Малмсбери внимал с симпатией.
– Я думаю, с Каролиной надо построже. Ей позволяли много вольностей, вероятно, слишком много. А она, конечно, не юная девушка, и исправить это, наверное, нельзя. Я полагаю, ей нужны разумные советы и откровенность.
– Ваши советы, мадам?
– Нет, – она покачала головой, – в моем положении… нелегко давать советы.
– Может быть, ее отца?
– Она его любит, обожает и боится. Правда, скрывает, но это так. Она чувствует в нем жесткость. Он старался обуздать ее, в то время как другие этого не делали.
– Только не ее матери! – в ужасе промолвил Малмсбери, понимая, к каким ошибкам могут привести болтливые «наставления» этой дамы.
Мадам де Гертцфельдт улыбнулась с пониманием.
– Нет, совершенно определенно, тут нужны отнюдь не советы герцогини. Я с вами беседую с полной откровенностью, ваше превосходительство, ибо я придаю этому вопросу жизненно важное значение. Принцесса совсем не уважает мать. Когда та с ней разговаривает, в глазах Каролины абсолютно отсутствует выражение. Я знаю, она не слышит и половины того, что ей говорит мать. Есть только один человек при дворе, который может помочь принцессе.
– И это…
– Вы, ваше превосходительство.
Малмсбери смутился.
– Мадам, король велел мне лишь заключить брачный договор. Не вдаваясь в подробности. Таков мой прямой долг.
Она печально покачала головой.
– Ваш долг перед королем. А как насчет вашего долга перед бедной заблуждающейся девушкой? Вы же видите, какова она! И знаете человека, который будет ей мужем. Разве вы не протянете ей руку, чтобы не дать упасть в пропасть?
– Мадам, вы преувеличиваете.
– Разве я не права, ваше превосходительство? Вы хорошо знаете принца Уэльского. Я же могу судить только по слухам.
Несколько минут он молчал, потом сказал:
– Хорошо, я превышу полномочия, данные мне королем.
Ее лицо осветилось улыбкой, а он подумал: «Она прекрасная женщина и мудрая. Как жаль, что эта женщина – не мать нашей бедной принцессы».
– Я сделаю, что смогу, – сказал он, – чтобы подготовить принцессу к отъезду и встрече с будущим супругом, она должна узнать некоторые особенности жизни при английском дворе.
* * *
В своих апартаментах Каролина беседовала с мадемуазель Розенцвейг, та ее внимательно слушала. Она была умной женщиной, прекрасно говорила по-английски, поэтому герцог выбрал ее как бы в секретари принцессы, предполагалось, что она будет сопровождать принцессу в Англию.
– Он такой очаровательный мужчина, – говорила Каролина секретарю. – Ах, будь он немного помоложе и к тому же принцем Уэльским! Он такой добрый. И вы знаете, я думаю, я ему нравлюсь. Иногда он так печально смотрит на меня. Отчего это, как вы думаете? Может быть, ему действительно хотелось бы быть на месте принца Уэльского? Вот было бы, наверное, чудесно! Представьте, что посол в меня влюбился. – Каролина села на постели и раскачивалась теперь взад-вперед, ей было весело.
Мадемуазель Розенцвейг, помня наставления мадам де Гертцфельдт во что бы то ни стало избегать фривольных разговоров с принцессой, заметила:
– Ну, это неловко для джентльмена, наверное. Я уверена, ваш отец посчитал бы недостойным подобные предположения, даже будь это правдой.
– Дорогая моя чопорная Розенцвейг! Возможно, вы и правы в своей чопорности, – громко рассмеялась Каролина. Затем оборвала смех. – Я попытаюсь стать серьезной, мадемуазель секретарь. В самом деле. И если из меня выйдет жена, наградой мне будут дети. Я хочу много детей. Хорошо бы десять, как вы думаете? Вчера я узнала, что у противной старой королевы Шарлотты было пятнадцать наследников. Двое умерли. Даже от тринадцати бросает в дрожь, верно?
– Может быть, не стоит обсуждать этот вопрос сейчас? – предложила мадемуазель Розенцвейг.
– Как хорошо, что вы мне вовремя напомнили, моя дорогая, что я больше не должна вас называть «моя дорогая», это фамильярно. Я должна не забывать, что буду скоро принцессой Уэльской. И начну готовиться прямо сейчас. Не ждите больше от меня фамильярности. О, я так рада, что вы поедете со мной. Мне будет легче, если около меня окажутся свои люди. И дорогой лорд Малмсбери будет там. Знаете, моя дорогая, я не должна столь откровенно высказываться, да? Но вы, моя дорогая, меня прекрасно знаете… поэтому я скажу вам, пока мы одни… мне безумно хочется уехать из Брунсвика!
– Вам пора замуж, принцесса.
– Пора, я уже не ребенок, верно? Я получила такие очаровательные письма от принца Уэльского. Он пишет… прекрасно… на английском, на немецком, на французском… Ах, если бы я понимала по-английски! Так складно он пишет! Я восхищена. Я выхожу замуж за очень умного человека, дорогая Розенцвейг.
– Принц Уэльский славится своей образованностью.
– Жаль, что я немногому обучена.
– Ваше Высочество, вы еще приобретете многие знания.
– Вы начинаете говорить, как мой дражайший Малмсбери. Я слышала, мой дядя, король, хороший добрый человек. Я его уже люблю заранее. Однако… я боюсь, Розенцвейг, я очень боюсь почему-то.
Веселое настроение прошло, на лице Каролины проступило меланхоличное выражение.
– Я весьма уважаю принца Уэльского, но я никак еще не могу его любить всей душой.
– От вас этого и не ждут. Это придет.
– Дорогой, дорогой Малмсбери, вы говорите совсем, как он. – Она встала, вытянулась во весь рост и пыталась придать теперь своему лицу выражение, свойственное лорду Малмсбери. В голосе ее прозвучали знакомые нотки: – Ваше Высочество, от вас не ждут страсти. Она придет со временем. Когда-нибудь, когда-нибудь у вас, Ваше Высочество, будет десять детей. Ах, я не должна издеваться над лордом, потому что люблю этого человека. И в самом деле, если бы он был принцем Уэльским… Нет, он старый, наверное, у меня с ним не было бы десяти детей… ну, пускай поменьше.
– Ваше Высочество!
– Да, да, я постараюсь вести себя разумно. Видите ли, Розенцвейг, у меня нет отвращения к замужеству, просто оно мне безразлично. Я попытаюсь быть счастливой, но в моей радости нет желания. Однажды я уже любила мужчину. Вы слышали про майора фон Тебингена? Они отобрали его у меня. Мы могли быть счастливы, а они его отослали прочь. Был… и нет! Сказали, что он мне не подходит. Он был всего лишь майором, а я принцесса. Принцессы выходят замуж за принцев… как жаль! О Боже, помоги мне, Розенцвейг, я хочу моего майора!
Мадемуазель Розенцвейг заволновалась, она боялась, что с принцессой случится один из тех истерических припадков, о которых ее предупреждали.
– Ваше Высочество, умоляю вас не говорить таких вещей! Если это дойдет до ушей лорда Малмсбери, он будет вынужден сообщить королю Англии.
– Ну и пусть. Зато они вернут назад майора фон Тебингена. И пусть отдадут его мне. Я с радостью верну им их принца Уэльского.
