Я тихо заныла, заставляя себя остановиться и переключиться на свое воображение.
В нем я тут же принялась ласкать себя, вытащив на свет божий одну грудь, которую тут же увидели сидящие вокруг товарки по несчастью… Поняв, что происходит, они тут же уставились на меня перешептываясь, зная, что и им в любой момент могут прислать подобный приказ… А то и что-нибудь похлеще — присоединиться, к примеру…
«Какая бурная у тебя фантазия… Вон та брюнеточка слева — ее хозяин отнюдь не против посмотреть на вас вдвоем… Да и меня подобные зрелища вдохновляют…»
Я тут же увидела, как наяву — сидящая через два место брюнетка с острыми, хищными чертами поднялась, протиснулась ко мне сквозь ряды, заранее облизываясь…
Замотала головой.
«Не хочу… это не моя фантазия…»
Он едка рассмеялся.
«Трусиха… А говорила, что готова на все… Ну ладно, пожалею тебя», — брюнетка послушно исчезла. — «Но за это ты мне устроишь сеанс публичной мастурбации, и не только груди… Приступай. Задери свое вечернее платье, раскинь ножки на подлокотники и доведи себя до оргазма своими мокрыми пальчиками».
О да… На это я была готова. Оставив грудь в покое, опустила руку ниже, просовывая ее под пояс юбки и проскальзывая под белье…
«У тебя нет белья…»
«Ох… совсем?»
«Совсем. Под юбкой ты голая… и мокрая. Ты ведь уже мокрая для меня, бесстыжая девчонка?»
«О боже, да…»
«Тогда сделай то, что тебе самой хочется… наплюй на всех… Засунь в себя палец… Нет, не спеши, не сразу… медленно… помассируй им сперва вокруг… клитор не трогай, не то кончишь раньше времени… теперь можешь спуститься ниже… покружи там, у самого входа…»
Я чуть не вскрикнула, представив себе, что делаю именно это — аккуратно, дурманяще медленно вывожу двумя влажными пальцами круги в самом чувствительном своем месте, мастурбирую, бесстыже задрав юбку в публичном месте — потому что так захотел мой хозяин, тот кто имеет надо полную и совершенную власть… И все, что мне хочется, все о чем умоляет мое вздрагивающее тело — это чтобы он позволил мне двигать пальцами быстрее, пропихнуть их глубже — туда, где все уже зудит от нетерпения, заставляя тихо скулить и кусать губы, как в фантазии, так и в самой настоящей реальности…
«Плевать, что у них там принято!» — вдруг ворвалось в мой мозг вместе с ярчайшей, затмившей собой весь мир трехмерной картинкой — рывком встав со своего места, господин ректор в три шага преодолевает расстояние между нашими рядам и выдергивает меня из моего кресла в конце ряда… Разворачивает к себе спиной, нагибает сильно вперед и задирает юбку мне на голову.
«Так ты хотела, маленькая шлюха?» — приговаривает, с размаху и с одного точного удара врываясь в мое лоно — так, будто делал это уже много раз…
Я вскрикиваю, надеясь, что не вслух, из последних сил вцепляясь пальцами в плюшевый подлокотник… и тут же проигрываю мощным, вбивающим меня в кресло толчками, соскальзываю и через секунду уже чувствую под щекой сиденье…
Я не знаю, не представляю себе, каково это — быть оттраханной в таком виде — перекинутой через сиденье, у всех на виду, но одного лишь моего воображения хватает, чтобы между бедрами все стянулось в тугой, горячий узел…
Я захожусь в стонах в этой картинке — грязной и упоительной, как сам грех…
Это стыдно, ужасно стыдно — быть вот так униженной, чтоб другие такие же бесправные, но избежавшие подобной участи смотрели и усмехались — как он ее уделывает, несчастную! Или, наоборот, возбуждались, заглядывая мне под юбку, мечтая, чтобы и им сделали то же самое…
Но в моей фантазии мне плевать — я не за что не отвечаю, у меня нет прав, но нет и обязанностей… И я уже близко, совсем близко…
«Габриэль… еще, о еще… сильнее…»
«Давай, детка… только не трогай себя… сожми ножки и кончи прямо здесь, в зале… никто и не заметит…»
Закрыв лицо рукой, я зажмурилась и укусила костяшку большого пальца, чтобы не застонать вслух…
«О, божебожесейчас….»
«Ну же, маленькая, давай… так хорошо…»
Оргазм ошпарил меня изнутри, взорвался ослепительным фейерверком перед плотно закрытыми глазами… и лишь краем мозга я поняла, что что-то кричу на пике блаженства…
* * *
«О господи… Пожалуйста… скажи, что я смолчала… скажи, что заорала только у себя в голове…»
Ответ донесся до меня не сразу, и на короткое мгновение я совсем испугалась — неужели все же выдала себя, неужели меня ждет такой адский позор, что даже Габриэль решил от меня отвернуться…
Но вокруг были все те же и то же — включая разодетую в пух и прах певичку… Никто не смотрел на меня, все внимание было на сцену.
«Все в порядке, я ничего не слышал… ушами».
Я выдохнула.
«А ты как?»
Кинула взгляд на широкую спину впереди — плечи Габриэля слегка поднимались и вздрагивали, будто ему было тяжело дышать.
«Выйди в коридор…»
«Что? Зачем?»
«Слева от входа электрический шкаф… Выруби пробку, на которой написано «зал». У меня такой стояк, что при свете я просто не выйду отсюда…»
Аа… Логично… Стараясь громко не дышать, я встала. Пошатываясь и хватаясь за спинки стульев, побрела к выходу…
«Элайза…»
«Да?..»
«То, что ты сказала… в конце…»
В груди у меня заледенело — что я еще могла ему сказать в такой момент? Неужели?..
«Эль, я думаю, что…»
«Нет. Не говори ничего сейчас… что бы я не сказала, просто… просто промолчи. Проигнорируй. Пожалуйста…»
«Хорошо. Но…»
«Шш… пожалуйста…»
Под звонкое, девичье сопрано я вышла из зала, прикрыла за собой дверь и тяжело легла на нее спиной.
Боже, неужели я призналась ему в любви перед самым оргазмом? Призналась в зале полном зрителей, в дурацкой фантазии про рабыню и ее господина, трахающего ее на глазах у сотен людей? Что ж, достойно дурехи, начитавшейся любовных романов…
— Дура, дура! — выплевывая тихие ругательства, я отлепилась от стены, поискала глазами электрический шкаф, запертый лишь на задвижку.
Открыла, продолжая мысленно бить себя по голове…
Но ничего выключить не успела. Чья-то рука — сильная и грубая — с размаху пихнула меня в спину, заставляя влепиться лбом в панель…
— Ай! — я хотела повернуться, наорать на идиота, однако рука крепко держала меня за шею, в то время, как другая протиснулась между моим носом и твердой сталью и прижала к моему лицу какую-то тряпку, пропитанную резким, мгновенно ударившим в мозг запахом, отдаленно напоминающим жасмин, только в разы более сильным…
Голова моя мгновенно закружилась, я попыталась вывернуться, пнуть напавшего ногой… но ничего не вышло — ноги вдруг стали ватными и непослушными. А в следующий миг произошла еще более удивительная вещь — рассыпавшись тошнотворной радужной каруселью, мир, а вместе с ним и мое взбудораженное сознание — все это погрузилось в кромешную, непроницаемую тьму.
