…Степан давно заметил, что не сводит с него глаз Маринкина подружка. Маринка будто нарочно усадила ее напротив. Объяснила, мол, сильно соскучилась по братику и хочет за столом его видеть в анфас, а не в профиль.
Видя, что Маринка уже несколько раз подливала себе и подружке красного вина, Степан незаметно для всех шутливо погрозил ей пальцем. Та в ответ озорно и хитро состроила глазки, а потом и вовсе показала язык.
– Смотри, Надюха, какой брат у меня орел, – толкнула плечом подружку Маринка.
Степан, сделав строгий вид, осуждающе поглядел на сестру. Мол, чтобы не мешала подруге хотя бы закусывать. Все-таки школьницы. Винцо хоть и слабенькое, но для девчонок и такого хватит.
…Губы у Надюхи полные и мягкие. Сладкие губы и не по возрасту опытные. С непривычки у Степана сразу закружилась голова, кровь бросилась к лицу и по телу пробежала мелкая дрожь.
– Что? Забирает? – оторвалась от парня Надюха. То есть оторвалась от губ, сама продолжая прижиматься к Степану тугой грудью, стянутой плотным бюстгалтером под тонким шелковым платьем.
«Она уже и про это самое “забирает”, видно, знает», – пронеслось в сознании Степана.
– Хочешь еще?
– Пацанка ты, пацанка… Все, хорош…
– Ты чего?
– Хватит, говорю.
– Чего испугался? А еще десантник. С орденом…
– Пацанка ты еще, Надька.
– Но ты же запал. Скажи, запал на меня? Вижу, что запал. И ты мне, Степан, нравишься. Очень. Я еще, когда тебя в армию провожала, уже была втрескана по уши.
– В армию провожала? Не помню.
– Ну, конечно, где же помнить? Я еще маленькой была.
– А теперь большая?
– Два года срок немалый.
– Хочешь сказать, совсем взрослая стала?
– Почти. Школу заканчиваем с Маринкой.
– Маринка такая же дуреха.
– Какая?
– Как и ты.
– Хочешь меня обидеть?
– Извини, Надя. – Степану вдруг стало совестливо за свои слова. Обнял девушку за плечи. Та податливо прильнула к нему. Уткнувшись носиком в десантную тельняшку, указательным пальчиком стала водить по синим и белым полоскам.
– А там страшно? – спросила после паузы.
– Где?
– В армии?
– В армии нет, не страшно.
– А с парашютом прыгать?
– С парашютом кому как.
– А тебе?
– Первый раз, конечно, поджилки трясутся.
– А в Афганистане тоже они тряслись?
Степан усмехнулся:
– Не то слово.
– Что, действительно очень страшно было?
– Да уж, не без этого. Не боятся только дураки.
– Степа? Можно так тебя буду звать.
– Зови как хочешь.
– Степа, а орден тебе за что дали?
– Эй, где ты, Степок-дембелек? – кричали с крыльца друзья-приятели. – Куда замаскировался? Водка греется.
– Потом расскажу. Пойдем за стол. Нехорошо. Бросили всех.
– Вот, наконец, торжества виновник, – обрадованно загудели гости.
– Куда потерялся? Давай я тебе горяченького подложу, – нежно погладила сына по спине Люся.
– Выпьем за гвардии старшего сержанта ВДВ, – тянулся с налитой стопкой через стол сосед Серега. – Кстати, кстати, – выпив стопку и крякнув, продолжал он.
– Закуси сначала, – одергивая мужа, тетя Люда подала ему вилку с помидоркой. Серега принял вилку и поднес ко рту, но соленая помидорка соскользнула и укатилась по скатерти за ближнюю тарелку.
– Все, уже хороший, уймись. Что ты человеку закусить не даешь?! Сам не закусывает, и думает, что и остальные так же, – укоризненно бросила мужу тетя Люда и отвернулась к соседке за столом.
– Не мешай, – отмахнулся от жены Серега, продолжая заострять внимание Степана исключительно на своей персоне. – Кстати, Степа, вопрос на засыпку можно?
– Валяй, – весело смотрел на соседа Степан.
– Как расшифровывается ВДВ?
– Ну, ты даешь, воздушно-десантные войска, – пояснил кто-то из застолья.
– А еще как?
– ВДВ они и в Африке ВДВ.
– А вот и дудки, – успорял пьяный Серега. – Я хоть и не десантура, но служил на аэродроме после ШМАС.
– Чего?
– Самым непросвещенным поясняю, что ШМАС – это школа младших авиационных специалистов. Мы обслуживали «Антеи», с которых, значит, и десантировали таких вот орлов, – кивнул Серега на Степана, внимательно выжидающе смотревшего на него. – ВДВ – это войска дяди Васи.
– Какого дяди Васи?
– Генерала армии Василия Филипповича Маргелова, основателя десантных войск в нашей Советской армии. Да, Степан? Я-то служил в 72—74-м годах. Тогда это имя гремело у нас на аэродроме под Тулой.
– Все так! – утвердительно махнул головой Степан.
– Вот что значат эти три буквы, – повторял Серега, подняв вверх указательный палец. – Давайте за них и нальем.
– Давайте! – поддержало дружное застолье.
…Пробежали-пролетели хмельные деньки местных дембелей. На трезвую голову вчерашние бойцы призадумались, что пора бы устраиваться на работу. Но куда? Почти везде идут сокращения. Задумался и Степан.
– Что умею делать? До армии успел получить шоферские права, но водительского опыта не имею. В армии сидел не за баранкой, а в засадах на тайных душманских тропах, по которым шли караваны с оружием и наркотиками. Правда, эту фразу Степан до конца обычно не договаривал. О своем исполненном интернациональном долге он не упоминал. Умалчивал этот факт своей молодой биографии, будучи уверен, что между службой в Афганистане и трудоустройством в своем родном районе связи быть не может.
Озадачены и дед с бабкой. На железную дорогу можно устроиться монтером пути. Клименту Ефремовичу пошли бы навстречу знакомые начальники, помогли с внуком. Но внутренне его терзали самые противоречивые чувства. С одной стороны, дед понимал, что Степану нужна хоть какая-то перспектива. Учиться надо. Как-нибудь бы сообща помогли. Люська одна, конечно, не вытянет. Маринка школу оканчивает. Двоих студентов Люське учить проблематично. С другой – хочешь, не хочешь, а сиднем сидеть Степка не станет. Не в его характере. Хотя немало среди служивых и не служивых парней таких, кто бьет баклуши и в ус не дует. Может, материальный родительский достаток позволяет, может, просто совесть такая у таких-то ребят…
Люська сама раздумывала, бросить или нет работу проводницы и заняться коммерцией, которая только-только входила в моду. Коммерция заключалась в примитивной перекупке товаров. Дефицита. Впрочем, сейчас все считалось дефицитом. От стирального порошка до женских колготок, от растворимого кофе до половой краски, от детского питания до спиртных напитков.
