– У нас несколько необычная… школа, – слегка запнулась на слове «школа» Ада Карповна.
– Это я уже заметила, – Ксения села в кресло. – Ада Карповна, скажите честно, что со мной здесь собираются делать? Воспитывать?
– Воспитывать тебя нужно было, пока ты поперек лавки лежала. Сейчас поздно. У нас на курсах ты можешь получить знания.
– Я их могла получить и в лицее.
– Да, тебе там преподавали математику и физику.
– Вопрос еще – кто кому.
– Что, не поняла? – вопросительно посмотрела на нее Ада Карповна.
– Математичка у нас была туп… слабая, – закончила Ксюша.
– Давай не будем обсуждать профессиональные качества твоих учителей. Вот, возьми, прочти свою программу. Что не поймешь, спрашивай.
Ксюша взяла протянутые Адой Карповной листы. «И когда я все это буду успевать, интересно?» – задалась она вопросом, дойдя до последнего пункта.
– Насыщенно!
– Ты справишься, поверь.
– А отдых?
– Танцы, бассейн, теннис.
– Так это же в программе! Вроде бы как обучение. Кстати, я даже плавать не умею, воды боюсь. Заставите?
– Попробуешь. Не сможешь преодолеть страх – никто тебя силком в воду не потащит. Толку от принуждений нет никакого, проверено.
– А зачем мне этикет, психология, три языка, особенно китайский?
– Ты будешь изучать его по особой авторской методике. Она основана на логике. Тебе должно понравиться. Ксения, ты же планируешь продолжить учебу после окончания школы? И не в России?
– Откуда вы знаете? – Ксюша и вправду однажды решила, что поедет в Англию изучать международную экономику.
– Здесь тебе будет тесно. А как за границей без знания правил поведения? В Англии, например? – Ада Карповна улыбнулась, заметив растерянность Ксюши. На самом деле Агнесса уже выбрала для Ксении высшее учебное заведение, оставалось лишь мягко направить на него желание самой девушки. И вызов из Лондона гарантирован.
– По-моему, вы «без меня меня женили»?
– Сейчас я тебя познакомлю с твоим партнером, – ушла от ответа Ада Карповна.
– С кем?! – оторопела Ксюша, думая, что ослышалась.
– Ты же не будешь играть в теннис со стенкой, а танцевать со стулом? Для этого нужен партнер. Его зовут Клим. Клим Кошелев. Что-то не так? – удивилась Ада Карповна, заметив, как побледнела вдруг Ксюша.
– Нет, все в порядке.
«Кошелев! Фамилия деда Жени. Что это? Случайность?» – подумала она.
Ксюша влюбилась сразу. Да так, что слезы выступили на глазах помимо ее воли. И тут же забыла о том, что никогда не верила в любовь с первого взгляда. Ксюша тут же смутилась и не сумела скрыть волнения, когда Клим осторожно прикоснулся в приветствии к ее холодным пальцам. Удивленно-ласковый взгляд взрослого мужчины не оставлял Ксюше никакой надежды. Она сразу поняла, что Клим видит в ней то, что видит каждый день в зеркале она сама – под мальчика стриженного подростка с затравленным, неуверенным взглядом. В джинсах из детского магазина и кроссовках тридцать четвертого размера. И номер нуль там, где у ее сверстниц уже грудь.
И все же она взяла себя в руки. «Ай, умница! Как быстро справилась!» – мысленно похвалила Ксюшу Ада Карповна, наблюдавшая за ними.
– Знакомьтесь. Только не здесь, – подтолкнула она Ксению и Клима к выходу.
Он взял Ксюшу за руку и повел по коридору. Толкнув широкие застекленные двери, Клим пропустил ее вперед.
– Я здесь уже несколько дней. А сюда попал случайно только сегодня.
– Зимний сад? – Ксюша почувствовала, как внутри все сжалось. Так было всегда, когда она видела что-то, напоминавшее про деда Женю.
