В начале осени сорок первого на пространстве от Чудского озера до выжженных холмов Киренаики фронты застыли, изнемогая после летних схваток. Армии и страны отчаянно приводят в порядок потрепанные войска, перебрасывают резервы и припасы. Военачальники обеих сторон пытаются понять замыслы противника и переиграть, перехитрить оппонентов, создать условия для уничтожения врага, заплатив за это по возможности меньшую цену.
После тяжелых боев прорвавшуюся до самой Вязьмы немецкую группировку удалось вынести обратно за Днепр. Для этого пришлось перебросить с Украины большую часть разбивших Клейста механизированных корпусов. Воспользовавшись ситуацией, поддержанные венграми и румынами немцы взломали фронт на самом юге и стремительным броском, обходя окруженные советские части, добрались почти до Днепропетровска и Мелитополя. Удержавшие Перекоп моряки Черноморского флота и отошедшие на полуостров остатки стрелковых дивизий оказались отрезаны от основных сил. После двухмесячной обороны эвакуировался в Севастополь героический одесский гарнизон. Не обращая внимания на «жалких, замурованных в своей норе крыс», вермахт повернул на север, но задуманному смертельному удару не хватило силы – на последних резервах взят Киев, завершить окружение остатков юго-западного фронта не удалось. Советские полки и дивизии, пятясь и огрызаясь, сумели отойти от самых Карпат, и в опасном положении оказались уже вымотанные немецкие соединения. После двух недель боев фронт застыл, повторяя прочерченные природой изгибы Днепра.
Оккупированную Грецию делят на части немцы, итальянцы и скромно претендующие на вкусный кусочек болгары. Первым и особенно вторым делиться не хочется, но болгары в качестве хоть никудышных, но союзников, нужнее, чем еще одна оккупированная территория. Получившие вместе с Мальтой более-менее безопасный путь в Северную Африку итальянские транспорты куда активнее перебрасывают через «маре нострум»
22 подкрепления и припасы. Осваивая ощутимую поддержку, Роммель выбил британцев из Тобрука – на большее не хватило ни сил, ни горючего, а на одной наглости далеко не уедешь – не средние века на дворе. И если с силами что-то еще можно придумать, вопрос топлива встает перед фашистами в полный рост. Итальянский флот сжег в мальтийской операции последние запасы мазута, итальянские линкоры с полупустыми резервуарами экономно подкапчивают небо в гавани Валетты – этот «флит» однозначно застрял «ин бин». Застыли на стоянках крейсеры и эсминцы. Оккупация Греции не открыла дороги танкерам с румынской нефтью – от самых проливов разбросаны по просторам Эгейского моря оставшиеся под греческим контролем многочисленные острова с гарнизонами сердитых, опытных бойцов. Протащить мимо них налитый черной кровью войны корабль невозможно – самолеты, подводные лодки и сильная эскадра, в которой есть даже старый, но вполне боеспособный линкор французской постройки, – все это будет брошено на перехват, у греков и русских проблем с топливом нет, получают из Александрии. А за спиной у них тяжкая мощь линкоров британского александрийского флота.
Захватывать архипелаги в условиях полного превосходства противника на море аттракцион для самоубийц. Немцы могли бы пойти и на это, но только в силу самой крайней необходимости. Есть выход лучше.
Крит. Большой остров, находится рядом с греческой территорией. Вполне себе в зоне действия авиации с материковых аэродромов. Доплыть до него не трудно, вполне можно успеть за темное время суток, тем более что ночи становятся все длиннее.
С захватом острова греческие и советские гарнизоны на всех этих Кикладах и Спорадах окажутся отрезаны от британских баз и потеряют львиную долю боеспособности. Конечно, операция крайне дерзкая и рискованная, но по докладам Абвера на Крите не так уж много британских войск, а остатки разбитых греческих дивизий вряд ли сохранили достаточное количество оружия и снаряжения. Немецкие штабисты все увереннее склоняются над картами.
* * *
Дорогая тетя!
Я знаю, что непростительно долго тянул с ответом, но видит Бог, в этом нет моей вины. Виноват старина Фрейберг, отчего-то решивший, что полевой капитанский патент и рота изношенных до дыр танков – это именно то, чего не хватает для счастья вашему племяннику. Большей гадости мне не делал даже мистер Корби в нашей милой школе, да стоят вечно ее унылые стены. Должен признаться, чтобы не расстроить генерала, пришлось изрядно повертеться, причем не только мне. Зато теперь вверенные мне куски собранной в кучу броневой стали не только способны на короткой дистанции обогнать престарелого паралитика – они даже стреляют дальше, чем конопатый Джонни (помните этого малолетнего разбойника, сына молочницы?) из своей рогатки.
Должен признать, что столкновение с грубой прозой жизни оказалось смертельным для некоторых моих представлений. Раньше я считал, что труднее всего в армии приходится рядовым, а уж у командиров взводов не жизнь, а сплошное счастье. Получил взвод и понял, что сплю меньше своих подчиненных. Но уж наш ротный как сыр в масле катается – думал я, разглядывая его ухоженные усики и совершенно неуместный в танке стек. Теперь я понимаю, что усики были результатом ежедневного подвига, и подозреваю, что стек он таскал потому, что у него просто не было времени его выбросить!
На нашем острове все еще слишком жарко и пыльно, но как небольшая компенсация имеется довольно много вкусных фруктов. Думаю, в Британии сейчас с ними не слишком хорошо. Несколько омрачает ситуацию то, что эти несносные боши с той стороны пролива, судя по всему, отчаянно нам завидуют. Судя по последним сводкам наших разведчиков, эти пожиратели сосисок собираются выжить нас с Крита до того, как мы отведаем самые поздние сорта винограда. Должен признать, что их зависть всех уже изрядно утомила, и мы, свободолюбивые сыны Альбиона, собираемся отстаивать свое право на виноград всеми имеющимися в нашем распоряжении силами. Греки, эти славные угрюмые парни, собираются делать то же самое. Немногочисленные оказавшиеся здесь русские будут им в этом помогать. Надеюсь, нам удастся поквитаться с ними за мальтийские устрицы, или чем там славится этот потерянный нами кусок камня.
Всем нам ужасно надоело отступать и эвакуироваться, тетушка, в крайнем случае, мы согласны даже на драку.
На этом заканчиваю, если что – позаботьтесь о моих бумагах.
Ваш любящий племянник
Джон Мэллоу.
Вой сирены воздушной тревоги выбрасывает танкистов из коек, заставляет очертя голову бежать к машинам. Спросонья не все находят выход – вываливаются на воздух, поднимая стенки палаток. Многие на бегу натягивают комбинезоны – спать одетым, хоть и при повышенной боеготовности, совершенно невозможно. Духота такая, что иногда жалко, что не можешь стащить с себя кожу.
Михаил подбегает к своему танку, с разбега запрыгивает на гусеницу и замирает перед тем, как нырнуть в тесноту башни – нужно осмотреться.
– Они охренели!
Иначе объяснить то, что происходит в воздухе, невозможно: над недалеким аэродромом на высоте нескольких сот метров в разомкнутом строю тройками идут большие трехмоторные машины. Фунтиков с первого взгляда понимает – не «савойи», не «канты» – итальянские бомбовозы при той же схеме отличаются плавностью очертаний, спортивнее выглядят, что ли.
