Стена и то, что находилось за ней, необъяснимым образом манили его. Желание пролезть на другую часть острова бурлило в крови адреналином, бодрило и придавало сил. Данила невольно всматривался в темноту, чуть разбавленную светом звезд, чтобы отыскать взглядом лаз, но, поняв, что вот-вот поддастся этому ненормальному желанию исследовать кладбище, пойдет, как за дудочкой крысолова, на еле различимое слухом ритуальное пение, поспешно развернулся и торопливым шагом направился обратно в лес. Почему-то он знал, что если этой ночью попадет на ту сторону острова, то обратно не вернется, оставит последние ресурсы в этом «месте силы». То, что он неожиданно взбодрился и смог преодолеть такой путь, хоть до этого умирал от слабости, – обманчивое впечатление. Его зовет та выжженная земля, которая напиталась его кровью.
Внезапно Данила почувствовал под ногами легкую вибрацию. Под землей будто ожили скрытые трубы, загудели низко и монотонно. Землетрясение? Или это вулканический остров? Еще чего не хватало! Он прибавил шагу. Гул под ногами прекратился, но за спиной сверкнула вспышка и разлилась по небу яркой зарницей. Данила оглянулся, удивленный этим явлением: небо оставалось ясно-звездным, на отдаленную грозу похоже не было. Вспышка света словно вырвалась из земли – не из лесной почвы, а той, застенной. Возможно, Стефания оказалась права в том, что вышки выстроили для того, чтобы наблюдать за тем, что находится за ограждением. Да и эта стена не просто так отрезала одну часть острова от другой.
В лагерь он вернулся, когда все уже спали. Никто не остался на дежурстве, уснули, сраженные усталостью. Костер почти погас. Данила подбросил в него веток и сел напротив. Глядя, как разгорается огонь, он думал о том, чему стал свидетелем. Здесь происходит много чего странного! Рассказы Марины о восставших из могил мертвецах и Стефании об увиденных ею в зеркале призраках уже не казались фантастическими. Все здесь не так, начиная от окружавшего водоем тумана, приглушенного света звезд и заканчивая такими вспышками. В то, что это какие-то природные аномалии, верил Данила слабо. Дело было в чем-то другом.
Еще он думал о том, что кто-то просил о помощи. Реальный ли это человек, потерявшийся, как и они? Или это ловушка? И где носило Гошу все это время? Почему он не пришел раньше? Что так напугало Анфису?
Задремал Данила уже под утро, когда в золотистом свете восходящего солнца растворилось темное серебро звезд. Спал он недолго, проснулся моментально, будто от толчка, открыл глаза, еще не понимая, что его разбудило. Почти все в лагере спали: Марина – совсем рядом, подложив ладони под щеку, ближе к пещере темнели две завернутые в одеяло фигуры Анфисы и Гоши… Только Стефании не было. Остатки сна мгновенно растаяли в тревоге. Данила вскочил на ноги и завертел головой. Если Стефания ушла, оскорбленная его словами, и с нею что-то случится, то это будет только его вина! Но он тут же заметил одиноко бредущую по берегу фигурку.
Тихо, стараясь не шуметь, Данила спустился к воде и на расстоянии двинулся за Стефанией. Нет, не потому, что ему хотелось проследить за нею, а из-за беспокойства. Свою безрассудность она уже показала. Чудо, что с нею еще ничего не случилось!
Какое-то время ему еще удавалось держать между ними внушительную дистанцию и не выпускать Стефанию из виду. Но потом берег сделал изгиб, и девушка пропала. Уже не таясь, Данила прибавил шагу, а потом, поняв, что Стефания куда-то на самом деле провалилась, чуть не сорвался на бег. Не сорвался, потому что едва не налетел на нее. Оказывается, она просто остановилась за поворотом и поджидала его.
– Следишь за мной? – холодно спросила Стефания, складывая руки на груди.
– Да. Вдруг опять стриптизом порадуешь? – ухмыльнулся он скорее по привычке, чем из желания вновь ее задеть.
– Твоя очередь обнажаться! Я еще не все рассмотрела, – недобро усмехнулась она, улыбка тут же сошла с ее лица. Стефания отступила на шаг и вскинула подбородок: – Давай, Данила, выскажи мне все сейчас! То, что ты не договорил! За что ненавидишь меня! И не надо отпираться, я не слепая! Это все заметили!
Ее лицо побледнело под загаром от гнева, а глаза, напротив, стали ярче. Ветер затеял игру с ее волнистыми волосами, то раздувая пряди, то бросая их ей на лицо. В гневе Стефания была так же прекрасна, как и когда улыбалась. Как же он ненавидел ее тогда, как же ненавидел и как мечтал уничтожить! Так же, как потом желал.
– Давай, рыжий! Здесь и сейчас! – распалялась она. – Скажи мне все! Кроме нас, никого тут нет!
– Раз кроме нас никого нет…
Ослепленный ее красотой, а не яростью, Данила рывком притянул Стефанию к себе и впился ей в губы поцелуем.
Он целовал ее с такой жадностью, с такой ненасытностью, оглушенный вспышкой влечения, что даже не понимал, вырывается ли она из его объятий или, наоборот, отвечает на его дикий и лишенный нежности поцелуй. Все смешалось – прошлое и настоящее, поменялось местами, разбилось, сложилось, как в калейдоскопе, в другую картину и снова разбилось. Чернильную ненависть поглощало жаркое пламя страсти – старой или новой, не в этом суть. И Данила сжимал Стефанию все крепче – то ли мечтая ее сломать, задушить в объятиях, то ли, наоборот, не желая отпускать. Как же губительны чувства к ней! Это страшное проклятье – ненавидеть и любить одновременно одну женщину, желать так невыносимо, так губительно ту, ненависть к которой сожгла все до черноты. Однажды он сумел вовремя остановиться на краю вулкана, отступил, возродился из пепла. И все ради того, чтобы вновь рухнуть в тот же огонь. Что за карма такая, что за проклятие ему?!
Стефания тихонько то ли вскрикнула, то ли застонала, и только тогда Данила пришел в себя: похоже, действительно сделал ей больно. Он выпустил ее из объятий, отступил на шаг и выдержал ее взгляд, которым она, казалось, желала его уничтожить. Не отвел глаз, не усмехнулся, продолжал стоять напротив Стефании, свесив вдоль тела руки, признавая свое поражение. Она часто, как после пробежки, дышала. А потом, опомнившись, подняла руку. Данила не пошевелился и тогда, зная, что сейчас она залепит ему пощечину. Но Стефания нервно завела за ухо прядь волос и попятилась. Он остался стоять на месте, не зная, чего хочет больше – чтобы она убежала или чтобы осталась.
– Вот вы где!
Они оба вздрогнули от слишком громкого оклика и наконец-то нарушили этот невыносимый поединок взглядов. Стефания одернула футболку. Данила оглянулся на приближавшуюся к ним бегом Марину с благодарностью, как на спасительницу.
– Слава богу! Вы тут!
– Что случилось, Марина? – деревянным голосом спросил он. Марина скользнула по нему встревоженным взглядом, а затем ответила:
– Анфиса пропала!
– Как – пропала? Может, ушла умываться?
– Да нет же! Я искала и звала ее! Пропала не только она, но и Гоша!
– Марина, они благополучно спали, когда я встал, – возразил Данила. Стефания, старательно не глядя на него, подтвердила, что видела Гошу и Анфису спящими.
– Там просто одеяла! Свернутые так, чтобы создалась видимость лежащих под ними тел!
