А уж чего стоит ее лицо, когда она увидит меня завтра, при все параде… не передать словами.
— О боже-боже! Я! Я в команде! — ожидаемо запрыгала Марлена, прочитав свое полное, в две строки, имя в коротком списке из пяти других.
Интересно, вдруг подумала я, она хоть немного беспокоится о том, куда запропастился ее родной брат? Рыбалка-рыбалкой, но его нет уже скоро как четыре дня. Неужели все мысли отшибло желанием покрасоваться перед высшими чинами?
Честно говоря, мне очень хотелось, чтобы она не вспомнила о своем мерзком брате подольше. И все же, как-то это… не по-человечески, что ли — акое равнодушие.
Внезапно глаза ди Барес потухли, и я внутренне сжалась, уже чувствуя невыносимую тягость вины…
Но нет. Я ошиблась — не из-за беспокойства потухли глазки нашей Марлены. А из-за того, что увидела пятой в списке мою фамилию. Марэсса Е. Калахан — без всяких титулов и благородных приставок.
В толпе зашушукались, оборачиваясь, ища меня глазами.
Нашли. Уставились с неприязненным, высокомерным интересом — список ведь пришли проверять одни аристократы, другие ни на что не надеялись. И каждый из этих долбанных аристократов в этот момент думал — эх, если бы не эта выскочка, могли выбрать меня.
Я заставила себя распрямить плечи и с горделивой осанкой прошествовала к доске объявлений.
— Кому ты дала, Калахан, чтобы попасть в такой короткий список? — прошипела Алия дю Гартен, когда я проходила мимо.
Я вспыхнула, но ничего не ответила — частично ведь она была права. Я ведь действительно сплю с тем, кто самолично, без всяких голосований, составил этот список пару часов назад. Причем при мне и при моем же живом участии. Целью моего включения, конечно, же не было желание приобщиться к высшему обществу, и все же…
— Шлюха… — кто-то бросил мне вслед. Уже почти в голос.
Я продолжила идти, сжимая кулаки в тщетной попытке удержать магию, которая уже искрилась в пальцах. Зная, что если сейчас открою рот, кому-то не поздоровится… А если поймут, что произошло — то и мне тоже…
Подошла к доске, прочитала список, будто желая удостовериться, что там есть и мое имя (а на самом деле просто чтобы успокоиться).
Этого ты хотела? — шепнул в ухо кто-то невыносимо циничный и насмешливый. Разве не знала, что так будет? А ведь это только начало — жди теперь ложек соли в чай и стульев, намазанных клеем. Если не чего похуже…
«Не будет никакого «похуже…», — четко, звеня сталью, отозвался в моей голове знакомый и такой родной голос.
— Что здесь происходит, господа студенты? — вслух спросил господин ректор, не утруждая себя повышением голоса. Он всегда это делал, когда хотел привлечь к себе внимание — говорил тихо, заставляя всех умолкнуть и прислушаться.
В этот раз все и так молчали, но после его слов притихли так, что слышно было как на улице бормочет себе под нос садовник.
— Проверяем списки, господин ректор, — отозвалась от доски Марлена — явно на взводе.
— Список, маресса ди Барес. Весьма короткий и понятный. Проверили?
Марлена кивнула, поджав губы. Как и Грейвор, она, вероятно, считала, что ее полагается называть леди Барес.
— Тогда всем спокойной ночи. Победителей попрошу пройти за мной в ректорскую, я раздам вам расписание на завтра и еще кое-какие указания. Хотя нет, постойте… — уже начав уходить, он вдруг развернулся на пятках — с таким видом, будто реально что-то вспомнил. — Я тут ненароком услышал, как кто-то произносил непотребные слова. Не подскажете мне, кто?
Испуганно переглядываясь, студенты топтались на месте, явно не зная, как реагировать — и молчать страшно, и своих сдавать неохота… Такое ощущение было, что все ждали, пока на провинившихся укажет кто-нибудь другой, и им самим не придется. Даже не ждали… надеялись. Потому что злить господина ректора в данном контексте непременно означало какое-нибудь коллективное наказание — вплоть до отмены мероприятий, запланированных на выходные.
— Нет? Никто не слышал? — он сунул руки в карманы и вальяжно прошелся перед толпой. А я невольно залюбовалась им — неужели только неделю назад он был для меня чужим, неприятным человеком?
— Добавите мое имя в список, если я назову вам сквернослова?
Я поднялась на цыпочках, услышав еще один знакомый голос — Хлоя? В изумлении уставилась на свою добродушную подругу, вдруг обнаружившую в себе циничную бизнесменшу.
Ректор прищурился, тоже разглядывая ее — как мне показалось, с подозрением.
— Добавлю, маресса…
Она назвала моего обидчика прежде, чем Габриэль успел договорить — ткнув пальцем в маленького, щупленького паренька, изо всех сил пытающегося затесаться в толпе. Эльвир ди Хантевей, вспомнила я, со смежного с нами факультета теософии. Надо же! Кто бы мог подумать, что он способен шипеть «шлюха» в спину девушке. Да он и сейчас не выглядел похожим на такое дерьмо, испуганно выглядывая из-под длинной, блондинистой челки. Прям ангелочек на вид…
Остальные смотрели на Хлою с изумленной брезгливостью — среди аристократов не принято вот так, с легкостью, сдавать своих. Однако, похоже, ей было совершенно на это наплевать — довольно улыбаясь, подруга помахала мне рукой.
«Черт…» — донеслось до меня. — «Мы ведь договаривались не брать ее — будет слишком подозрительно».
«Но ведь это же выглядит случайностью, Гэб! Она действительно показала на говнюка Хантевея… Гэб, пожалуйста-пожалуйста… позволь ей…»
Он чуть заметно вздохнул.
— Спасибо, маресса, можете считать себя участницей Высочайшей Комиссии… А вы, лорд Хантевей… — он перевел тяжелый взгляд на еще более съежившегося блондинчика, — проведете эти выходные под замком, в самой дальней комнате Террагонской башни. Слушая завывания нашего, всеми любимого, неугомонного Айвара Безрукого.
Хантевей позеленел — Айвар Безрукий, известное всей округе привидение, боялись и не такие хлюпики. Мне даже стало его немного жалко.
— Но… но я… вы не имеете права… — пролепетал юный лорд. — Из-за какой-то простолюдинки… Я буду жаловаться…
В одно мгновение Габриэль был рядом с ним, у всех на виду хватая его за тонкую шею.
— Жаловаться? — прорычал, сверкая потемневшими глазами. Мне даже показалось, что он приподнял несчастного над землей. — Поверь, жаловаться тебе пока не на что. Но продолжай в том же духе, и окажешься там же, где и…
— Господин ректор! — выкрикнула я истерическим голосом, совершенно не думая о том, как продолжу — лишь бы остановить его, лишь бы не дать ляпнуть то, за что мы с ним можем попасть на каторгу или сразу на виселицу. — Там… у вас… я слышала…
Вокруг уже вовсю переговаривались, явно не понимая, что нашло на всегда сдержанного ректора престижного заведения — он ведь даже когда запугивал студентов, был спокоен, как удав из Саранского озера.
