— Посещала меня эта мысль, — не стал юлить тот.
— Отмети ее. Я хоть и ненавидел папашку временами, но убивать бы его не стал. Иначе сделал бы это, когда он маму бросил ради какой-то малолетней английской давалки.
— Сколько ты получил от него в последний раз?
— Прилично.
— Конкретнее.
— Сумма семизначная.
— В долларовом эквиваленте?
— Да.
— Тогда трать ее, пока малолетняя английская давалка не отобрала.
— Камиль помог перевести деньги в офшор. За что получит десять процентов комиссионных. На счету мы оставили копейки. И пусть леди-бледи Хелен ими подавится.
— Тратить миллионы на усадьбу Филаретова ты больше не планируешь?
— Нет. Я только сейчас понял, каким глупцом был, когда задумывал проект. Он же нерентабельный! При самом хорошем раскладе я всего лишь отбил бы деньги. И то не факт. Но о каких прибылях речь? Да, буржуины валом повалили бы сразу после открытия, но через год перестали бы ездить. В моде эксклюзив. А когда пара сотен человек смоталась в дом с привидениями, то он уже не в тренде.
— Но ты же еще на старости лет собирался перебраться в эти края, — припомнил Семен.
Он натянул на себя несвежие, но проветрившиеся за ночь трусы, затем джинсы.
— Какое-то помутнение было у меня… — Виталя плюхнулся на кровать, которую Семен освободил. — Жить в глуши? Это же не мое совсем! Что мне делать тут? Спиваться? Так я могу этим заняться в Москве или на той же Ибице, где мой покойный папаша умудрился найти себе жену. Там по-любому это делать веселее.
— А с Еленой что думаешь делать? Лолошей то есть?
— Оставаться друзьями. Она хорошая баба. Поэтому не хочется ей пудрить мозги. Не выйдет у нас ничего.
— Кстати, где она?
— Не видел, не знаю.
— А остальные?
— Никого нет. Ты один в доме. Вот я тебя и разбудил.
— Странно, — пробормотал Сема и вместе с Пименовым вышел в кухню.
Там тишина. На столе пустота. Даже сахарница исчезла.
Но мух это не остановило. Летали тучами по помещению, невзирая на то, что в нем нечем полакомиться.
«Дихлофос купить надо», — подумал Ткачев.
Затем открыл холодильник, чтобы найти в нем приятную для питья жидкость. Но увы. Ни сока, ни кваса, ни обычной минералки. Последней он был бы особенно рад.
— Ты что, не привез продуктов? — недовольно поинтересовался Сема.
— Нет. Было как-то не до этого. Но деньги с банкомата снял. Тут всем затаримся.
В принципе в деревне можно было купить любую еду. Овощи, консервированные закуски, зелень, хлеб (многие хозяйки сами пекли), молоко, творог, десерты. Свинину, курятину, крольчатину, говядину. Напитки на любой вкус: соки, компоты, квас, вино, самогон. И все же Ткачев больше доверял магазинным продуктам.
— У тебя хотя бы есть что попить? — спросил Ткачев.
Вода, что стояла в графине, не вызвала желания опрокинуть ее в себя.
— Неа. Всю по дороге выдул. Иди к крану. — Тот находился в огороде.
Вода, что лилась из него, предназначалась и для поливки, и для бытового потребления. В кипяченом виде Сема ее пил, но вот так… из-под крана… Нет уж, увольте.
Тут за окном раздался звук, который раздражал по мере приближения. Сначала это был просто треск, на который можно было не обращать особого внимания, но вскоре он усилился, оттенился повизгиванием, покашливанием и попукиванием, пока не превратился в какофонию.
Ткачев, вылив из чайника остатки воды, подошел с кружкой к окну, чтобы увидеть, как к дому подкатывает старый мотоцикл «Урал».
Сема думал, это тот, что привез Жеку в Васильки. Но нет. Этот был другого цвета- небесно-голубого, а не красного — и ехал так, будто развалится сейчас. Видимо, долго в гараже стоял, и его только завели.
— Это что у вас за летучий голландец? — спросил у сидящего за рулем Лехи Ткачев.
— Купили, — просто ответил тот.
— За сколько?
— Считай даром.
— А конкретнее?
— Жека выменял его на свою жилетку со значками. Там, оказывается, ценные были.
— И зачем вам этот драндулет?
— Я его переоборудую, будет круче «Теслы». Мы давно о своем транспорте думали. С тех пор как фургон разбили. А было это лет восемь назад. Надоело на попутках да общественном транспорте добираться до нужных мест. Я бы лучше опять фургон взял, но Жека влюбился в «Урал».
— Но на нем же только летом ездить можно.
— Я уже продумал стеклянную кабину для него. Говорю же, будет не хуже самого передового штатовского авто. А на базе советской техники еще и лучше получится. Тем более мы его задарма получили.
— Кто лоханулся?
— Почему сразу так…? — надул щеки Ляпин, выбравшийся из коляски без посторонней помощи. — Мотоцикл принадлежит Ивашкину Дмитрию Игнатьевичу. На нем его мама гоняла. А сам он не водит. Как и я.
— Где вы Ивашкина нашли? — поразился Ткачев.
— Мы к нему ездили с Лехой.
— На чем и зачем?
— Подвезли. Адрес узнали у прохожих — в селе все знают Ивашкина. А зачем — сам знаешь. Он знаток этих мест и потомок архитектора Крючкова. Мы все еще имеем интерес к усадьбе. Ее тайны не раскрыты, и они завораживают.
— И как? Помог Дмитрий Игнатьевич раскрыть их?
— Увы, нет. Зато мотоцикл свой, считай, подарил.
— Вот придурки, — услышал Сема за спиной голос Витали. — Угораздило же меня связаться с ними…
— А по мне, хорошие ребята, — не согласился с ним Ткачев. — Пусть и с чудинкой. — Затем крикнул «охотникам»: — Эй, пожрать, попить купили?
Те переглянулись и синхронно мотнули головами. Справа налево.
— Беру свои слова назад, — пробормотал Семен и вернулся в спальню, чтобы одеться. Похоже, ему придется в село ехать, чтобы затариться.
Когда он вышел из дома, «охотники за привидениями» все еще крутились возле «Урала». Жека скакал на одной ноге, как кузнечик, а Леха ходил и осматривал корпус.
— Вот умели же делать когда-то, — цокал языком он. — Если я на этом мотике въеду в современную «Хонду», ей кабзда придет, а «Урал» только поцарапается слегка.
— Ты ее не догонишь, — усмехнулся Виталя, стоявший поодаль. Старый мотоцикл его интересовал мало, больше своя тачка. Она вся была в пыли, и это ему не нравилось. — В поселке автомойка есть? — спросил он у Ткачева.
— Наверняка.
— А ты в Голыши сгоняй, — предложил Леха. — Там машину помой.
— Ты что, с ума сошел? — округлил глаза Женя. — Буржуи сами ничего не моют и не стирают. Им легче выкинуть и новое купить, — и со значением посмотрел на Ткачева.
