— Что ты скажешь. — Рассвирипел генерал. — За чистоту борются. А дочь его, этого Берестова?
— Тоже Византией интересуется. Ее пока не трогали. Не к чему придраться.
— Как это не к чему? Раз она к Кульбитину на кладбище пришла. Ты что, Балабуев. К доктору сходи, если нюх отшибло. Не медля, вызови, познакомься. Они там все друг с другом повязаны.
— Плахов опять просится.
— Куда?
— В Византию. То есть в Турцию. Они там раскопки какие-то ведут.
— Видал, финик. Соратника завалили, а ему не терпится. Вместо того, чтобы следствию помочь. Как это понимать?
— Не получается…
— Вот именно. Не получается. А за какие шиши?
— Это как раз понятно. Международные.
— Неплохо устроился. А ты отпусти…
— Но, товарищ генерал…
— Отпусти, отпусти. Раз он сильно захотел. Никуда не денется. Бумагу возьми, что обязуется сотрудничать.
— Не даст он.
— А ты попроси. Ведь мы и придержать можем. Если он советский человек…
— Не советский, с девяносто первого года…
— Без тебя знаю. Значит, просто сознательный. На это дави. Поглядим, что он скажет. Не мне тебя, Балабуев, учить. Если что, мы его через Интерпол достанем. Но пока его не пугай. Пусть съездит. Он нам сам улики привезет. Если это он.
— Вообще то, попробовать не мешает. — Задумался Волобуев.
— И вот этого пошли. — Генерал ткнул пальцем в Шварца. — Ты в Турции был?
— Никак нет.
— Съездишь, поглядишь, как турки живут. Он тебя в лицо знает?
— В музее был, с сотрудницами знакомился, а с самим не встречался.
— Ничего, парик наденешь, мать лишний раз перекрестится.
— А англичанка эта крестится по нашему. — Вставил Валабуев
— Это как, по нашему?
— Ставила свечку в церкви. Крестилась, как православная.
— С чего бы? Может, от византийцев научилась.
— Может… На нее нет ничего.
— Значит, плохо ищем. Француз ходит в баночку. Англичанка по церквям околачивается.
— Уже нет.
— Что значит, нет?
— Сегодня назад улетает. В Стамбул. Она, кстати, с Плаховым хорошо знакома.
— Ясно, раз конференцию вместе проводили.
— И ездит он в Турцию по ее приглашению. Неоднократно. И платит она за него, по всей видимости.
— Это горячее. Примем к сведению. Но смотри, не пережимай. Мы всё вокруг Кульбитина крутимся, а с Кудумом как? Что мне французам отвечать?
— Там еще грек был, отбыл благополучно. То же с Кульбитиным дела имел. — Добавил Шварц и предложил великодушно. — Может, Картошкина вместо меня послать. Завербовался бы в экспедицию, он у англичанки, которая руководит, интервью брал, просился.
— Репортера? Еще чего. Мало нам за Плахова отвечать, так еще за Картошкина. Пусть здесь отрабатывает, и чтобы был под рукой. А нужно будет, посадим. Улик, говорите, достаточно.
— Косвенных.
— Так ведь сам напросился. — Генерал тяжело задвигался. — Какое-то бесформенное дело. Расползается в разные стороны, смысла не видно. Завтра ты, — генеральский палец ткнул в Балабуева, — представишь мне план следственных действий. А ты, — палец перешел на Шварца, — готовься и, как Плахов соберется, сразу за ним.
— Деликатный вопрос, товарищ генерал? Кто командировку оплатит?
— Молодец. Додумался. С этого начинай. В кассе денег нет. Получишь лично у меня, а вернешься, дашь отчет. У них за каждый день пишут.
— Это у кого?
— Американцы приезжали обмениваться опытом. Каждый день, где был, чем в унитаз ходил. Это я культурно выражаюсь. Языки высунут и пишут. Что в Турции? Лиры? На что лиры ушли. Мне тоже перед спонсорами отчитываться. Ну, все, господа офицеры. Идите и работайте.
С тем и разошлись. За дверью Балабуев сказал Шварцу: — Нет тебе, Леня, счастья, приличные люди рахат-лукум кушают, а ты будешь отчеты писать.
— Вам тоже, Сергей Сидорович, не позавидуешь. Слышали. Бесформенное дело. А закрыть не дадут. Нарисуют дураков, никакие Картошкины не помогут.
— Ладно, насчет дураков. — Самолюбие Балабуева лучше было не задевать.
— Я не про вас, Сергей Сидорович.
— Знаю, не про меня. — Пробурчал Балабуев. — Только этого не хватало.
… Отпустив подчиненных, Шемякин долго сидел, размышляя. Даже вздыхал, хоть не принято у военных. Тянулся к телефонной трубке, но не звонил. Видно, мысль рождалась, но в муках, давалась с трудом. Вызвал секретаршу, просил дать кофе. Выпил кофе. И, наконец, позвонил.
— Семен Иосифович. Ты бы приехал на разговор. Я сегодня долго буду.
Глава 18
С утра позвонил Плахов (ведь сам Балабуев предлагал звонить, если что) и спросил, свободен ли он — Плахов в своих планах. А планы таковы, что требуют его неотложного присутствия в Турции. Не следовало решать этот важный вопрос по телефону, и Балабуев просил зайти.
— Есть прямая необходимость для поддержания авторитета отечественной науки. — Излагал Плахов. — Совместно проведенные исследования теперь близки к открытию. У нас приоритет. Византия, она ведь, можно сказать, без преувеличения, нам родная. Упустим возможность, потом не нагоним. Ради чего трудились? Если нужно, можно ходатайство от Академии представить…
— Не нужно ходатайства. Алексей Григорьевич, вы что… Интересы следствия выше, а оно, как видите… езжайте, поддержите репутацию. А платит за вас кто? Извините за любопытство.
— ЮНЕСКО платит.
— Тогда, конечно. Тогда, тем более. Ну, а здесь, как вы себе представляете? С Кульбитиным как? Если понадобитесь?
— Все, что знаю, сказал.
— Ясно, что всё. Именно так мы с вами и записали. Езжайте, конечно, никаких к вам претензий. Отдохните.
— Я работать еду.
— Да, да, конечно. Но ведь могут… новые обстоятельства… объяснить… ведь интерес общий… не исключено. Вы, конечно, в курсе, что Кудума, коллегу вашего… Трудно нам без вас обойтись. Вы, можно сказать, главный консультант. Езжайте, конечно, Но если возникнет необходимость, можно рассчитывать? Обещаю зря не тревожить… Вы надолго собрались?
— На двадцать дней. В командировке срок указан.
— Очень прошу, не задерживайтесь. Вы нам обязательно понадобитесь.
— Как вы думаете? — Спрашивал в ответ Плахов (даже с надрывом). — Неужели вы думаете, меня не волнует?
— Еще как волнует. — Подхватывал Балабуев. — А поймите, какая на мне ответственность. Как, почему отпустил? Ведь все основания для подписки о невыезде. А я отпустил. Поэтому и вы должны мне жизнь облегчить. В письменной форме. Примерно так. При необходимости обещаю явиться для содействия следствию.
