– Като злато буду ее беречь, – пообещал Георгий. Пот градом катился по его лицу.
Мика вышла проводить ее на крыльцо.
– Ты звони, мила… дорогая… Звони!
– Ты все поняла насчет Милена?
– Да… – сразу погрустнела Мика. – Он получил свои деньги… Сказал, что вечером снова придет, но я сказала ему… Мы расстались, Женя.
– Это, конечно, твоя жизнь, но ты же сама все понимаешь. Тебе надо устраиваться, а он будет тебе мешать. Но, повторяю, это твоя жизнь. Ты сама знаешь, как тебе теперь поступать. Ох, чуть не забыла… Господи, вот сейчас бы уехала! Вот, держи!
Женя достала из сумки блокнот, раскрыла его.
– Здесь схема «золотых террас», сунешь в почтовый ящик каждому, у кого я занимала деньги, конверты. – Она достала конверты с деньгами. – А вот в этот ящик, ты знаешь, я тебе рассказывала, вот этот диск с Эллой Фицджеральд.
Мика взяла и диск.
– И вот еще, – она достала из кошелька пластиковую карточку с запиской с паролем, – карточка для тебя лично. Почувствуй себя свободно и спокойно. Об остальном мы с тобой договорились. Будем держать связь.
– Женя! – Мика прижалась к Жене своим мокрым от слез лицом. – Я так тебя люблю! Ты такая!..
– Я приеду. Вот как разрешится мое дело, так и приеду. С детьми.
– Я буду ждать!
– Вам с Георгием предстоит много работы. Постарайся с ним поладить. Он – хороший. И вообще, обрати на него внимание…
– Женя!
– Я серьезно! Иногда надо включать мозги…
– Я поняла, – слабо улыбнулась Мика сквозь слезы.
– И спасибо тебе, сама знаешь за что…
– Будь осторожна, мила!
Женя, выйдя во двор, и сама была готова разреветься. Там, в Москве, ей предстоит пережить такое!.. Но сейчас, чтобы окончательно не раскиснуть, надо взять себя в руки.
Она вернулась в такси, где в прохладе ее дожидались Седов с Гораном.
– Все в порядке? – спросил Горан, когда она села к нему на заднее сиденье, и он обнял ее.
– Да. Вот теперь все в полном порядке. Поедем, а то опоздаем на самолет.
31
– Это не опасно? То, что вы придумали? Для меня и, главное, для детей?
– Надеюсь, что нет.
Женя с Седовым стояли возле машины, глядя, как Татьяна Борисова прощается с Машенькой и Ваней у центрального входа в санаторий. Горан курил неподалеку, глядя на детей и думая о чем-то своем.
– Но я должна буду привести его в свой дом…
– Вот и отлично. Все будет правдоподобно. Главное, не сбиться с намеченного плана. А мы будем поблизости.
Женя, даже вернувшись и обняв детей, никак не могла успокоиться. Ее и подташнивало, и руки тряслись. То, что предложил ей Седов, было опасно, но должно было принести свои результаты. И если все получится, то… Конечно, сложно будет со всем эти жить. Как верить людям? Но, с другой стороны, жизнь-то продолжается. И невозможно постоянно находиться в страхе.
– Это как необходимая операция, – словно прочел ее мысли Седов, – Как аппендицит. Если знаешь, что он проблемный и может в любой момент перейти в перитонит, что опасно для жизни, то лучше уж его удалить. Зажмуриться, позволить себя усыпить, чтобы потом, проснувшись, узнать, что все прошло благополучно и ты здорова.
Главное здесь еще – не переиграть.
Женя подошла к Горану. Взяла его за руку. Он моментально ответил на ее прикосновение легким пожатием.
– Как ты? Все в порядке?
– Все прекрасно. Какие у тебя дети! Солнечные!
Даже поднявшись в воздух и пролетая над Варной в самолете, положив голову на плечо Горана, она никак не могла забыть тот страшный момент, когда Горан, увидев ее, обнимающую Седова, решил, что они любовники, и бросился вон из отеля. Мике не удалось его тогда догнать, но надо знать Мику! Конечно, позже она нашла его в «Pierrot», объяснила, кто такой Седов… Если бы не ее настойчивость, все могло бы случиться иначе. И тогда бы Седов не придумал свой план, и тогда Горан не стоял бы сейчас рядом с ней, не держал ее руку в своей.
– Татьяна, вы даже представить себе не можете, как я благодарна вам за все! Бог даст, я смогу по-настоящему отблагодарить вас…
– Женя, что ты такое говоришь? Мы же как семья!
– Но я ведь понимаю, что вам с дядей Гришей пришлось пережить, перетерпеть, пока меня не было.
Татьяна, которая так ждала возвращения Жени, теперь, когда бремя ответственности за детей было сброшено и она могла вернуться к своей привычной спокойной жизни в загородном доме, теперь стояла и плакала, понимая, что будет скучать по малышам. Что утром, проснувшись и обнаружив, что дом пуст, она будет грустить и искать встречи с ними.
– Да что там я! Вот Григорий – действительно герой! Они с Сергеем Петровичем так много сделали! Можно сказать, спасли бизнес! Там, в этой «Бони», оказывается, столько плелось интриг… Ну да ладно, не мое это дело. Главное, что теперь все в порядке.
Женя слушала ее вполуха. Вот уж бизнес ее интересовал сейчас меньше всего. Хотя в душе она, конечно же, была благодарна Борисову за помощь и поддержку. Но с ним она всегда сумеет договориться и, если он согласится, предложит ему высокую должность в «Бони».
Борисов очень хотел встретить ее в аэропорту, но не смог – у него были переговоры с поставщиками. Заработался мужик. А ведь она рассчитывала отправиться в санаторий на его машине, а оттуда, уже с детьми, к себе домой. Пришлось нанимать такси. Хотя, может, так оно и лучше…
Горан сидел рядом с водителем, Женя с детьми, обняв их, на заднем сиденье. Ей бы радоваться, ведь они вместе! Вот они, сокровища! Она гладила их по волосам, целовала, прижимала к себе:
– Съем вас сейчас!
И они льнули к ней, обнимали, целовали, цеплялись за нее ручками. Соскучились.
Когда машина свернула к ее дому, у нее сердце чуть не остановилось. Вот что ее ждет? Как она со всем справится? Горан… Как он станет действовать? Что от него ждать? И ото всех остальных? И где будет в это время Седов? Где-то в доме? А ведь дом полон детей! Егор, Антон, Гоша!
Вика с Катей вообще не знают, что она уже здесь, в двух шагах от них…
Охранники без звука впустили их в дом. Женя улыбнулась им. Охранники – живые люди, и кто виноват в том, что один из них выпил кофе со снотворным? А не выпил бы, не впустил бы преступника! Кажется, она погорячилась, когда набросилась на Сашу… Кажется, так звали ее охранника.
Женя с детьми и Гораном поднялась на крыльцо и позвонила.
– Какой красивый дом, – сказал Горан. Он был молчалив, серьезен. Должно быть, находился под впечатлением всего того, что с ним сейчас происходило и еще будет происходить. Ожидал ли он такого поворота событий? Готов ли он?
