– Промокла. Рана кровоточит.
– Еще бы, – пробормотал он и завозился, пытаясь встать, но она решительным жестом остановила его.
– Куда? Сиди!
– Когда рассиживать? Тут кто-то рядом ходит! И что там с Анфисой?
Стефания поднялась на ноги и отвернулась, то ли пытаясь разглядеть, что происходит в темноте, то ли огорченная его несговорчивостью.
– Я ее разбудила. С трудом, но разбудила, – ответила Марина, появляясь в свете костра. За ней, пошатываясь и одной рукой растирая щеку, шла Анфиса. Данила невольно перевел дух, только сейчас поняв, насколько перепугался. Потерять еще кого-то из их компании, даже «эту», ему вдруг показалось страшным. Какую-никакую ответственность за «дамочек» он нес. И теперь испытывал чувство вины за то, что уснул на дежурстве.
– Что случилось? Моя очередь? – спросила Анфиса.
«Нужно ли ей рассказывать? – думал он. – Да, похоже, нужно. Но лучше дождаться утра, когда тени растворятся в солнечном свете. Зачем пугать ее сейчас?»
Но Марина его опередила:
– Кто-то пробрался в наш лагерь, а Данила его поймал.
– И выпустил, – буркнул он.
– Не твоя вина, – спокойно ответила Стефания. Она успела сходить в пещеру и принести моток бинта. Ну, почему именно Стефания взяла на себя роль медсестры? Прикосновения ее рук одновременно и успокаивали и раздражали. Раздражали тем, что ему нравилось, когда она его касалась. А это недопустимо. Недопустимо!
– Больно? – испугалась Стефания, когда он непроизвольно дернул ногой. Данила мотнул головой и сцепил зубы, но не от физической боли, а от другой, вновь пробудившейся. Ну почему Стефания? Какого черта печется о нем? И как бы поступила, если бы узнала, кто он?
А она, не подозревая о раздирающих его сомнениях – выкрикнуть ей в лицо все то, что он знал, или продолжать и дальше делать вид, что они впервые встретились тут, – разбинтовала рану, оглядела ее и нахмурилась.
– У тебя нет проблем со свертываемостью крови? – внезапно спросила она, поднимая на него лицо. Полуосвещенное отблесками костра и полускрытое тенями, оно показалось неожиданно красивым, настолько, что Данила не сразу смог ответить. Но то, что ее лицо было таким привлекательным, еще больше разозлило его.
– Нет, – ответил он тоном, который отсекал бы дальнейшие вопросы. Стефания тихо вздохнула, молча перевязала ему ногу и наконец-то ушла.
– Моя очередь? – спросила Анфиса и зевнула, прикрывая рот ладошкой.
– Угу, – ответил Данила после некоторых колебаний. После того как он уснул, доверие к нему подорвано. Будет лучше, если дежурство продолжит кто-то другой. Только вот после случившегося оставлять Анфису безоружной и в одиночестве тоже не дело.
– На, держи, – протянул он ей свой нож. – И если что, ори изо всех сил. Я буду неподалеку. А еще лучше, если бы кто-то дежурил с тобой в паре.
– Попрошу Марину. Она все равно не спит.
Данила кивнул, кое-как поднялся и похромал в тот угол, где еще недавно спала Анфиса. Прикроет «тыл»! Он думал, что вряд ли теперь крепко уснет, но едва опустился на расстеленное на песке одеяло, как появилась Марина. Не спрашивая позволения, она села с ним рядом и вытянула ноги. Немного помолчала, а затем вдруг бухнула:
– Она тебе нравится?
– Кто? – опешил Данила. А потом догадался, что Марина из его сегодняшнего спора с Анфисой сделала свои выводы. Ну что ж, он ответит, что ему понравился ее голос. Поет Анфиса и правда классно, так, что внутри все переворачивается. Если только не это позорное «йо-йо-йо»…
Но Марина ответила совсем не так, как он ожидал:
– Стефания.
– Кто?!
– Да тише ты. Чего подлетел? – засмеялась она. – Не бойся, я никому не скажу. Сами разберетесь!
– Да с чего ты решила… – Данила даже привстал.
– У меня на такие дела чутье.
Он не нашел, что съязвить ей в ответ. Чутье! Если это называется чутьем, то он – японский летчик.
– Ошибается твое чутье.
– И все же у тебя к ней какое-то особое отношение.
– Это «особое отношение» никак нельзя охарактеризовать как «нравится».
Марина молчала, словно что-то обдумывала. А затем спросила:
– Вы ведь с нею были знакомы раньше?
– Нет, – излишне поспешно ответил Данила, так, что Марина явно различила ложь. Впрочем, знакомы лично они со Стефанией не были. Не успели друг другу представиться.
– Ты не подумай, что я лезу не в свое дело. Тут такое… Меня не отпускает странное чувство, что мы забыли не только то, как оказались в этом месте, но и что-то еще. Ты в первый момент узнал Стефанию, а потом будто спохватился, что обознался. Но твоя реакция могла быть правдивой! Ты не допускаешь мысли, что вы с нею успели познакомиться в тот период, который выпал у нас из памяти? И что между вами успело что-то произойти? Не знаю что… Но что-то! Воспоминание об этом осталось у тебя на подкорке, поэтому ты ведешь себя с ней так… Не знаю, как объяснить. Выделяешь из всех. Взглядом.
Данила хмыкнул, и Марина поспешно добавила:
– Понимаешь, я все пытаюсь понять, что с нами произошло.
Она обхватила ладонями лицо и так замерла, оглушенная тишиной и своими мыслями. Данила тоже молчал. Марина вновь заговорила первой:
– Мне все это время кажется, что я тоже успела встретить кого-то перед тем, как все случилось. Но кого – забыла. И мне кажется, что если я вспомню, то многое нам станет понятно!
Он кивнул, принимая ее объяснения. А потом сказал:
– Ты ошибаешься насчет меня и Стефании, Марина. Я действительно знал ее раньше. Знаком не был, но знал о ее существовании. И, поверь, это был не самый лучший период в моей жизни. Она не может мне нравиться, потому что я ее…
Данила не договорил, непроизнесенное вслух слово «ненавидел» разодрало горло так, будто он проглотил кусок стекла. Но Марина поняла и без пояснений.
– Здесь мы в другой ситуации, Данила. Здесь нам нужно быть на одной стороне. То, что было там, сюда нельзя тащить. Иначе мы не выживем.
– Да. Да.
– Спокойной ночи!
– И тебе.
– Спи. Мы подежурим втроем, раз уже все проснулись.
– Спасибо.
Марина ушла, а Данила еще долго лежал без сна, огорошенный не столько ее словами, сколько образами. Едва он закрывал глаза, как оживали старые воспоминания. Прошло уже пять лет, но время вряд ли сотрет из его памяти тот ужасный день, который запустил цепочку кошмаров.
А когда он наконец-то уснул, ему приснилась Стефания. Ее волнистые волосы на ощупь оказались такими мягкими… Данила зарывался в них лицом, вдыхал тонкий аромат, который сводил его с ума. Гладил нежную, как атлас, кожу лица и едва касался губами розовой мочки ее уха. Стефания жмурилась, улыбалась, и на ее щеках появлялись красивые ямочки.
