«Я могу подумать… кое о чем».
«Я предупредил тебя — даже не начинай. Я и так от твоей новости… кхм…»
«Во «всеоружии»?»
Спина ответила мне выразительным передергиванием плеч.
«На полпути».
«Хм… Можешь закрыться той большущей папкой, что у тебя в руках».
«Какая ты внимательная. Прям сижу и чувствую, как ты жжешь мне спину голодными взглядами».
Я увидела, как он двигает руками, и в самом деле устраивая папку со списком претендентов у себя на коленях.
«Для этого не надо быть внимательной. А вот для того, чтобы увидеть, как эта сучка Арвин пытается прижаться к тебе сиськой…»
«Надо быть ревнивой маленькой девочкой? Ты же знаешь, что я отставил ее еще вчера…»
Я вздохнула — конечно, знаю. С этим Даамором даже поскандалить нельзя.
«Мне скучно, Габриэль… Я приняла такое важное решение, и мне все равно скууууучно… Зачем ты заставил всех сидеть тут и слушать этот отстой?»
«Затем, что такое внимание польстит самомнению родителей, от которых в следующем году я ожидаю крупных пожертвований. А победа в отборе польстит во сто крат сильнее…»
Я нахмурилась.
«То есть… ты хочешь сказать, что выбор победителей… предрешен заранее?»
«И не только победителей. Всех кандидатов. Во все конкурсах, во всех академиях, всегда и везде. Запомни это».
«Но… но это же…»
«Несправедливо? Еще как. Но, понимаешь ли, честная моя, бюджетные деньги не покрывают и трети наших расходов, и без щедрых донатов от богатых родителей мы загнемся года через два. Даже если я буду покупать и заготавливать все дрова собственноручно».
Я поразмыслила еще немного, и поняла, что коматозное состояние, в которое меня вогнали завывающие «наяды» непробиваемо никаким возмущением социальной несправедливостью общества. Учитывая к тому же тот факт, что наше общество еще не самое несправедливое в этом мире…
Кстааати! Я даже подпрыгнула.
«Слушай, а давай поиграем в одну интересную игру…»
Габриэль тоже слегка подпрыгнул, напугав жавшуюся к нему бывшую.
«Давай для начала постараемся сделать так, чтобы не все подумали, что в меня вселился бес.
Я улыбнулась — мне определенно начинало это нравится.
«Прости — больше не буду. В общем, представь на минуточку, что мы живем не в нашей распрекрасной Империи, а в Восточной Ганэро, в самом ее омерзительном и порочном центре…
«Не поехал бы туда и за миллион…»
«И я не поехала бы ни за какие коврижки. Но ведь помечтать-то можно… Так вот, представь, что я — одна из тех рабынь, которых господа любят держать в партере во время спектаклей — на случай, если им станет так же скучно, как и тебе сейчас».
«Я отказываюсь такое представлять. Немедленно прекрати это непотребство».
«Но ведь наяды ушли», — я невинно похлопала ресницами. — «Насчет клоунов требований не было».
Новая команда — разодетые ярморочными клоунами жонглеры увлеченно перекидывались шариками, стоя друг у друга на плечах. Возбудиться при виде их мог разве что матерый извращенец.
«Слушай, а давай я тебе лучше стихи почитаю?»
Но я уже представила себе порочную сцену, и меня несло так, что не остановила бы и свора гончих, коих мне скоро предстоит увидеть.
«Неа, раньше надо было стихи… А теперь у меня другое настроение. В общем, представь, что тебе захотелось… разнообразить впечатление от оперы и ты выбросил вверх сигналку…»
«Сигналку?»
«О, так ты не в курсе? Я читала про их обычаи — на шее у рабыни обычно висит ожерелье с магическим камнем, и сигналка — это такое устройство, дающее волну — отзывается в камне самыми разнообразными приказами, которые рабыня обязана выполнять, иначе ей не поздоровится…»
«И с какой целью ты читала эту мерзость?»
«Для общего образования, конечно».
«Ну-ну…»
«Так вот, представь, что ты приказал мне… что бы ты приказал мне сделать, мой господин? Скажи, и я сделаю это прямо сейчас…»
* * *
Он снова заметно напрягся.
«Что можно приказать в зале, полном людей?»
«Бесправной рабыне в развращенном до мозга костей обществе? Да все, что угодно. Можешь позвать меня к себе, усадить на колени и начать целовать при всех мою обнаженную грудь… Можешь приказать мне полностью раздеться и прийти к тебе совершенно голой… Я говорила, что мне нравится, когда я голая, а ты разглядываешь у меня… там?»
«Твою мать, Эль, я сейчас дырку в этой папке просверлю…»
«О, ты назвал меня Эль — значит, дело и впрямь серьезно… Вот теперь точно в наказание можешь приказать мне отсосать тебе — прям там, у всех на виду… или накрыв мою голову папкой…»
Я закрыла глаза и представила себе эту картинку так хорошо, как только позволяло мое разгулявшееся воображение… И продолжила комментировать.
«Я ведь заранее возбуждена магическими средствами, и твой сигнал приводит меня в неистовый восторг… Чего бы тебе хотелось сделать со мной, господин… скажи мне… о, пожалуйста, поиграй со мной…»
Укусив себя изнутри за щеку, я сжала ноги и постаралась не застонать в предвкушении — хоть, скорее всего, меня и не услышали бы.
«Сучка… маленькая, избалованная сучка… Ничего не хочу, кроме как трахнуть тебя…»
«Но ты не можешь… там не принято… трахать кого-то на людях…»
«Ты и про это «читала»? Развратная девчонка…»
«О, еще какая… На самом деле, это был роман — эротический… запрещенный во всех провинциях, кроме…»
Зал вдруг разразился вялыми аплодисментами, жонглеры-клоуны сменились очередной, претендующей на оперную, певичкой. Я даже слегка усмехнулась — как вовремя и как в тему…
«Если хоть пошевелишься в реале, я тебя высеку… И я не шучу, Эль. Высеку самыми настоящими розгами».
Я замерла, забыв как дышать — это звучало как начало. Очень… интересное начало.
«Я выбросил сигналку, которая приказывает тебе… облизать свои пальцы».
Что? Я в недоумении уставилась на свою руку, вцепившуюся в подлокотник кресла. В реале не шевелиться, значит… Закрыла глаза и представила, как поднимаю руку ко рту, вожу легонько пальцами по губам… и погружаю два из них — указательный и средний — в рот. Делаю их мокрыми… очень мокрыми…
«Хорошо… Теперь я хочу, чтобы ты опустила декольте платья ниже и поласкала свой сосок… прямо этими же мокрыми пальцами…»
«Но… но все увидят…»
От одной только мысли соски напряглись, и рука сама дернулась, потянулась к ним…
«Дурочка… Мысленно.»
