Словом, Ванька-Вахмистр морально не был готов уйти на чужую сторонку. Будь что будет. Вообще-то, на руках его крови действительно не было.
«Авось простят…» – пытался Ефим защитить его, но чуть сам не поплатился.
– Кого это ты прикрываешь? Статью схлопотать захотел? Каталажку с беляком разделить? – позвякивая стаканом с чаем в подстаканнике, зло шипел уполномоченный с маленьким сухим желтым лицом, надвинув низко на глаза просторную буденовку. Закурив папироску из желтого портсигара, добавил грозно: – Шел бы ты, дяденька, отсюдова подобру-поздорову, покудова я ишо совсем не во злобах…
«А портсигар-то, поди, конфискованный, – подумал Ефим. – Большие охотники новые начальники до чужих дорогих вещиц. Ишь ты, новые хозяева жизни… Как быстро примерили одежды прежней власти на себя. Золоченые портсигары, чаи из тонкого стекла стаканов в серебряных подстаканниках. А гравировки, адресованные за проявленные заслуги прежним владельцам, на портсигарах на всякий случай, поди, отскоблили…»
Сам же Ванька-вахмистр, твердо решив про себя откреститься от подельников, промолчал о том, что почти двое суток беглые беляки с захваченного бронепоезда скрывались на заимке у Баженова.
* * *
Часто лейтенант Лю-синь вспоминал давно минувшие дни. Чайные кусты, древние камни, керамика, пышные, в белом цвету, вишневые деревья. Выпуск из военного колледжа при Токийском университете – вершине мечтаний любого добропорядочного и склонного к учебе японского юноши. Прекрасная весенняя ночь, жаркая атмосфера нарядного зала, веселая бравурная музыка военного оркестра, как цветки девушки, от платьев которых веяло ароматом духов «Белая роза». Изысканные кимоно с длинными рукавами и вышитыми гербами и белыми воротничками.
Майор Икомата-сан, которого лично очень хорошо знал командующий японскими войсками в Забайкалье генерал Оой, давно заметил за лейтенантом излишнюю лояльность по отношению к местному населению, считая это самой отрицательной чертой своего подчиненного. Майор убежден, что большевизм – это лютый зверь, выпущенный из клетки. Он сожрет всех и вся в ненасытной своей лютости. И где же спасение? Сможет ли укротить этого зверя Белое движение при поддержке Антанты?..
Майору около сорока пяти лет, коренастый и низкорослый, с желтым лицом и тонкими губами. Несмотря на военную выправку, тяготел к полноте. Типичный представитель древнего рода самураев, для которых исполнение воинского долга, даже ценой собственной жертвы, непоколебимо и свято. Лю-синя он внутренне презирал, как полукровку, но одновременно испытывал чувство уважения за умение логически мыслить и принимать нестандартные решения. Возможно, со временем японцы вернутся сюда, на эти территории, со знаменами Страны восходящего солнца, и надо ли слыть в глазах местного населения кровавыми палачами? Пусть эту роль примеривают на себя сами русские, то есть белые. Поэтому Лю-синь отчасти прав, переложив карательную функцию на штабс-капитана Яхонтова. Пускай тот разбирается с поставщиками продуктов для партизан.
Тем не менее на днях Лю-синь упустил двух лазутчиков, которые бы непременно вывели на место таежной стоянки партизанского отряда товарища Бирюкова.
