Королева сказала на это, что, по ее мнению, коль скоро происшествие заставило короля улыбнуться, он может позволить себе проявить снисходительность. Король, однако, возразил, что снисходительность не всегда полезна и уместна и менторским тоном начал поучать на темы воспитания детей.
Он объяснял ей свои поступки только в тех немногочисленных случаях, которые были непосредственно связаны с ведением хозяйства. Если же она позволяла себе касаться государственных дел, то вызывала его неудовольствие; Уилкс и все те волнения, которые были с ним связаны, принадлежали к категории именно государственных дел. Он сказал, что велит одному из наставников выпороть сыновей: это будет меньшим наказанием, чем его собственноручная порка. «Он больше озабочен поркой собственных детей, — думала королева, — чем государственными делами».
В Кью существовали не только наказания. Король очень любил своих детей и, надо признать, гордился ими. И именно гордость за старшего сына делала его строгим. Мальчик слишком хорош собой, слишком умен, слишком испорчен окружающими — и его мамаша также входила бы в их число, если бы он, король, не противился этому, — и по этой причине его надлежит время от времени пороть, не спускать с него глаз и держать в ежовых рукавицах.
У Георга и Фредерика были собственные небольшие участки земли, на которых они должны были выращивать пшеницу, ибо король, любивший работать на земле, хотел внушить им то же чувство. То, что они, особенно Георг, который терпеть не мог пачкать руки землей, питали к этому занятию отвращение, не принималось во внимание. Пшеницу следовало вырастить, превратить сначала в муку, а затем и в хлеб, который король дегустировал с величайшей разборчивостью, после чего выносил суждение о навыках сыновей.
Уильям помнил, как Георг выходил из себя.
— Мы что, фермеры? Что люди должны думать о короле, который считает, что в обучение наследников входит выращивание хлеба?
Фредерик соглашался так же, как Уильям, Эдуард, Эрнст, Август и Адольф — к тому времени детская была уже заполнена.
Случались, однако, и приятные события. Уильям очень радовался, когда в Кью появлялись посторонние. Король ввел правило принимать желающих осмотреть достопримечательности каждый вторник, и в эти дни в парке играл оркестр. Посетителям нравилось видеть королевскую семью, особенно детей; Георг отвешивал поклоны, улыбался и принимал восхищение посетителей с таким удовольствием, что стал самым популярным членом семейства. Фредерик, Уильям и младшие братья наблюдали за этим с радостью. Они были бы сильно удивлены, если бы кто-то не пришел в восторг от Георга, они просто решили бы, что человек не в себе, если не может оценить их блестящего брата, похожего на великолепный цветок.
В Кью всегда звучала музыка. Король очень хотел, чтобы его сыновья понимали и любили ее. У Георга был отличный слух, и он хорошо пел, но Уильям плохо разбирался в музыке и не мог оценить гениальности Генделя, от которого семья была без ума.
Во время исполнения король обычно отбивал такт, детям полагалось сидеть в полной тишине, потом они должны были со знанием дела обсуждать с отцом достоинства ораторий и опер, что очень легко давалось Георгу. Уильям боялся, что он недостаточно музыкален, воистину, он начинал бояться, что не так умен, как его брат. Фред был, конечно, бледной тенью Георга, но он мог шутить со старшим братом, и вместе они бывали очень остроумны. Уильям был слишком медлительным. Не беда. Он знал, что никогда не сможет соперничать со старшими братьями, они это тоже знали и принимали его таким, каким он был.
Как бы там ни было, ему не надо было каждый четверг посещать апартаменты королевы, как это должны были делать оба старших брата, поскольку его не считали достаточно взрослым для этого. Георг говорил об этом с неудовольствием:
— Счастливчик ты, Уильям, повезло тебе, хоть от этого избавлен.
Уильям робко улыбался, но он тоже хотел бы ходить с братьями, ибо считал справедливым только то, что было доступно всем троим.
В Кью иногда играли в карты, но, конечно, дети в игре не участвовали, они стояли позади королевы, принимая гостей; все слушали музыку, которая исполнялась в соседнем зале, при этом король отдавал распоряжения по поводу программы. Все это такая тоска, говорил Георг, когда я стану королем, у меня все будет по-другому.
Уильяму очень нравились приемы, которые родители устраивали для них, праздники по случаю дней рождения с великолепными фейерверками. Уильям обычно держался подле матери, не в силах скрыть волнение, особенно когда праздновался его день рождения и подавали огромный торг в виде корабля. «Где наш моряк Уильям, а?» — обычно спрашивал король, вытаращив глаза, стараясь быть веселым и шутить, но Уильям никогда не доверял отцу: он не мог забыть порок, не своих, которые были не такими уж свирепыми, а тех, которые доставались принцу Уэльскому.
В те далекие времена Кью был похож на деревню, домики которой располагались вокруг большого луга. Там же была и королевская ферма, откуда к столу доставляли масло, молоко и яйца. Ферма находилась под личным наблюдением короля, который любил водить туда детей, чтобы они могли видеть, как делается масло. Король вмешивался во все дела на ферме, любил щекотать своей длинной тростью свиней, которые при этом валились на землю и радостно хрюкали, не подозревая, что вскоре превратятся в ветчину и бекон для королевского стола.
Картину дополняли дом леди Шарлотты Финч с маленьким садом, дом королевы и дом, в котором жили дети.
Жизнь в Кью была вполне заурядной. Они должны были рано вставать, ибо король считал это необходимым, и рано ложиться. Каждое утро в шесть часов королева сама наблюдала за их умыванием. И у нее, и у короля была привычка то и дело входить в комнату во время еды, так что дети никогда заранее не знали, когда они могут появиться. Королева иногда присутствовала на уроках, а король сам разрабатывал план их обучения.
Так продолжалось до тех пор, пока Уильяму не исполнилось восемь лет, после чего его привычный жизненный уклад внезапно изменился.
Принц Уэльский и Фредерик должны были переехать в отдельные апартаменты, так как считались слишком взрослыми, чтобы жить вместе с младшими братьями. К ним были приставлены воспитатель и слуги, а Уильям вынужден был остаться в детской. Жизнь стала легче, стало меньше проверок и суровых законов. Уильям всегда понимал, что его брат Георг был важным членом семьи, поскольку ему предстояло стать королем. Теперь, когда он покинул детскую, их отношения не могли оставаться прежними. Но они постоянно встречались, и Георг был неизменно добр со своим младшим братом. Если Уильям попадал в затруднительное положение, ему надо было только подойти к Георгу.
Когда Уильяму исполнилось тринадцать лет, Англия переживала трудные времена, и король был очень озабочен. Все дела шли плохо. Разлад между Англией и американскими колониями достиг наивысшей точки. Британские войска потерпели поражение при Саратоге, что вызвало бурю в парламенте. Невозможное случилось. Английская армия была разбита американскими колонистами, и ходили слухи о том, что Франция послала восставшим помощь. Король обсуждал со своим премьер-министром главный вопрос — «мир или продолжение войны?» Лорд Норт склонялся к заключению мира, король, однако, был против: он был намерен доказать, что является настоящим правителем, а лучший путь к этому — непреклонное сопротивление. Он был растерян и не уверен в себе и не хотел, чтобы это было заметно, он разрывался между событиями внутри страны и вне ее.
