– Меня? В тюрьму?! – Марго словно приросла к стулу.
– Для начала – в следственный комитет, зафиксируем ваши показания. А вас я прошу назвать свое имя. – Он повернулся к молодой, но на вид уже изрядно потрепанной жизнью женщине. – К вам тоже будут вопросы.
Глава 25
Валерия Георгиевна выглянула в окно, и ее удивило, что во дворе так тихо. Ни детей, ни старушек на лавочках.
Так было и вчера вечером, когда она, зажав в кулаке бумажку с адресом, топталась на пятачке перед подъездом, решая, здесь ли квартира номер пять. И спросить было не у кого. Одинокая пятиэтажка стояла на пустыре, почти со всех сторон окруженная гаражами. Ветви двух деревьев, высаженных еще, наверное, в хрущевские времена, нависали над песочницей с покосившим грибком. Чуть дальше стояла лавочка с отломанной спинкой и из земли торчали два пенька, бывшие, видимо, когда-то ножками стола. У подъезда, возле которого остановилась Валерия Георгиевна, горел одинокий фонарь – единственный во всей округе. «Какое убожество. Ну, Викуся, ты и сука!» – обозлилась она в очередной раз на дочь, загнавшую ее на эти выселки. Квартира, собственницей которой она теперь являлась, оказалась в соседнем подъезде, да и подъездов было всего два. Никто не выглянул из квартиры напротив, когда она возилась с замком. Ей подумалось, что в доме, кроме нее, никто не живет. Она даже не стала осматривать свои владения, добрела до кровати (ее кровать, еще супружеская – Вика перевезла часть мебели из их прежнего дома), рухнула на нее и заснула…
«Должен же хоть кто-то появиться во дворе!» Она вышла на балкон. Безрадостная картина открылась взору: возле гаражей копошились несколько человек, вытаскивая из металлических ракушек какие-то вещи. Поодаль стояли «Газель» и легковушка. Мужчина укладывал в микроавтобус картонные коробки и туго набитые мешки. И тут Валерия Георгиевна заметила, как из ее подъезда, опираясь на палку, выходит старушка.
– Бабушка, подождите! Не уходите, пожалуйста, я сейчас спущусь. – Валерия Георгиевна решила, что этот шанс поговорить с живым обитателем пятиэтажки не упустит.
– Здравствуй, милая, – приветствовала ее старушка. – Ты как здесь?
– Как? Я здесь живу. Вчера приехала.
– Ах, да ты ж в пятую никак заселилась? – всплеснула руками та.
– Да, в пятую. А что, бабушка, так безлюдно?
– Так ты не знаешь, выходит! Что же тебя так долго не было-то? Видать, далеко уезжала? Ну да твое дело, – проговорила она торопливо, заметив, как недовольно поморщилась Валерия. – А нас расселяют. Сносить будут. Уж, почитай, дом пустой. Я вот не съехала, да и то внука из командировки дожидаюсь. Моряк, скоро вернется, поможет с вещами управиться. А еще Колька Кучнев из десятой. Все что-то тянет с переездом. Может, дамочка возражает. Завелась у него тут недавно, польстилась же на такого! Может, как раз из-за квартиры и прибилась к нему! Да еще с дитем. А тебе, милая, в строительную компанию надо, – добавила она серьезно. – У них все документы. Нам всем жилье дали, никто не обижен. Хорошие люди, порядочные там работают. А то, вон – по телевизору показывают: сплошное аферство с квартирами. Стариков все больше на улицу да в ветхий фонд! Иди к ним, не сомневайся.
– А куда? – совсем растерялась Валерия Георгиевна от полученной информации.
– Так вон, смотри, – старушка показала на огромный щит, установленный при въезде во двор. – Там и адрес. А как же тебя они не нашли-то? За границей была, что ль? Тогда, конечно!
– Да, за границей, – ответила Валерия Георгиевна, думая о своем. – Спасибо вам, до свидания.
