Идрис упрямо сжал губы. Значит, трус застрелился, оставив дочь расхлебывать заваренную им кашу.
– Но он же был умным человеком. Наверняка что-то тебе оставил. – Идрис не мог поверить, что у Тэда Харпера не было оффшорных счетов на подобный случай. Неужели он мог оставить дочь в нищете?
Саския энергично замотала головой.
– Он не оставил ничего, кроме позора и долгов.
– А твоя мать не могла помочь?
– Ты знаешь, что мы не поддерживали отношений. Они развелись, когда мне было три года. Она снова вышла замуж, создала студию йоги и не хотела быть замешанной в скандал. – Саския огорченно вздохнула. – Не знаю, может, она и не прогнала бы меня, окажись я у нее на пороге, но был еще и Джек.
Да, Джек. Теперь Идрис за него тоже отвечает. Три дня назад у него не было других дел, кроме виноградника и бизнеса, ну и редких встреч с матерью и вызволения отца из пикантных ситуаций. Теперь у него королевство, жена, ребенок и второй на подходе.
– Где его мать?
– Не знаю и знать не хочу. Боже мой, Идрис, эта женщина была любовницей отца. Я понятия не имела о существовании ее и Джека, пока она не появилась через неделю после смерти отца. Она пришла за деньгами. Узнав, что денег не будет, она бросила малыша в холле и была такова.
Идрис поморщился.
– И не было никого, кто бы мог помочь?
– Нет, – огрызнулась она. – С той ночи, когда не стало отца, я поняла, что могу рассчитывать только на себя.
Идрис замер. Он про себя прикинул, что ее отец ушел семь лет назад. Тогда же она бросила Оксфорд, а он разорвал с ней отношения.
Ему стало тошно от этих подсчетов. Он вспомнил ту ночь, когда она появилась у него на пороге, закатив пьяную истерику. Это было на нее не похоже, но он не стал разбираться. Он уже решил порвать с ней. Она отвлекала его от поставленных целей. Идрис просто прогнал ее, сказав, что между ними все кончено. Он судорожно сглотнул.
– Ты пришла ко мне в ночь, когда не стало отца?
Саския пронзила его испепеляющим взглядом.
– А что это меняет? Избитое клише – худший из дней жизни. Были и другие: когда я не дала боссу облапать меня в подсобке, когда я увидела, что Джек идет в школу в рваных башмаках, когда работала с высокой температурой, потому что временным сотрудникам не положен больничный, когда погибла Майя. Но тот роковой день мне не забыть никогда.
Ее признания жгли сердце Идриса. Его охватило чувство вины. А Саския продолжила исповедь:
– В тот день в университет пришла полиция, сообщившая мне о самоубийстве отца. Они сказали, что он был замешан в крупных махинациях и все его доходы могли складываться из нечестно заработанных средств. Я опознала тело, ответила на вопросы, пока могла говорить, ознакомилась с материалами следствия, доказывавшими его вину. Я, не помня себя, помчалась к тебе за поддержкой. Но тебя нигде не было.
Идрису все стало ясно. Он понял, что порвал с ней в день гибели ее отца. Но незнание не спасало от огромного чувства вины, охватившего его.
Справедливости ради, он должен был отметить, что все равно порвал бы с Саскией чуть позже. Это был уже решенный вопрос. Он слишком хорошо знал, что значит ставить чувства превыше долга. Его родители были тому примером. И он выбрал долг и ответственность, вернув имени Делакур былое уважение и известность.
– Я тогда думала, что ты меня любишь, – неожиданно спокойно сказала Саския. – Ты никогда не говорил мне про любовь, но я видела ее в твоих глазах, улыбке, чувствовала это в твоих прикосновениях.
Воспоминания нахлынули на Идриса.
– Возможно, так оно и было, – хрипло пробормотал он. – Если я вообще способен на это чувство.
Саския моргнула.
– Рада, что это не было игрой воображения.
– Саския, присядь, пожалуйста.
На этот раз она повиновалась и осторожно опустилась на стул. Идрис подал ей стакан воды. Он провел по лицу рукой, собираясь с мыслями.
– В ту ночь, когда ты приходила, мне звонила мать. Я всегда был и остаюсь самым разумным в семье и улаживаю все проблемы.
– Чего она хотела?
– У нее была настоящая истерика. Мне пришлось долго ее успокаивать. Она в очередной раз повздорила с отцом и грозила лишить себя жизни. Она на все способна в таком состоянии. Я не мог ее игнорировать. – Идрис налил себе бренди. – Впервые тогда ситуация вышла из-под контроля. И это меня испугало. Я не сдал в срок эссе, руководитель диплома был недоволен, как продвигается работа, дома во Франции тоже возникли проблемы, и я проводил с тобой слишком много времени. Нет, – не дал он возразить Саскии, – я сам был во всем виноват. Я должен был исправить ситуацию. Этого требовало мое будущее и обязательства перед семьей, – признался Идрис. – И тут приходишь ты. И мне показалось, что в конфликте родителей я вижу зеркальное отражение наших еще незрелых отношений. Плачущая мать, расстроенный отсутствием работы отец, от тебя пахнет алкоголем, ты в истерике…
– Понятно, – протянула Саския.
– Я не мог себе позволить быть втянутым еще в один конфликт. Я не мог дальше развивать наши отношения, не мог отвлекаться от главной цели. Я не знал, что у тебя было все так серьезно, и очень сожалею, что не помог тебе в тот момент.
– Мне не нужна была помощь. Я хотела поддержки.
Что он мог ответить? У него перед глазами был пример матери.
– Я знаю. Но ты не в первый раз появлялась у меня с требованием внимания к себе, не считаясь с моими планами. Ты всегда была импульсивной и требовала от меня того же. А я терпеть не могу спонтанных поступков. – Сколько раз она предлагала забросить учебники, прогулять лекции, устроить выходной, сесть в поезд и умчаться в неизвестность. Что плохого в порядке и запланированном существовании?
Саския вертела в руках стакан.
– Ты никогда не думал, куда я подевалась? Ты у Майи про меня спрашивал?
Честно говоря, после исчезновения Саскии он вздохнул с облегчением. Идрис был рад, что может целиком посвятить себя работе, не идя на поводу у эмоций.
– Саския, ты была такой общительной девушкой с массой друзей, знакомых и ухажеров. Ты говорила об учебе за границей. Я решил, что ты перевелась в другой университет. У Майи я про тебя не спрашивал.
Эти предположения тогда укрепили его во мнении, что Саския была скорее легкомысленной ветреницей, чем серьезной студенткой, раз она упорхнула словно бабочка. В этом она была похожа на его мать. Стало быть, он прав, что расстался с ней. Но его предположения оказались неверными.
– Майя тоже не знала, где я. Мы случайно столкнулись на Бонд-стрит пару лет назад, впервые после моего ухода из Оксфорда. Вообще-то, я не планировала обрубать концы так резко. Я поехала домой в надежде спасти то, что осталось. Но неделю спустя в моей жизни появился Джек. Я не выношу жалости. Мне не хотелось, чтобы друзья узнали, что со мной стряслось. С той поры вся моя жизнь превратилась в борьбу за выживание. Я должна была кормить, одевать и воспитывать младшего брата. Оксфорд канул в Лету.
