, когда Фокс и Шеридан явились во дворец, чтобы поговорить с принцем о его долгах, они застали в комнате Марию.
– Мария в курсе дела, – объяснил принц.
Фокс поклонился, Мария холодно ответила на его поклон. Шеридана она приняла более любезно. Она считала, что Шеридан плохо влияет на принца, поскольку он пьяница, картежник и бабник, но он хотя бы мылся, и поэтому она относилась к нему более терпимо.
– Мария считает, что долги нужно уплатить немедленно, – заявил принц, с обожанием глядя на возлюбленную. – Она ругает меня за сумасбродство и говорит, что кредиторам надо заплатить при первой же возможности, а впредь быть экономнее.
– С чем я лично, – сказал Фокс, – полностью согласен. Принц смотрел то на Фокса, то на Марию и довольно тоскливо улыбался. Как ему хотелось, чтобы эти двое подружились – те, кого он любил больше всех на свете!
– Весь вопрос, – вставил Шеридан, – в том, как это осуществить.
– Ваше Высочество хотя бы приблизительно представляет размер долга? – поинтересовался Фокс.
Принц прикинул и заявил, что двести пятьдесят тысяч фунтов, пожалуй, покроют его долги.
Фокс ахнул. Это была очень большая сумма.
– Существует два способа, – сказал он. – Ваше Высочество может обратиться либо к королю, либо к парламенту.
– Меня ни то, ни другое не устраивает, – ответил принц. – К парламенту – это значит к Питту, а он никогда не был моим приятелем. Ну а идти к отцу и клянчить у него деньги – так мне даже подумать об этом противно.
– Это единственный выход, – предупредил Фокс.
– Да он же пугало! Посмешище! «А? Что? Что-что?». Вы не представляете, каким он стал старым дурнем! Да я на все готов, лишь бы не ходить к нему и не умолять о помощи.
– Тогда остается парламент.
– И мистер Питт.
– Все равно стоит попытаться, – сказал Шеридан. На том и порешили.
* * *
Узнав, что принц просит оплатить его долги, Питт решил ничего не предпринимать.
С какой стати кабинет министров будет поддерживать юнца, который явно пляшет под дудку оппозиции? Принц – сумасброд. Ну так что же? Пусть народ узнает, насколько он сумасброден, а мистеру Питту и кабинету министров до этого нет дела.
Но сказать принцу Уэльскому – который в любой момент может стать королем, – что он и пальцем не пошевелит ради него, было бы глупо и безрассудно, а мистер Питт хоть и молод, но ни в глупости, ни в безрассудстве его никто бы не обвинил.
Питт юлил, выспрашивал подробности, тянул с решением сперва несколько дней, потом несколько недель… Он говорил, что сумма слишком большая. Такой вопрос нельзя решить моментально.
А тем временем кредиторы теряли терпение, и принц, боясь, как бы судебные приставы вновь не нагрянули в Карлтон-хаус, отправился к Фоксу – за очередным советом.
– Ничем тут не поможешь, – покачал головой Фокс. – Вашему Высочеству придется попросить короля. В конце концов, это ваше право! Вы недостаточно хорошо обеспечены. Нельзя, чтобы принц Уэльский жил как нищий.
Поэтому принц написал королю о своих долгах и добавил, что для их покрытия хватит двухсот пятидесяти тысяч фунтов.
Король ответил, что он подумает. Но за несколько недель дело так и не сдвинулось с места, так что принц написал королю второе послание.
Принц должен понять, ответил король, что перед тем как выделить деньги, желательно выяснить, на что они были потрачены. Вот, к примеру, счет на пятьдесят четыре тысячи. Что заставило принца потратить столь громадную сумму, на какие нужды ушли такие деньжищи?
Деньги ушли на мебель, посуду и драгоценности, которые принц заставил Марию принять в подарок, однако он не собирался докладывать об этом королю.
Тогда король написал ему короткую и не очень вежливую записку, заявив, что он не оплатит долги принца и не отдаст распоряжения увеличить его годовой доход.
Получив ее, принц страшно рассвирепел: ему стало понятно, что король на пару с Питтом все это время не собирался выплачивать его долги. Поэтому принц заявил, что он решил действовать по-своему. Он запрет Карлтон-хаус, будет жить как самый обычный джентльмен и обещает ежегодно выплачивать из своей ренты сорок тысяч кредиторам. Пусть вся страна узнает, как отец и парламент, который у него в подчинении, обращаются с принцем Уэльским!
* * *
Получив письмо от принца, король встревожился. Ежели принц запрет Карлтон-хаус, народ вскоре об этом прознает. А принцу Уэльскому не положено жить как обычному джентльмену. Люди всегда были на стороне принца, и теперь повторится то же самое; тем более, что когда король в былые времена влезал в долги, парламент всегда их оплачивал.
Король призвал к себе Питта и попросил у него совета.
Питт прочел письма, и их тон ему не понравился.
– Если принц решит строить из себя мученика, – заметил он, – ничего хорошего не будет.
