– Сперва я думала, он приходит, чтобы повидаться с нами.
– По-моему, – завистливо вздохнула принцесса Шарлотта, – на свете нет ничего лучше, чем быть Георгом.
– Тебе нужно было лишь появиться на свет четырьмя годами раньше и родиться мальчиком, – усмехнулась Августа. – Тогда ты была бы принцем Уэльским. Тебя бы это вполне устроило, Шарлотта.
Шарлотта с ней согласилась: действительно, ее это вполне бы устроило.
Затем девушки принялись рассказывать друг другу, что они слышали про похождения принца Уэльского, и болтали, пока Шарлотта, спохватившись, что в комнате сидят Мария и София, не сделала большие глаза, веля переменить тему… временно, пока младшие сестры будут с ними.
* * *
За чаем, на который приглашались конюшие, тоже царила атмосфера возбужденного ожидания. Все знали о грядущем приезде принца – и обаятельный полковник Дигби, к которому Фанни все больше проникалась симпатией, и приятный, беспечный полковник Меннерс, никогда не задумывавшийся над своими словами, и постоянно сплетничавший полковник Голдсворси. Фанни обожала эти чаепития… но лишь тогда, когда мадам фон Швелленбург заявляла, что она слишком утомилась или просто не в духе и на чай не пойдет. В подобных случаях полковники наперебой вышучивали вздорную старуху; Фанни считала, что она это заслужила, да и потом ей же было невдомек об их тайных насмешках, так что никакого вреда от этого быть не могло.
В тот счастливый вечер все джентльмены оказывали Фанни знаки внимания – особенно полковник Дигби, – и разговор вертелся вокруг скорого приезда принца.
Полковнику Голдсворси, разумеется, были известны все сплетни, полковник Меннерс рассказывал забавные истории о «подвигах» принца, а полковник Дигби так флиртовал с Фанни, что у нее даже мелькнула мысль: вдруг он всерьез подумывает, не сделать ли ей предложение?
Все было очень мило.
Полковник Голдсворси принялся расписывать Фанни, что ее ждет зимой в Виндзоре:
– Эх, мисс Берни, сейчас-то вам не холодно в легком платье и жакетике, но погодите… настанет осень… Тут по коридорам гуляют сквозняки, которые даже старого вояку могут унести за собой. Поэтому, когда закончится октябрь, вы под любым предлогом пропускайте утреннее богослужение. Вот увидите, и Ее Величество, и принцессы, и все их фрейлины тут же начнут кашлять, чихать, а потом… потом будут исчезать одна за другой. И в декабре уже никто не покажется в церкви, кроме короля, священника и вашего покорного слуги. Но я хожу только по необходимости. И готов поклясться, священник тоже!
– Да, Его Величество – истинный стоик, мисс Берни, – добавил полковник Меннерс.
– Я не сомневаюсь, что Его Величество всегда будет исполнять свой долг.
– Даже если вся его семья умрет от холода.
– Ну, они уже столько зим пережили, полковник Меннерс! Но, должно быть, порой на такой службе приходится туго – когда неудержимо хочется чихнуть в присутствии короля.
– Этого ни в коем случае нельзя делать, мисс Берни. Чихать запрещено!
– А что будет, если кто-нибудь все же чихнет? Подчас такое случается независимо от нашей воли.
– Вы полагаете, мисс Берни? Но разве это начинается не с легкого пощипывания в носу… которое служит как бы предупреждением? Говорят, что если приставить к ноздрям указательный палец и затаить дыхание, то желание чихнуть исчезнет.
– О Боже мой, надеюсь, что я об этом вспомню, когда мне захочется чихнуть!
Полковник Дигби сказал, что, если он окажется рядом, Фанни нужно только попросить его – и он поможет. Его палец всегда готов прикоснуться к очаровательному носику мисс Берни.
Фанни хихикнула.
– Но, полковник Дигби, как же я успею вас вовремя предупредить?
– Не волнуйтесь. Даже если вы совершите сей страшный проступок, я возьму вину на себя.
– Полковник Дигби, вы просто ангел! Его глаза пылали.
«Господи! – подумала Фанни. – Как хорошо, что мы не одни… или хорошо, да не очень?»
Затем полковник Дигби спросил у Фанни, что она сейчас читает, и разговор переключился на литературные темы. Остальным это не понравилось, и полковник Меннерс снова завел речь о короле и о предстоящем визите принца: полковнику Меннерсу хотелось отвлечь мисс Берни и полковника Дигби от беседы, которая их чересчур увлекала. Он знал, что если не переключить их внимание, то уже очень скоро они заговорят о докторе Джонсоне, Джеймсе Босвелле и прочих литераторах, в круг которых входила Фанни до появления при дворе короля.
– Они никогда не поймут друг друга, – уверял полковник Меннерс. – Погодите, дайте срок. Его Королевское Высочество и часа не пробудет в Виндзоре, как они разругаются в пух и прах. Хотите побиться об заклад, Дигби? А вы, Голдсворси?
– Извольте, – откликнулся Дигби. – Я даю им несколько недель. Но сначала оба какое-то время будут паиньками.
– Неужели такое возможно? – удивился Меннерс.
– Так приказал мистер Питт, – присоединился к их разговору Голдсворси. – Его Высочество должен быть благодарен судьбе за удачу. Ведь, насколько я слышал, ему перепало около двухсот тысяч фунтов. Неужели за это нельзя немного полюбезничать? Что же до Его Величества, то говорят, ему тоже были даны соответствующие наставления. Сейчас велено крепить семейные связи.
– И вы думаете, им удастся? – спросил Меннерс.
– Удастся… на какое-то время. Ведь король – стоик. Тут снова вмешался Голдсворси:
– Да вы ничего не знаете! Видите ли, вчера я ездил на охоту вместе с Его Величеством. Он не жалеет себя… и своих помощников. Мы скакали сначала рысью, потом перешли в галоп… И… я прошу прощения, мисс Берни, но боюсь, мне придется употребить несколько странное слово… м-м… пот лил с нас градом… мы все взмокли, потому что с восьми утра до пяти или даже до шести вечера только и перескакивали через канавы и прочие препятствия. А затем наконец поворотили обратно… этакие мокрые курицы, на нас нитки сухой не было, во рту – ни крошки, все мышцы болят… а надо ведь улыбаться, беспрерывно улыбаться! И вдруг Его Величество предлагает мне освежиться! «Вот, Голдсворси, – говорит он, – выпейте немного ячменного отвара. А? Что?» И вынимает кувшин… такому место в комнате больного… подобные кувшины, мисс Берни, стоят на полке возле камина – их держат для какого-нибудь бедняги, которому врач прописал постельный режим.
Все захохотали, представляя себе замешательство Голдсворси.
– А как вы думаете, – продолжал словоохотливый полковник, – что сказал бы принц Уэльский, если бы ему предложили выпить… ячменного отвара?
Все снова засмеялись. Так всегда бывало в те вечера, когда за столом хозяйничала Фанни, а Швелленбург радовала всех своим отсутствием.
И вскоре они, как и прочие обитатели Виндзора, вновь принялись судачить о принце Уэльском.