– Я люблю цветы. Особенно те, что растут в кадках. Не знаю, может быть, эта любовь досталась мне генетически от деда. По рассказам бабушки, он был страстным цветоводом.
– Я тоже, – коротко произнесла Ксюша.
«Нет, это не совпадение. У деда до моей бабки была семья. Так что Клим вполне может быть его родным внуком», – логически вывела она, глядя на Клима. Ей начало казаться, что он даже на него похож. «Ну и что? Мы же не одной крови. Я – приемная внучка. Значит…» – что именно это означает, она решила не додумывать. Пришла мысль, что теперь она уж точно никуда не побежит. Нужно быть совсем дурой, чтобы сбежать от своей судьбы.
Глава 22
Оказывается, у него осталось не так уж много времени. Даже если он пройдет этот курс лечения. Даже если согласится на операцию. А умирать не хочется. Именно сейчас. Два года, гарантированные врачами, пролетят быстро, не заметишь. Но рядом не будет дочери. Конечно, Риттер мог бы ее забрать из школы. Он был уверен, Агнесса Бауман пойдет на расторжение договора, когда узнает причину. Но, возможно, школа эта – то единственное, что он может сделать для своего ребенка, то есть дать дочери шанс на полноценную жизнь. У него самого этого шанса уже нет.
…Еще на прошлой неделе Александр Риттер был уверен, что судьба сделала ему подарок, вернув Софию. Он набрался смелости или наглости, как хочешь назови, и, купив торт и цветы, просто вломился к ней в дом в неурочное время. В одиннадцать вечера. Пьяный слегка, зато решительный! Даже не подумал, что Соня может быть не одна! Пусть не присутствие мужчины, но сына-то он должен был предвидеть! Но не было ни мужика, ни сына. Возле Сониных ног терлась, укоризненно мяукая, заспанная черная кошечка. Соня, в шелковом халатике, как позже оказалось, на голое тело, открыла ему дверь, даже не спросив, кто там. Риттер растерялся, так как настраивался на долгое препирательство и выяснения. И, когда дверь открылась, он с минуту ошеломленно переводил взгляд с кошки на Соню, потом ввалился в прихожую и тут же стал снимать ботинки.
И в шестьдесят можно почувствовать себя подростком! Жадным до любви и щедрым на ласки. Не бояться осечки, какие там, к черту, простатит и лишний вес! Забывшие вроде бы все руки вспомнили, что нужно делать. Как у пианиста, долго не подходившего к инструменту. Сел – сыграл Бетховена. Что душа просит. И не только его, но и ее душа. И тело. Софьюшкин неуверенно протестующий голос слышался музыкой. Он внимания не обращал на этот протест, был уверен, «нет» – не «нет», а робкое еще пока «да». А потом и было «да»! И еще, и еще! А после, раскрасневшись, стыдливо пряча глаза, она завернулась в махровую простынку и выскользнула из спальни. Риттер было дернулся за ней, но нутром понял – нельзя. Но под дверью ванной комнаты простоял босиком все полчаса, пока она была там. Сквозь шум льющейся из душа воды он слышал всхлипы. И сердце переворачивалось от страха – вдруг что не так! Мысли лезли уже в трезвую совсем голову, ругал себя площадными словами и ждал. Стих шум воды, так он еле успел добежать до кровати, плюхнулся с полета, притворился спящим. И не мог поверить, когда почувствовал влажные ее губы на своем оголенном плече. Лежал с минуту, боялся спугнуть. Сердце не выдержало. Затопило страх приливом нежности и благодарности. Сграбастал в охапку, прижал к себе так, чтоб не шелохнулась, и долго не отпускал. В горле слезы стояли, сглотнуть боялся – шумно получилось бы. Софьюшка заснула в его объятиях. Осторожно переложив ее голову на подушку, еще некоторое время рассматривал в скудном свете ночника ее лицо. Да, постарела. Морщинки лучиками из уголка глаз, две параллельные черточки в середине лба. Но своя, родная. И вдруг мысль как огнем: столько лет потеряно! Наверстать, наверстать!
