В дверь постучали.
– Заходи, Вика! – Ксюша торопливо подсунула фотографию под книжку на туалетном столике.
– Не прячь уж! – рассмеялась Вика, протягивая руку. – Веришь, сама сейчас сравнивала себя в зеркале и на фотке!
– И как?
– Как и у тебя – восторг полный! – Вика довольно улыбнулась. – Сонька приехала, глянь. Хороша!
– А Гурский! Да его просто распирает от гордости! – Ксюша выглянула в окно.
– О! Дядя Володя! И Ванька! Класс! Посмотри, Ксюш! Я тебе о нем говорила. Сын Луневых, ботаник!
– Ничего себе, «ботаник»! Где очочки? А фигурка тощая, сутулая? Ты посмотри внимательнее, Вика! У него же плечи! – Она раздвинула руки в сторону.
– Да он всегда спортом занимался! Только, что это меняет? Он спит с книжкой, зачем ему женщина? – рассмеялась Вика.
– Пойдем?
– Подожди. Ты звонила отцу?
– Нет, – односложно ответила Ксюша.
…Они спорили с Викой на протяжении всего последнего года. Спор был странный, затяжной и бесполезный. Тогда, в машине Гордея, Ксюша увидела подпись отца под согласием на обучение в школе Агнессы Бауман и разозлилась. Только позже, обдумав все, поняла, что Марго ее подделала. Она сама пришла к Агнессе, чтобы объяснить ситуацию.
– Ты понимаешь, если это так, то я не имею права тебя здесь удерживать? Я должна обязательно связаться с твоим отцом.
– Зачем?
– Получить его разрешение. Маргарита тебе никто. Договор может подписать только родственник. Если отец не согласится с условиями обучения, ты сможешь в любой момент вернуться домой.
– Нет!
– Но ты должна понимать, что долго скрывать от отца твое отсутствие дома будет невозможно?
– Я все продумала. Он никогда не согласится с вашими условиями, даже если я его буду уверять, что все прекрасно. Простите, Агнесса Лазаревна, но он не поймет, почему такие ограничения. Он будет думать невесть что, постарается приехать, разобраться. А я этого не хочу.
– И что же ты предлагаешь?
– Я сама ему буду звонить. С вашего разрешения. И буду рассказывать про лицей. Про тот, в котором проучилась месяц. Имена учителей, программа, мне известны. Буду врать.
– Нет! Так нельзя!
– Агнесса Лазаревна, поймите! Я не хочу жить с Маргаритой. Кому от моей лжи будет хуже? То, что Марго меня не заложит, факт: ей это не нужно. Отец будет спокойно работать до следующей зимы. А когда он вернется и все узнает, я с ним объяснюсь. Мне только нужно, чтобы он за меня не волновался! Пообещаю ему звонить каждый месяц, он и успокоится. Я теперь не хочу отсюда никуда бежать, – улыбнулась она, вспомнив, как еще недавно просчитывала пути отступления.
– На что ты меня толкаешь! – произнесла Агнесса, все же соглашаясь с ней.
А следующей зимой отцу предложили продлить контракт. Ксюша убедила его, чтобы не отказывался, радуясь, что час расплаты за вранье отодвигается до того момента, когда она окончит школу…
Но Вика уговаривала ее позвонить отцу и все ему рассказать. Так они и проспорили до самого выпускного…
Отец должен был вернуться со дня на день. Вчера она разговаривала с ним: он уже прилетел в Москву. Но у него были в столице еще какие-то дела.
Ксюша опять повернулась к окну и замерла: по дорожке к административному корпусу шел отец. Седой, похудевший и загорелый дочерна. Ксюша рванула к двери.
– Ксюха, стой! – успела крикнуть ей Вика, пока та не скрылась. Поняв, что догонять подругу бессмысленно, Вика подбежала к окну.
Она никогда не считала себя сентиментальной. Но, глядя на подругу, повисшую на шее пожилого мужчины, расплакалась.
