— Нравятся они мне.
— Они? — и усмехнулась.
Спешно собравшись с любимым в Оман, Тайра все с собой забрала, кроме коллекции значков. Собирать их начал еще ее дед. Крепил к бархатному вымпелу комсомольской организации. Эстафету принял сын. За ним дочка Тайра. Последняя внесла самую большую лепту — утыкала весь вымпел. Правда, ерундой по большой части. Всякими дурацкими детскими фигурками типа «Хэлоу Кити» или «Кот Феликс», а также девчачьими, с портретами Тимберлейка и героев сумеречной саги. Их Женя на свой жилет не прикрепил. На нем по большой части те, что собрали дед и отец, но несколько Тайриных. Самый любимый — звезда шерифа. У него самого был такой в детстве. У трех вокзалов в ларьках продавали модную по тем временам американскую символику.
Женя перенес значки на свой любимый жилет, когда страдал по Тайре. Нося их, он тешил себя мыслью о том, что малая ее частичка осталась с ним. И по воле любимой. Она намеренно оставила коллекцию, а не забыла…
Чтобы был повод вернуться!
Ляптн перестал ждать Тайру спустя пять месяцев. Как и страдать по ней. Любить — нет. Это чувство засело глубоко внутри, но он научился жить с ним. Как с пирсингом в соске. Мало кто знал, что он сделал его себе. Когда было так плохо без Тайры, Женя решил заглушить душевную боль физической. Думал сначала тату набить, но это же все равно что комарик покусает. И решился на прокол. Соска! Ему всегда казалось, что нет ничего страшнее, чем это. Разве что интимный пирсинг…
Теперь его правую грудь украшало колечко. Его никто не видел, поскольку Женя не оголялся прилюдно: не принимал душ вместе с кем-то, не ходил на пляж, не переодевался… И не занимался сексом с тех пор, как его бросила Тайра.
— Если я признаюсь, что уехала из Омана ради тебя, что ты на это скажешь? — услышал Женя ее голос.
— Поставлю твои слова под сомнение. И это мягко говоря.
— Ты так не уверен в себе?
— Я так не уверен в тебе.
— Дурак.
И впилась в его рот губами. Остро, как жалом. Благо на пару секунд. Отлипнув, сразу убежала.
А Женя еще долго сидел неподвижно. С перемазанным помадой лицом. Привкусом вареного лука во рту. И пониманием того, что ради Тайры он пойдет на все.
Глава 3
Сема зашел в дом и упал на кровать. Лицом вниз, утопив его в перьевой подушке.
— Помыться не хочешь? — спросила у него хозяйка.
— Позже, — ответил он.
— Дело твое, конечно, но бак маленький, заполняется медленно, и тебе просто может не хватить воды.
— Обольюсь из ведра.
Вздох. Затем шаги. И щелчок двери. Лена-Лола ушла, оставив его в комнате одного.
Ткачев перевернулся на спину. Так лежать было удобнее.
С полицией дела уладились быстро. Представители правопорядка приехали, осмотрели труп и место, где он лежал. Задали несколько вопросов тем, кто его обнаружил. После чего запаковали тело в черный мешок, загрузили в машину и уехали.
— Это все? — ошарашенно спросил Виталя.
— На данном этапе, — ответил ему Сема. — Но, если возникнут вопросы, нам позвонят. Телефоны мы оставили.
— То есть все настолько просто? Никакого расследования? Снятия отпечатков пальцев, поиска улик, очных ставок?
— Деревенский алкаш упал и расшибся. Мы его нашли. Все очевидно.
Но Пименов был очень взволнован, а если точнее, на нервяке.
— Сема, ты видел его шею?
— А что с ней?
— Она синяя. Фила как будто душили. Причем веревкой.
— Разве? — Ткачев посмотрел на Лену. Она пожала плечами. — Если ты прав, то почему криминалист не заострил на этом внимание?
— Ему так проще. Деревенский алкаш упал и расшибся. Но мы-то с вами знаем, что смерть Фила не случайна.
— Намекаешь на то, что кто-то из вас его убил? — подала голос Лена.
— Тьфу на тебя! Нам он на черта сдался?
— Значит, призраки?
— Ой, Лолоша, не тупи, не разочаровывай меня! — Виталя заводился все больше. И смотрел на Лену сурово. А Сему вообще не замечал. — Фила порешил кто-то из собутыльников. Или тех, кому он обещал нас отдать на растерзание. В ваших забытых краях такие, как мы, птицы редкие. Почему бы не общипать их? Фил мог сговориться с кем-то, и подельники ждали от него добычи. У меня по карманам можно натырить больше, чем ваши ханыги в месяц видят. А нас еще и четверо. Всех обобрать, и пей себе, гуляй…
— Чем ты недоволен? — оборвала его монолог Лена. — Жаждешь справедливости? Так позвони в полицию, ткни носом. И начнется полноценное расследование.
— Да пошла ты! — И далее последовала нецензурная брань.
Покрыв Лену матюгами, Виталя унесся. Он не бежал, но шел так быстро, что камешки вылетали из-под его подошв.
— Он ставит себя на место Фила, — проговорила Лена. — И боится, что, если его когда-нибудь найдут в джакузи или на полу у камина мертвым, все подумают, что он напился или нанюхался и сам отдал концы… Тогда как синяя полоса на шее будет говорить о том, что его задушили дилеры, завистники, брошенные любовницы… Или дети его отца от нового брака.
— Витале просто нужно опохмелиться, поесть супчика и поспать.
— Он терзается, а ты все сводишь к банальному похмелью.
— Поверь, как только он поправит здоровье, станет прежним развеселым говнюком.
— Это маска. У Витали серьезные психологические проблемы, с которыми он борется своими методами.
— Как Фил?
— Да, пожалуй.
— Лена, у Витали было все! Все, понимаешь? Не только лучшие игрушки, личный шофер, лицей, потом институт, квартира, машина… Его любили. И отец, и мать. И прощали ему то, за что других бы и выдрали, и довольствия лишили. А то и отправили в какой-нибудь кадетский корпус, чтоб из него там человека сделали. — Она хотела что-то возразить, но Сема жестом попросил ее замолчать. Он еще не закончил. — Отец Виталя — сволочь редкостная, но к сыну он всегда был внимателен и добр. А матушка, хоть он над ней издевался не меньше, чем над прислугой, души не чаяла в сыночке.
— Вы были близкими друзьями с Виталей?
— Нет. Но общались тесно.
— Так, может, ты ничего о нем и не знаешь?
И бросилась догонять Пименова. А Сема остался. Пусть эти двое идут, он попозже двинется. А пока посмотрит на то помещение, где охотники за привидениями засняли призрака. В то, что запечатлелся бесплотный дух, он ни на секунду не поверил. Скорее всего, Жека с Лехой устроили постановку. Потому что компьютерная графика выявляется на раз-два. Но кто изображал женщину в белом? Женя? Он был трезв, а Леха не притворялся пьяным, он реально окосел. Но Сема предоставил Ляпину часть своего надувного матраса, и если бы тот встал с него, он бы проснулся…