Икомата-сан, брызгая слюной, отчитывал лейтенанта, но тот невозмутимо выслушивал своего начальника, ни одним мускулом лица не выдавая своих эмоций. Отчасти это вызвано тем, что одна из основных черт японского национального характера – вежливость. Правила вежливого поведения сложились в далекие средневековые времена. Их нарушение всегда считалось в Японии тягчайшим преступлением. Эмоции у японцев выражаются громкостью языка и интонацией разговора. Самое грубое ругательство – дурак или идиот. Все это в данный момент майор выплескивал на лейтенанта в течение целых пяти минут. Икомата-сан снял фуражку, вынул из кармашка френча белоснежный носовой платок и тщательно протер вспотевшую лысину. Махнул, наконец, головой, давая знать, что разговор окончен. Лю-синь щелкнул каблуками, оставаясь на месте. Майор, скосив и так узкие глаза, посмотрел на лейтенанта снизу вверх и отвернулся. Нарочный срочно нес депешу о предписании генерала Оой по результатам Гонготских переговоров. Экспансия японцев на Дальний Восток и Забайкалье шла к завершению…
Глава XIX
После недавнего ограбления золотого прииска командир оперотряда Бирюков решил не гоняться впустую по тайге, изматывая людей и лошадей, а усилить бдительность на местах. Укрупнили караулы. Граница пока открыта, за исключением погранпостов. Продолжались контрабандные поставки спирта из Китая. Часто приискателей спаивали дешевым ханшином и затем обирали до последней крупинки драгоценного металла.
Чоновцы носили картузы с красной звездочкой. Появилось форменное обмундирование с красными петличками на гимнастерках. Все вооружены карабинами и шашками. Бирюков одет в новенькую хрустящую кожанку, синие галифе и хромовые сапоги. Его высокая статная фигура как бы прирожденного военного ладно стянута коричневой портупеей. О правое бедро колотилась тяжелая деревянная колодка с маузером. На груди висел бинокль. Во время рейдов, останавливаясь на взгорке или пологой сопочке, он подолгу рассматривал в окуляры дальние таежные окрестности.
Перед строгим взором всегда сосредоточенного и собранного командира оперотряда менялись картинки дальних, в синеватой дымке, распадков и зеленых травянистых или серых скальных сопок.
Ранним туманным утром, когда только пропели петухи и над скалистыми грядами в ожидании восхода солнца покраснело небо, на реке застучал мотор. Из-за поворота плавно показался легкий катер. На носу установлен вращающийся на турели станковый пулемет без щитка. За гашетки держался стоявший в рост молодой чоновец. Рядом фигурки присевших на корточках остальных военных.
В одну из последних августовских дождливых ночей, когда сопки закутаны до вершин черными тяжелыми тучами, на границе случилась стрельба. Ночная темень и глушь разорвались короткими огненными вспышками и отозвались отголосками винтовочных выстрелов. Когда все стихло, не стало слышно всплесков воды от ударов веслами. Кто-то невидимый ушел на другой берег.
На золотоприиске произошло ограбление. Начальник погранпоста сообщил в милицию, чтобы прощупали окрестности прииска и выяснили, кто может быть пособником грабителей на своей территории.
На должность начальника волостной милиции к этому времени был назначен товарищ Бирюков. Узкий разрез глаз, резко выдающиеся скулы, темные, коротко постриженные волосы и небольшая бородка клинышком придавали лицу что-то монгольское. Знакомые китайцы зачастую принимали его за своего. Бирюков догадывался о некоторых связях местных жителей с теми, кто переходил границу. Еще с тех пор, когда она была беспрепятственно открыта для китайских контрабандистов – переносчиков спирта.
Ни людей, ни лошадей в милиции не хватало. После настойчивых просьб областной ЧК направил в район для усиления милиционерам ребят-комсомольцев. С десяток лошадей было реквизировано у местных жителей.
…Минуло двое суток. С утра, едва солнце выкатилось из-за восточных сопок, зацепившись за вершины сосен, к домику начальника милиции прискакал верховой. Всадник устало соскользнул с коня, бросил поводья на столбик ограды и быстро взбежал по скрипучим ступенькам крыльца. Через пару минут вышел Бирюков в расстегнутой кожаной куртке, наматывая на ладонь узкий ремешок маузерной колодки и потирая красные от недолгого сна глаза. Ложиться приходилось далеко за полночь. Раньше никак нельзя. Товарищ Бирюков читал, изучая, бумаги. Еще через двадцать минут конные чоновцы двигались берегом бурливой таежной речки до каменистого брода.
