– Как тут красиво!
Лида с намеком взглянула на подругу. Анна нехотя открыла сумочку, достала суазор и деловито ткнула пальцем в экран.
– Ладно. Мне в другую сторону. Пойду возьму такси.
– Пока. – Лида чмокнула ее в щеку.
Анна на секунду задержала на мне недовольный взгляд и засеменила на другую сторону улицы.
Мы с Лидой остались одни – посреди тусклой аллеи, которую окутывал призрачный свет ночных фонарей.
Лида повернулась ко мне.
– Ну, – сказала она, – не хочешь меня проводить?
Мы зашагали по аллее, в мягкое электрическое зарево. Ранние сумерки пронизывала тоскливая синева. По обочине дорожки стояли маленькие неудобные скамейки – узкие и невысокие, как будто сделанные для детей.
Мы молчали.
Анна ушла, и я вновь не мог придумать тему для разговора. От волнения вспотели руки. Свет за нами гас, и вся улица медленно проваливалась в темноту – исчезал тротуар, потухшие фонари, захудалая кафешка, где забывают про десерт, Анна со своим искусственным островом – весь остальной мир. И не было уже пути назад.
Я боялся обернуться.
Лида шла справа, перевесив сумочку на другое плечо, но я не решался взять ее за руку. Она приглаживала волосы на висках – с таким видом, словно смотрелась в невидимое зеркало – и тоже молчала.
Когда мы проходили мимо очередной декоративной скамейки, я наконец набрался смелости.
– Не хочешь немного посидеть?
Лида остановилась.
– Вообще-то уже поздновато. К тому же я не уверена, что здесь чисто.
– Ты права, – согласился я. – Извини.
– Ладно.
Лида села на скамейку и, вздохнув, посмотрела на темное, почти ночное небо.
– Вот ведь, – сказала она, – вечер такой приятный, а звезд все равно не видно.
– Зато фонари как звезды, – сказал я, устраиваясь рядом.
– Фонари – это не звезды, – сказала Лида.
Станция была уже недалеко, я думал, Лида в любую секунду произнесет неумолимое «ну, что, пошли?», и нас снова разведет эта сумеречная улица – она поедет в центр, а я вернусь в институт и буду по вечерам просматривать ее страницу в соцветии, не решаясь ни позвонить, ни написать.
Я опустил руку на скамейку и случайно коснулся ее руки. Лида посмотрела на меня и улыбнулась.
– Скажи… – начал я и чуть не закашлялся от волнения, – а можно тебя еще куда-нибудь пригласить?
– Куда? – спросила Лида.
– Не знаю, – я едва не заикался, – можем сходить еще куда-нибудь. Я тут смотрел в сети…
– Ладно, – перебила меня Лида. – Пригласи. Только придумай на этот раз что-нибудь поинтереснее кафе.
– Хорошо, – сказал я, чувствуя каждое биение сердца. – Придумаю.
Лида убрала руку.
– Ты, кстати, и правда запишешься на этот факультатив? – спросила она.
– Конечно! Обязательно запишусь.
– Давай, будет интересно.
– Значит, «Абстракции и когнитивное моделирование»? И начинается уже на следующей неделе? Надо посмотреть на портале.
– Ага, кажется, во вторник. Кстати, – Лида поставила на колени сумочку, – по поводу моделирования. Я сегодня как раз купила такую забавную штуку. Даже не знала, что такие есть в природе. Забыла тебе показать. – Лида осмотрелась, словно пыталась найти что-то в подсвеченном газовыми фонарями вечернем воздухе. – Здесь достаточно темно. Хорошо.
И вытащила из сумочки куб размером с ладонь.
– Что это?
– Проектор, представь? В смысле, проектор звездного неба. Кстати, – Лида улыбнулась, – с абсолютно точными картами. Не такой, конечно, впечатляющий, как в том кафе, но все равно очень и очень красивый.
– Необычный цвет.
– Да, цвет, конечно, своеобразный. Они вообще разноцветные, но мне только такой достался.
– И как он работает?
– Возьми.
Лида отдала мне куб, я нерешительно повертел его в руках, но не нашел ни отверстий, ни кнопок, ни индикаторов. Куб был пластиковый, легкий и напоминал старомодную детскую игрушку – вроде детали из конструктора, чтобы строить бутафорские города.
– Непонятно, – сказал я.
– Ага! – обрадовалась Лида. – Я тоже без инструкции не разобралась. Нужно повернуть верхнюю часть куба по часовой стрелке. Вот так! – Она взмахнула перед собой рукой – как волшебник, делающий забавные пассы, чтобы отвлечь внимание зрителей. – Все просто на самом деле.
– Как кубик Рубика?
– Почти.
Я попробовал последовать ее немногословной инструкции, но у меня ничего не вышло – куб был монолитным и совершенно не хотел разламываться пополам, как логическая игрушка.
– Да нет же! – сказала Лида. – Верхнюю часть!
– А как тут понять, где верх, а где низ? Он же квадратный.
Лида рассмеялась.
– Дай сюда!
Я вернул ей куб.
Лида взяла его пальцами за основание и, подняв перед собой, аккуратно повернула две части куба в разные стороны. Раздался тонкий электрический щелчок, и верхняя грань куба засветилась.
82
Звезды.
Передо мной простиралась бездонная ночь, открытый и бесконечный космос, где призраки давно погасших звезд, свет которых путешествовал через солнечные системы, складывались в удивительные созвездия вместе с мерцающими огнями спутников связи и выходящих на орбиту кораблей.
Мы стояли у обрыва – черного и пологого. Стоило лишь посмотреть вниз, как начинала кружиться голова. Был второй час – глубокая и немая ночь, – и даже бледный свет звезд, пробивавшихся сквозь корону атмосферного газа, казался ярким. Я неплохо знал навигационные карты, хотя соответствующего предмета у нас еще не было, однако живое ночное небо мне доводилось видеть так редко, что, оказавшись вдали от города, я растерялся.
– Смотри, а вон там, – неуверенно начал я, показывая пальцем на яркую искорку, – вроде как Венера.
Лида задумалась.
– Не уверена. Странное расположение для Венеры… – Лида пару секунд следила за мнимой звездой. – А она ведь движется! Так что это не Венера, это какой-то спутник.
– Где же тогда Венера?
– И правда, не видно. Нет сегодня Венеры. Сегодня только Земля.
Лида улыбалась.
После плоского городского неба, в котором отражался искусственный свет многоквартирных домов и круглосуточных иллюминаций, лишая его глубины и жизни, можно было подумать, что мы оказались на другой планете, пустой, холодной и безжизненной, точно самая глухая ночь, и в то же время красивой до дрожи – как бывает красивым то, чего еще не коснулась рука человека.
