Когда пыль за юрким авто Семена осела, она направилась в Васильки. Шла не спеша, потому что читала.
Ляпин ничего не выдумал. Он на самом деле нашел дневник княжны Филаретовой. Он был подписан. А начинался со строк: «Отец… Я люблю его и ненавижу. Бывает и такое…».
Часть третья
Глава 1
Прошлое
Отец…
Она любила и ненавидела его.
Да, бывает и такое.
Эмоции логике не поддаются. И человек может рождать в тебе как самые теплые, так и самые негативные. Говорят, от любви до ненависти один шаг. Лена считала так же. Но она переступала с ноги на ногу постоянно. Шаг вперед. Неизменно правой. И вот она ненавидит. Но едва подтягивает левую, как что-то происходит, и она возвращается назад и вместе с ней вторая. Только что ненавидела, но снова любит.
Так Елена относилась к своему отцу. Ивану Петровичу Филаретову.
Князь «родил» дочку уже в зрелом возрасте, в сорок семь. И когда та стала что-то понимать, думала, что он — ее дедушка. Седой, морщинистый, чуть прихрамывавший (упал с лошади, повредил колено), но все равно красивый. У Ивана были дивные глаза, синие, как луговые цветы, в честь которых ближайшую деревню назвали. И правильные черты. А еще музыкальные пальцы.
Иван растил дочь один. Естественно, помогала няня, но на ней лежали бытовые заботы о девочке. Играл, рисовал с ней он. Читал сказки на ночь. Разговаривал. Водил в лес по ягоды. Лена очень землянику любила, и князь, как обычный крестьянин, отправлялся с дочкой на ее поиски.
Похоронив жену, Иван не стал приводить в дом новую. Да, уже не молод, но еще полон сил: многие мужчины его возраста, овдовев, женились снова. Причем на юных барышнях. Но Иван, как думала его дочь по малости лет, хранил верность усопшей супруге.
Когда она подросла, стало ясно, что папенька и так отлично устроился. У него отношения с кухаркой Катериной. Длительные и вполне серьезные. Как оказалось, Иван с ней спать начал, еще будучи женатым. Мама была слаба здоровьем, которое подрывали частые роды. Но больше смерти детей. Она занималась с мужем сексом, чтоб родить очередного. Едва забеременев, отказывала Ивану в близости, и длилось его воздержание вплоть до того, как супруга, похоронив свое дитя, не забиралась к нему в постель. Только сорок дней по ребенку пройдет, она уже тут как тут. Ждет мужа в рубахе с дырочкой на причинном месте. Они оба исполняли супружеский долг, не видя никакой радости в интимной близости. И если женщина и не искала ее, то Иван желал наслаждаться женщиной. Здоровой, раскрепощенной, радующейся его объятиям, а не терпящей их.
Катерина была прекрасным выбором. Сочная, относительно молодая, веселая. А как готовила! Вкусно, быстро, изобретательно. Леночке она виделась кухонной феей. Несмотря на внушительные габариты, Катерина была очень грациозной, по своей вотчине просто порхала. И, даже вспотев у печи, пахла не потом, а топленым молоком.
Девочка могла часами за ней наблюдать и не понимала, почему ее постоянно гонят с кухни. Ей говорили: ты можешь обжечься, ошпариться, порезаться… А на самом деле она мешала отцу и Катерине. В девять лет Леночка, привлеченная дивным запахом пирогов с щавелем, что в изобилии рос на территории усадьбы, побежала в кухню, чтобы узнать, когда они испекутся, и, приоткрыв дверь, увидела…
Огромный белый зад Катерины. Позади него стоял отец. Задрав юбку кухарки, он тыкался в нее паховой областью.
Лена не увидела половых органов, но поняла, чем занимались князь Филаретов и Екатерина. В деревне каждый ребенок видел, как совокупляются собаки, кролики, лошади.
Девочке стало так противно, что она убежала за пределы усадьбы и просидела в лесу несколько часов. Ее еле нашли. А когда попытались накормить ее любимыми пирогами, Лену вырвало.
После того случая она перестала захаживать на кухню. И от отца немного отдалилась. А еще стала прислушиваться к разговорам прислуги. Тогда-то и узнала, что с кухаркой князь уже давным-давно крутит роман. Та была вдовицей. Имела двоих сыновей-погодков. Обоих Иван в ремесленное училище в Калуге устроил. Да они там и остались. Катерина в полном его распоряжении осталась. В усадьбу переехала. Не только кухней занималась, но и огородом. Выращивала не привычные тыквы-огурцы-лук-морковь, а диковинные травки, перцы и баклажаны заморские. В помощницы себе девочку попросила взять и гоняла ее со строгостью фельдфебеля. Да и на остальную прислугу покрикивала. Чувствовала себя в доме если не хозяйкой, то особой, максимально приближенной к князю.
В десять Лена чуть не погибла. Снова увидела, как отец зажимает кухарку (на сей раз он просто ее лапал), расстроилась и убежала. Далеко-далеко! В Васильки. Деревня, находящаяся в двух с половинах километрах, казалась ей чуть ли не краем света. Ее в село возили в младенчестве, чтобы окрестить в соборе, но она этого не помнила. В городе никогда не была. Жила в усадьбе все свои годы. Иван считал, что никакой надобности в том, чтобы ее покидать, нет. Чтобы помолиться, есть часовенка на территории. Туда и батюшку вызывали. Торгаши и модистки тоже сами добирались в их края, зная, что хорошо заплатят. Гувернантка и учительница жили в особняке. Их Иван выписал из столиц: одну из Парижа, вторую из Петербурга. У Леночки было все для того, чтобы чувствовать себя счастливым ребенком, не покидая усадьбы. Иван и сам не любил этого. По крайней необходимости выезжал. Свое по молодости отгулял, но тоже без фанатизма, и в городской суете не видел прелести. А его единственной доченьке лучше в деревенской глуши жить, где безопасно.
Но Лена умудрилась убежать в Васильки. Тропа была протоптанной, по ней из деревни в усадьбу ходили. Когда березняк закончился и показалась околица, девочка едва на ногах держалась. Ей ужасно хотелось пить. Увидев колодец, побрела к нему. В ведре воды не было, надо набирать. А как? Маленькая княжна Филаретова не умела. Попыталась опустить ведро, но… Ухнула вместе с ним в колодец!
Спасла Леночку девочка немногим старше ее. Деревенская. Шла по воду с коромыслом. Увидела, как кто-то в колодец упал, отбросила его, кинулась на помощь. Хорошо, что Лена за цепь удержалась и сразу не захлебнулась. Двенадцатилетняя Варвара смогла вытащить ее.
Когда дрожащая от страха и холода Лена упала ей в объятия, та не сразу поняла, что спасла барыню. На руки взяла, поволокла в избу. Варвара не была крупной. Тощенькая, среднего роста девочка-подросток едва тащила вскормленную парным молоком, кашами с цукатами да пирогами с требухой Лену. Оставила бы у колодца, чтобы за помощью сбегать, но та не отпускала.
— Не уходи, — шептала она, цепляясь за Варвару.
— Я вернусь.
— Нет, я умру без тебя. Пожалуйста, не бросай. Мне так страшно…
И Варвара поволокла барыню. Хорошо, что мама была дома. Она растерла девочку самогоном, укутала в лоскутное одеяло, дала теплого молока и уложила возле печки. Варвара осталась с ней, а ее младший брат помчался в усадьбу, чтобы сообщить князю о том, что с его дочкой все в порядке.