Глава 36
Она никуда из школы не ушла. Зинаида, узнавшая, что Вика задумала, тут же мобилизовала на уговоры партнера Викиного отца Владимира Лунева. Тот и рта не дал раскрыть Вике, сунув ей под нос бумагу: обучение оплачено до окончания школы. Будь добра выполнить волю отца. «А что после?» – спросила она, не рассчитывая на ответ. Но Лунев-старший ответил. Оказывается, за нее все решено. Не нужно заботиться о своем будущем, не нужно ни о чем думать, потому что есть кому подумать за Вику. Она теперь на попечении Луневых.
…Дядю Володю Вика любила. Но его жена вызывала в ней сложное чувство. С одной стороны, Вике нравилось, что та всегда разговаривает с ней точно со взрослой, отрывистыми фразами, часто ставя ее в тупик. Вроде обидеться бы, как бы тебя обозвали недоумком, но Вика признавала, что именно недоумок она и есть. По крайней мере, в данной, обсуждаемой ситуации. Так умела в двух словах объяснить ей тетя Света. Впрочем, тетей Светой называть та себя не разрешала, лишь Светланой. Но что не нравилось в Светлане – отношение к собственному сыну. Ваньку она родила в тот же год, когда появилась на свет Вика. Но Вика не могла долго общаться с этим «ботаником», потому как тема для разговоров у него была одна: учеба. Как удалось матери забить подростку голову одной лишь книжной премудростью, Вика не знала. Ванька из-за отсутствия свободного времени не гулял во дворе, и что от него хочет Вика, не понимал. А Вика хотела его показать своим подружкам: к четырнадцати годам тот накачал мускулатуру, занимаясь в спортзале регулярно и с удовольствием. Такой красивой фигуры не имел ни один из Викиных знакомых парней. Девчонки обзавидовались бы, узнай, что этот красавчик – Викин друг. Но затащить Ваньку на тусовку во двор ей не удавалось. Он все время куда-то спешил: то в физическую школу при Университете, то в спортзал, то на выставку столичного художника.
Мать давала ей свободу в полной мере – присутствие дочери в квартире лишь мешало. В ответ Вика исправно посещала школу, но жила в основном жизнью двора. И ей это нравилось…
Посмотрев на Лунева, Вика согласно кивнула головой…
Она не видела, как Лунев облегченно вздохнул. Выполняя просьбу друга опекать Вику, он очень слабо представлял, как будет это делать: девочка была неуправляемой с самого раннего детства. То, что она согласилась остаться у Агнессы Бауман еще на год, сильно облегчало ему жизнь…
Вика не была на суде над матерью, но знала, что той дали десять лет. Простить она ее не прощала, жалеть не жалела, вычеркнув Валерию Георгиевну Шляхтину из своей жизни. Она даже в мыслях не называла ее матерью, обвинив без всякого суда поспешностью не прощающей ничего молодости. О том, что десять лет пройдут, она тогда не думала. Вспоминала часто о той Светлане, из-за которой все и случилось. Ее Вика не обвиняла, нет! Но хотела бы увидеться и поговорить об отце. И самый главный вопрос к ней был бы о том, вспоминал ли о ней, Вике, отец? Но как сказал Лунев, после суда эта женщина уехала из города.
Как-то странно дядя Володя о ней говорил: осторожно, словно бы боялся сболтнуть что-то, касающееся ее лично. На вопрос, кто она по профессии, буркнул, что лечит людей. Вика поняла, что Светлана врач. Но глядя, как Лунев в сомнении качает головой, заподозрила, что тот сам толком не знает, что и сказать. А про красоту ее (это же хочется знать, красива ли та, из-за которой отец пропал!) и слова не вымолвил. Помычал только, а глаза в это время в сторону отвел. «Так неужели ж не красавица? Для отца! Да на него все бабы знакомые западали!» – с обидой подумалось Вике.