– Глядишь, увидимся еще. Нас много в один дом переехало отсюда. На Демократическую. Не отказывайся, коль предлагать будут. Хорошо там, лес рядом, чистый воздух.
– Спасибо, – еще раз поблагодарила Валерия старушку и пошла к щиту с информацией.
Когда она возвращалась обратно, из подъезда навстречу ей вышел мужик. Буркнув что-то вроде «здрасти», направился к гаражам. «Видимо, тот самый Колька, – Валерия Георгиевна невольно отшатнулась, до того отвратно тот выглядел. – Смотри-ка, и таких уродов любят женщины!» – мельком подумала она и тут же забыла об этой встрече. Ее больше беспокоила собственная судьба.
Глава 26
– Итак, продолжим. – Борин бросил усталый взгляд на скрюченную фигуру на стуле. Женщина, в отличие от Маргариты Ляшенко, которая была вдвое старше, выглядела жалко. Болезненная худоба делала ее фигуру словно изломанной: создавалось впечатление, что позвоночник не держит даже этот вес. Однако Борин, присмотревшись, подумал, что она обладает весьма приятной внешностью. Черты лица были миниатюрно-правильными. «Ее бы подкрасить немного, приодеть. Что ж так не следит за собой, молодая ведь!» – мелькнула мимоходом мысль.
– Я все вам рассказала. – Женщина упрямо покачала головой.
– Из вашего сумбурного рассказа я, откровенно говоря, мало что понял. Давайте лучше по вопросам, Татьяна Петровна. Вы сказали, что с Софьей Гурской, то есть Риттер, жили в одном дворе. Так?
– Да. И учились в одном классе.
– Тогда вы должны знать и Анну Ларцеву, пострадавшую в известной вам драке. Расскажите подробно, что знаете про избиение Ларцевой. За что ее избили?
– Она отказалась помочь Соньке. Отказалась говорить с матерью, чтобы та не ставила Соньке «пару» по русскому. Отец Соньке перестал бы давать деньги. А у нее и так были долги Каше.
– Кашину Максиму Леонидовичу?
– Да. Соньке опять пришлось бы отрабатывать у него. Ну, мужиков обслуживать, понимаете?
– Понимаю, – ответил Борин. На самом деле он не понимал: что же такое могло произойти у пятнадцатилетней девочки, красивой и небедной, если она за деньги соглашалась ложиться под кого попало!
– Мы дождались Ларцеву в сквере, та задержалась в школе. Кто-то ее толкнул, Сонька, кажется, она упала. А потом они вдвоем с Косовой ее били, а я так, немного, – женщина совсем согнулась на стуле, пряча глаза. – Потом менты, то есть милиционеры, откуда-то набежали. Соньку и Косову взяли.
– Как вы познакомились с Маргаритой Ляшенко? – резко сменил он тему. О драке Борин знал уже все.
– Я вышла из больницы, где лежала после того, как меня избили. Денег не было, жить мне негде. Марго, то есть Маргарита, нашла меня в парке, когда я уже почти околела от холода. Да еще и ноги болели, мне их арматурным прутом перебили. В больнице так, подлатали раны, а долечиваться домой выписали. Домой… дома у меня не было. Мамашка моя пропила, пока я на зоне парилась. Марго меня на себе до машины доперла, домой привела. Отогрела, поесть дала. А потом устроила меня в пансионат для инвалидов.
– О драке, в которой участвовала Риттер, вы ей рассказали?
– Я. И еще кто-то. Она мне не говорила кто. Я думаю, Каша. Марго его знает. И развести Соньку на деньги она придумала. У нее долги. Я знаю, она заняла десять тысяч на квартиру, выкупить ее захотела. А скоро долг отдавать. Вот тут про эту драку она и вспомнила. Решила, муж Сонькин ничего про нее не знает, раз замуж взял. Кто же захочет на бывшей шлюхе и чуть не убийце жениться?
