Герцог встретился глазами с Аделаидой и улыбнулся ей почти застенчиво.
Она подумала: «Он молод душой. Уверена, что он будет добрым. Я действительно считаю, что мне очень повезло».
* * *
Банкет закончился, и все вернулись в гостиную, откуда уже убрали алтарь. Регент прохаживался среди гостей и разговаривал с ними в своей очаровательной, учтивой манере.
Потом прибыла карета Леопольда, которую он предоставил в распоряжение своей сестры и ее мужа, чтобы отвезти их в Клэрмонт, где им предстояло провести медовый месяц.
Регент распрощался с герцогом и герцогиней, и вся компания вышла, чтобы проводить отъезжающих в Клэрмонт, в тот дом, где лишь недавно царило такое счастье и затем разыгралась такая ужасная трагедия.
После этого регент повел компанию осмотреть парк, бывший достопримечательностью Кью.
Он взял Аделаиду под руку и рассказал о том, как он хорошо помнит этот парк с юности. Здесь он назначал свидания прекрасным молодым женщинам. Счастливые, полные романтики дни.
Он вздохнул, думая о том, как он тайком выбирался из своих апартаментов, чтобы встретиться с Пердитой Робинсон, героиней своего первого большого любовного романа. Какую радость он приносил вначале и какое унижение в конце, когда она пригрозила опубликовать его письма. Но ему хотелось думать не о конце этого романа, а только о его начале, когда они встречались на полянах Кью, а затем на острове Ил-Пай.
Это было так давно и тем не менее, когда он шел рядом с новобрачной, казалось, что эти встречи произошли только вчера. Регент тепло посмотрел на нее. А что, если бы женихом был он, а не Уильям? Он был бы доволен. Если бы только избавиться от той женщины! О Боже, почему судьба так жестока с ним, навязав ему такое тяжкое бремя, как Каролина Брауншвейгская!
Вот он и вернулся к постоянно возникающей теме: к теме своих тяжких уз с этой женщиной и стремления освободиться от них.
– Мне становится грустно, – сказал регент Аделаиде. – Понимаете, я завидую Уильяму.
Они остановились, чтобы выпить чаю в летнем домике королевы около пагоды, а затем вернулись во дворец. Когда они пересекали парк, начался дождь.
Подъехала карета герцога. Пора было уезжать, церемония закончилась.
Уильям надеялся, что герцогиню Элеонору пригласят остаться в Кью, но королева ничего не сказала об этом. Складывалась типично глупая для Уильяма ситуация: в первую брачную ночь он должен оказаться в сложном положении из-за своей тещи.
Герцог с надеждой посмотрел на регента, но брат прощался с гостями в своей слегка чопорной манере, и прерывать его в такой момент было нетактично.
Он также надеялся, что кто-нибудь другой может предложить ему дом для медового месяца, как Леопольд предложил Клэрмонт Кентам.
Но с Уильямом всегда обращались не совсем по-королевски, как с его братьями. Казалось, что он сам навлекает на себя такое обращение.
А вот и его карета – новая по этому случаю – с его гербом, блестящим на ней и очень красивым, по его мнению. Но куда же ему везти свою невесту? Как было бы легко, если бы можно было отвезти ее в Буши, однако все возражали против этого. Он начинал думать, что они правы. Там будет слишком много воспоминаний о Дороти Джордан и даже может обнаружиться кое-что из ее вещей.
Единственным местом оставались апартаменты в Стейбл-Корт в Сент-Джеймсском дворце. Они невелики и не особенно шикарны, но они служили его штаб-квартирой, когда он жил при дворе, и в любом случае это было все, что пришло ему на ум.
И герцогиня Элеонора должна ехать с ними!
Так, сквозь дождь, они и добирались до Сент-Джеймсского дворца, и когда прибыли туда, то увидели небольшую толпу, собравшуюся, чтобы посмотреть на невесту.
Когда увидели еще и тещу, то раздался легкий смех. Но люди и не сомневались, что Кларенс всегда ухитрится попасть в дурацкое положение.
Однако Аделаида понравилась им. Она поклонилась и улыбнулась, и хотя не была такой красивой, как герцогини Кембриджская или Кентская, зато была более приветливая. Поэтому приветствовали ее одобрительными возгласами.
Люди оставались на улице, когда они вошли во дворец и Аделаида вышла на балкон. То, что она это сделала, несмотря на дождь, еще больше покорило их сердца, и собравшиеся не сразу отпустили ее.
Уильям отдал приказ проводить тещу в ее спальню, после чего он и Аделаида остались одни.
Он показал рукой на обстановку.
– Все это следовало обновить, – сказал он. – Я думал, что мы поедем в Буши.
– Я знаю, – сказала она на своем спотыкающемся английском.
Постель была достаточно помпезной. Уильям взглянул на нее и рассмеялся.
– Ее поставили сюда не так давно для прусского короля, когда тот приезжал сюда. Тогда он пользовался этими апартаментами. Они выглядели несколько обшарпанными, поэтому для него поставили эту кровать.
Аделаида прикоснулась к темно-розовым шелковым занавескам на кровати и с некоторым смущением провела пальцем по резьбе на одном из четырех столбиков великолепного полога над кроватью.
Он улыбнулся ей, затем взял за руки, и когда она приблизила свое лицо к его лицу, то с благодарностью подумала: «Мне не надо его бояться».
СМЕРТЬ И РОЖДЕНИЕ В КОРОЛЕВСКОЙ СЕМЬЕ
Убедившись в том, что дочь благополучно вышла замуж, герцогиня Элеонора решила, что больше нет необходимости в ее присутствии в Англии.
Поэтому она подготовилась к отъезду. Ее покои в Стейбл-Ярде в Сент-Джеймсском дворце были тесными и грязными, и она считала, что они не соответствуют ее рангу и ее положению матери герцогини Кларенской. Она полагала, что чем скорей вернется домой в Саксен-Мейнинген, где ее сыну, безусловно, необходимы ее советы, тем лучше.
Через день после свадьбы Аделаида и Уильям дали обед в ее честь, на который пришли члены королевской семьи, чтобы проститься с ней. Королева была слишком сильно больна, чтобы присутствовать на этом обеде, поэтому Элеонора поехала в Кью, чтобы там попрощаться с ней.
На следующий день она отправилась домой.
Аделаида понимала, что ее отъезд имел и свои преимущества, так как через день после того, как она покинула Лондон, возникла ситуация, которая вызвала бы у матери большую озабоченность и, несомненно, привела бы к конфликту между матерью и ней.
Аделаида твердо решила предпринять все усилия для того, чтобы сделать свой брак счастливым.
Она не рассчитывала на то, что Уильям влюбится в нее. «Я не такая женщина, – говорила она себе, – в каких влюбляются мужчины». Но она обнаружила одну прекрасную черту его характера – преданность своим детям, – которая восхищала ее, хотя другие могли бы его за это осуждать. Аделаида не собиралась отказываться от встреч с детьми Фицкларенсами. Напротив, в те несколько дней, которые прошли после свадьбы, она задавала всевозможные вопросы о них, и Уильям с радостью рассказывал. Он гордился храбростью своих сыновей на поле битвы. Несмотря на свою юность, они прекрасно проявили себя. Он восторгался красотой и обаянием своих дочерей. И он испытывал благодарность к Аделаиде за ее желание слушать рассказы о них.
