Я кашлял, прикрывая ладонью рот, когда невдалеке мигнул красный огонек – как стремительная искорка, мгновенно погасшая в темноте. Я был почти уверен, что из-за постоянного отсутствия света у меня начинаются галлюцинации, но все же хрипло крикнул во тьму:
– Кто здесь?
Вместо ответа я услышал гул от сервоприводов невидимого механизма.
– Кто здесь? – спросил я вконец ослабшим голосом. – Ответьте!
– О есь… – повторило за мной рваным фальцетом эхо. – О етьте.
– Что здесь происходит? Где я нахожусь?
– О есь исходит, – ответило эхо. – Е я ожусь.
Я колебался. Каждый удар сердца отдавался в висках. Собравшись с силами, я шагнул вперед – туда, где несколько секунд назад вспыхнул красный электрический глаз.
– Я требую… – начал я и закашлялся. – Да кто вы такие? Почему я здесь нахожусь?
– О бую, – передразнил меня механический голос. – О ы акие, о есь ожусь.
Я сделал еще один шаг и остановился. Вокруг была темнота.
– Прекратите! – заорал я.
Механический голос молчал. Я даже решил, что это издевательское эхо мне только почудилось, но где-то высоко над головой, у невидимых черных сводов, заклацал заедающий переключатель, и в то же мгновение в комнате зажегся белый прожекторный свет.
От неожиданности я вскрикнул и повалился на колени.
Я был уверен, что ослеп, что эта чудовищная вспышка выжгла мне глаза. Я закрывал лицо, сжавшись от страха на холодном полу, но передо мной все равно стояла оглушительная белизна.
– Поднимитесь! – прозвучал неестественный голос. – Поднимитесь на ноги!
Я корчился на полу.
– Поднимитесь!
Я убрал руки от лица, но так и не решался открыть глаза. Я и сам не был уверен, чего боюсь больше – потерять зрение или же увидеть, где нахожусь.
– Поднимитесь! Поднимитесь! – Громкоговоритель заклинило. – Поднимитесь на ноги! Поднимитесь!
Я разомкнул веки.
Я не ослеп.
Глаза слезились, передо мной плыли яркие цветные пятна, однако я – видел. Я стоял на коленях посреди пустой комнаты со светящимися белыми стенами, где не было ничего, кроме узкой кровати и унитаза в углу.
Хотя нет. Было что-то еще.
Зрение не успело полностью восстановиться, и какой-то пугающий объект прятался от меня в слепом пятне – я не видел, но чувствовал, что он есть.
– Поднимитесь! – напомнил мне голос.
Я встал на ноги. Меня трясло – от слабости или от страха. Какое-то время я стоял, не решаясь посмотреть перед собой, пока наконец не поднял голову.
И тут же застыл от ужаса.
Передо мной возникла массивная противоударная дверь с грубыми следами сварки, как в бункерах или на военных кораблях, а над ней, на длинном суставчатом кронштейне, который сгибался и распрямлялся с хищным шипением, точно чья-то уродливая конечность, висела страшная металлическая голова, похожая на череп лошади с единственным горящим глазом.
– Что, – выдавил я из себя, – что это…
Голова нетерпеливо покачивалась, просверливая меня ярким электрическим взглядом.
– Спа-а-асибо за со-о-отрудничество! – проскрежетала она, неестественно растягивая слова. – А те-е-еперь…
Послышался истеричный высокочастотный звон – так, что я невольно зажал уши руками, – но в следующее мгновение голос зазвучал спокойно и ровно, как бездыханная речь методичной машины, воспроизводящей чужие слова:
– А теперь назовите свое имя.
– Имя? – Я попятился к кровати. – Но кто вы? Где я нахожусь?
– Назовите свое имя! – повторила уродливая башка.
Мне потребовалось время, чтобы унять паническую дрожь во всем теле.
– Меня зовут… Мое имя…
Мысли путались, говорить было тяжело.
– Достаточно! – рявкнул череп и пугающе вытянулся на кронштейне. – Назовите свою должность!
– Техник-навигатор третьего разряда… Я с корабля Земли «Ахилл». Опознавательный код…
– Назовите свой возраст, – перебила меня голова.
– Двадцать шесть лет.
– Место учебы.
– Московский технологический, отделение авиакосмических…
– Девичья фамилия матери.
– Что? – удивился я. – Но моя мать… У меня фамилия матери, а не отца.
Электрический глаз на голове необъяснимо моргнул.
– Что здесь происходит? – спросил я дрожащим голосом. – Чтоэто за устройство? Где я нахожусь? Где Лида?
– Достаточно! – резко сказала голова.
Кронштейн уродливо согнулся, и лошадиный череп высокомерно взлетел к потолку. Страх, оглушивший поначалу, отступил и вдруг сменился гневом.
– Что значит достаточно?! – прокричал я, едва справившись с новым приступом кашля; ноги подгибались, мне хотелось сесть на кровать, но я упорно стоял посреди комнаты. – Вы не имеете права! Я требую, чтобы вы мне все объяснили! Где я? Кто еще…
– Сядьте на кровать, – сказала, раздраженно кивнув, голова.
– Что? – Я хотел закричать, но силы уже иссякли. – Да что вы…
– С-с-с-ся-ся-сядь… – Лошадиный череп затрясся на кронштейне в приступе механической эпилепсии и принялся беспомощно заикаться, силясь выдавить из себя единственное слово. – Ся-ся-сядь… сядь-сядь-сядь-ся…
Сбивчивое бормотание робота выродилось в жестяной скрежет – как будто кто-то скоблил когтями по листу металла. Под потолком раздался резонирующий звон, и я зажал уши руками.
– Хватит! – взмолился я. – Не надо!
– Пожалуйста, – произнесла металлическая голова.
Я посмотрел в ее электрический глаз.
– Сядьте на кровать. Пожалуйста. Сядьте на кровать.
Я так ослаб, что не сопротивлялся. Я сел и удовлетворенно вытянул уставшие ноги.
– Спасибо! – гаркнула голова. – Встаньте!
– Что? Зачем? Что вам нужно от меня?
– Пожалуйста! – заскрипел голос, вновь сбиваясь с ровного ритма. – Выполняйте распоряжения, встаньте с кровати.
– Я не сдвинусь с места, – сказал я и тут же сам поразился, с какой твердостью это прозвучало, – я не сдвинусь с места, пока вы мне все не объясните! Где Лида? Мы военнопленные?
– Мы… и-и-и… Ли-ида!..
Голос заскрежетал и утонул в вопле помех. Звук доносился со всех сторон. У меня зарябило в глазах. Я невольно вскочил с кровати. В ту же секунду треск прекратился.
Свет в комнате стал еще ярче.
– Спасибо за сотрудничество, – спокойно произнесла голова и оцепенела.
– Это все? – спросил я. – Вы мне хоть что-нибудь объясните? Почему я здесь?
