– Я вот о чем… – И он, сбивчиво, подбирая слова, поделился с ней своими соображениями по части Татьяны, – Теперь понимаете, что я просто обязан все же сообщить в полицию о совершенном здесь убийстве. Если мы, то есть я, скрою это, то позже это все равно вылезет, и будет тогда еще хуже! Еще и меня, чего доброго, заподозрят в убийстве!
– Хорошо, сообщайте. А мы на время покинем отель, хорошо? Вы же знаете, у меня украли мои документы, поэтому мне здесь лучше не светиться…
– Да, хорошо. Вы оставьте мне номер своего телефона, я вам перезвоню, когда они уедут, – сказал с тяжелым сердцем Георгий, с ужасом представляя себе, как отель наводняется полицейскими, прокурорскими, экспертами. Все, похоже, его тихой и спокойной жизни пришел конец.
– У меня нет телефона. Тоже украли. Но вы спросите у Мики, она вам скажет.
– Ох, она же прибирается в номере Татьяны… Надо было мне вызвать Соню, нашу уборщицу. Но я так растерялся…
– Послушайте, Георгий, у вас же есть запись в журнале регистрации, пусть даже во втором журнале, это не важно. Там должны быть паспортные данные Татьяны.
– Ну, конечно!
И он поспешил спуститься снова к себе, нашел на столе под толстым рекламным туристическим проспектом нужный ему журнал, раскрыл его и с ужасом обнаружил, что последняя страница, та, где как раз и была запись о Татьяне Жирновой, вырвана! Татьяна явно торопилась и действовала быстро, резко, так как мягкая страница мятного цвета была вырвана «с мясом». Она что, была раньше знакома с Аллой? Нет! Иначе не в меру разговорчивая Алла непременно сообщила бы Георгию об этом. Нет-нет, он же вспомнил, они впервые встретились в отеле, нет, они прежде не были знакомы.
Почему-то, вспоминая образ Аллы, высокой рыжеволосой пышногрудой женщины, он словно слышал аромат ее сладких духов и едва ощутимый запашок пота и теплой женской кожи. У нее была очень белая нежная кожа, ей никогда не удавалось загореть так, как удавалось многим другим женщинам. Она становилась розовая, но не смуглая. Однажды Георгий видел, как она, выйдя на балкон в купальнике, намазывала свое тело кремом для загара. У нее была красивая, полная грудь.
Мужчины любят таких женщин.
Может, они с Татьяной вместе провели вечер, познакомились с мужчинами, а потом и не разобрались, кто с кем останется? Но Алла никогда не приводила в отель мужчин. Да, она не ночевала, бывало – это значило, что ее пригласил к себе мужчина. Что же касается Татьяны, то он и вовсе не успел о ней ничего толком узнать.
Дверь открылась, вернулась Мика.
– Мы уходим, – сказала Женя, – Сообщи Георгию номер своего телефона, он позвонит, когда полиция здесь… закончит…
Мика от удивления открыла рот.
– Да вы что?
– Так надо, – сказала Женя.
– Но ведь я же там все помыла!!!!
Женя с Георгием переглянулись.
– Георгий… Мы же уничтожили все следы! – Женя, еще недавно переживавшая за репутацию своего отеля (что не помешало ей, однако, подчиняясь здравому смыслу, изменить свое мнение и допустить вмешательство полиции), сейчас поняла, что все стало гораздо сложнее – Мика только что продезинфицировала соседний номер, то есть радикально уничтожила все следы на месте преступления!
– Ну и что?! Труп-то был на балконе, и ничего преступного в том, что горничная, не заметив труп, помыла номер после того, как его покинула Татьяна, нет, – нашелся Георгий. – Какие проблемы?
– Да, скорее всего, именно так и было! – вздохнула с облегчением Женя, – Можете спросить свою Соню, она подтвердит. Когда мы вошли в номер, там было убрано.
– Так что нам делать-то? – в сердцах воскликнул Георгий, которому уже не терпелось определиться, чтобы поскорее отправиться в душ. Пот струился по его блестящему от жары лицу и щекотал нос и верхнюю губу.
– Если убийца Татьяна, то ее нужно искать, а поэтому вы просто обязаны рассказать в полиции все, что вам известно как об Алле, так и о Татьяне, – сказала Женя, – Что же касается репутации отеля, то стоит нам… вам заманить сюда какую-нибудь звезду, известного человека, как вся эта история с трупом забудется… Скажем, писателя или поэта, а может, художника…
– Один переводчик здесь уже живет… Ладно… Отправляйтесь куда-нибудь погулять, а вечером вернетесь, и я расскажу вам, что здесь было… Вещи только свои заберите из номера, можете оставить их у меня, я спрячу, и, если полиция их найдет при обыске, скажу, что они остались от прошлогодних постояльцев…
– Да у нас и вещей-то нет, – сказала Женя, и в эту минуту вдруг поняла, что она уже сама себя не узнает, что это не она, а совсем другая девушка. Без вещей, денег, документов и морали. Влажный морской воздух Варны, замешанный на ее стрессе и потерях, словно изменил состав ее крови и мозга. Она из спокойной и уравновешенной домохозяйки и матери двоих детей превратилась в настоящую преступницу, воровку, хладнокровно и бесстрашно умыкающую деньги у совершенно посторонних людей! И ведь ни капли раскаяния! Куда еще может привести ее ветер заблуждений и ошибок? В болгарскую тюрьму?
– А вещи Аллы? Деньги? – нашлась вдруг Мика.
– Все на месте. Я проверил. Ладно, до вечера, я позвоню.
Женя с Микой вышли из отеля и медленно побрели в сторону моря.
17
– В Сербии…
Седов спросил себя, не ослышался ли он. Здесь, в Подольске, в скромной квартирке из двух комнат с громко работающей на кухне, где он разговаривал с вдовой Олега Залетаева, стиральной машиной, в которой крутилось цветное белье, он не готов был услышать про далекую Сербию.
– То есть ваш муж отправился в Сербию просто посмотреть страну?
Жена Олега Залетаева, Нина, тихая, с печальными глазами шатенка, одетая, несмотря на жару, в джинсы и длинный свитер, казалось, и не удивилась, когда увидела перед собой следователя. Не испугалась. Словно представители правоохранительных органов – не редкие гости в их доме.
На самом деле ее муж просто пропал без вести пять лет тому назад. И где, в Сербии! Что он там забыл? Как пропал?
– Я тогда ждала ребенка, и одна моя знакомая пришла к нам в гости и похвасталась новым джемпером, который привезла из путешествия по Сербии. Даже не джемпер, а пальто, белое, толстое, сплошь в узорах, орнаментах, загляденье! Произведение искусства! Дала мне примерить, и так мне было хорошо в нем и тепло… И тогда Олег, он был настоящим романтиком, сказал, что поедет в Сербию, в одну этническую деревню Сирогойно, и привезет мне оттуда такое же вязаное белое пальто в узорах.
– И что, – спросил с недоверием Седов, – поехал в Сербию?
– Да. Купил горящую путевку и поехал. Но не вернулся.
– Когда, говорите, это произошло?
– Пять лет тому назад, вернее, весной было пять лет ровно.
– Его искали, да? – спросил он, о чем сразу же пожалел. Конечно, искали. Но, видимо, не нашли. – Границу он, значит, в обратном направлении, не пересекал?
