– Выходит, такое уже случалось? – рискнула осведомиться я.
– Не раз и не два, – подтвердил Джош. – Я изучал вопрос. Что бы мы ни плели цивам – мы живем на пороховой бочке. Спасибо Барьерам, у нас была длительная передышка, но и пришлецы не дураки, они умеют приспосабливаться.
– Да уж… Там, откуда я приехала, Барьеров нет. Поэтому насчет безопасности мы не обольщались, – ответила я. – Вот же не было печали…
– Эй, Радка, ну ты чего? – Джош приобнял меня и легонько сжал мое плечо. – Ты же не единственная Охотница в целом мире. Это не только твоя ответственность. И даже не только Охотников. У нас нынче отличные вооружения, плюс есть же еще Маги и псайкорпус. Ты нас даже в расчет не берешь, а мы, Псаймоны, тоже знаем пару-тройку фокусов.
По-моему, если нападут пришлецы, от Псаймонов помощи не дождешься: один Псаймон справится разве что с одной тварью. Но вслух, понятное дело, я ничего такого говорить не стала. В поединке Псаймон, может, и хорош. Но навалится, скажем, целая толпа этих самых нагов – и что Псаймон сможет сделать? От чтения мыслей тут толку мало. Псаймон разве только прочтет, что противник его ненавидит и жаждет поскорее слопать. Хотя… Возможно, Псаймоны умеют не только читать мысли, но и контролировать сознание. Это и есть «пара-тройка фокусов».
Но тоже как сказать. Если Псаймон может рулить только одним сознанием… Ну тогда кучка кобольдов легко завалит любого Псаймона.
– Если они хотели внедрить своих диверсантов, то план не сработал, – хмыкнула я. – С водостоками одно хорошо: туда поместится все-таки не так много пришлецов. А у меня как-никак одиннадцать Гончих.
– Вот-вот, – поддержал Джош. – Хочешь еще чаю? Или, может, съешь чего-нибудь?
– Я бы выпила еще что-нибудь, – сказала я. – Не обязательно чаю.
Если чай, как говорит Джош, дефицит, то он наверняка дорогущий. Когда Джош водит меня куда-то, расходы, наверное, покрывает префектура или штаб. Но это не точно. А я совсем не хочу разорять Джоша ради собственной прихоти. Надо бы выяснить про оплату счетов в ресторанах. В случае чего предложу разделить расходы. Чтобы все по-честному.
– Мне еще до грозы пришла целая пачка писем из дома, – сообщила я, а столик между тем выдал нам новую порцию напитков. И я рассказала Джошу о письмах Кей и некоторых моих друзей, не упомянув, естественно, что друзья эти – Охотники.
То ли Джош мастерски изображал интерес – но мне так не думается, – то ли ему и впрямь было интересно послушать про нашу жизнь. Может, она казалась ему такой же необычной, как мне жизнь в Пике. Его завораживали разные подробности: как мы получаем электричество от солнца, ветра и педальных генераторов, но согреваемся куда более надежным способом – с помощью дров. Как мы добываем воду: родниковую, дождевую, а еще как накапливаем в особых резервуарах снег и растапливаем его. Как у нас устроено водоснабжение: у нас нет центральной системы водоснабжения, но есть водопровод в помещении, совсем как в Пике, и на крышах установлены небольшие водокачки.
И еще Джоша очень интересовало, как организована безопасность за Барьерами. То есть, по сути, как мы ходим на Охоту. Я рассказывала, но очень осторожно, напирая на то, что у нас все охотники обычные. А Джошу все не верилось, что люди, не наделенные магией, так лихо укладывают пришлецов.
– И как вас там до сих пор живьем не сожрали, – покачал он головой.
Вполне предсказуемая реакция. Я уже прокручивала в голове ответы. Джоша так просто не проведешь. Как пить дать, рано или поздно он задумается, что за таинственная сила хранит нас от пришлецов.
Я нервничала. Псайщит, конечно, работает – но ведь Псаймон прочтет язык тела так же легко, как и мысли. А вдруг он заподозрит, что я чего-то недоговариваю? И если он проведает про наших Охотников и Чародеев – как он поступит? Я попробую сказать ему правду. Но кое-что все же придется скрыть.
– Мы выше границы снегов, – пояснила я. – Фермы, правда, ниже по склону, но там, где мы живем, снег никогда не сходит. Не каждый пришлец выносит такой холод, а если кто и выносит, то недолго. Холод сам по себе оружие. Но у нас есть кое-что еще.
– Кое-что еще? – с любопытством переспросил Джош.
– Мы вычислили, сколько надо холодного железа, чтобы отпугивать пришлецов и чтобы они не сообразили, сколько нас, – призналась я. – Нам даже не надо ставить железные изгороди или что-то такое. Мы вколачиваем железные гвозди в деревянный частокол вокруг деревни – но не абы как, а особым узором. И через этот узор могут пробиться только самые крупные пришлецы. А они боятся холода не меньше, чем мелкота.
– Да уж, как говорится, голь на выдумки хитра. Приходится вам выкручиваться – с единственным-то Охотником. Интересно, а после твоего отъезда, мог еще у кого-то пробудиться дар?
– В принципе мог. – Пожалуй, хватит с меня его расспросов, решила я. Пускай он сам теперь отвечает. – А кстати, раз мы заговорили о пробуждении дара – когда ты открыл в себе, что ты Псаймон?
Джош на мгновение завис… Ой, кажется, я задала неудобный вопрос, да?
– У нас это по-другому, – немного напряженно проговорил он. – Дар не пробуждается. Мы такими рождаемся.
Нет, так не пойдет. Я сейчас докопаюсь до истины.
– Э-э-э… В смысле… А как это? Ты еще младенец – а у тебя уже псайспособности?
Джош немного расслабился:
– Вроде того. И поэтому нас почти всегда забирают в специальные ясли. Псаймона легко распознать даже в младенце, – недовольным тоном прибавил он. – Они все время ревут. Действительно все время. Даже когда спят.
– Потому что на них валятся чьи-то мысли со всех сторон, а они еще не умеют защищаться? – предположила я. Джош кивнул. – Но ты сказал «почти всегда забирают». А тебя, получается, не забрали?
Джош качнул головой:
– Моя мама была Псаймоном. Думаю, и папа тоже, только мне про это не говорили. Когда я родился, родители уже расстались, и псайкорпус позволил маме самой меня воспитывать. В яслях для меня создавали бы защиту, пока я не подрос и не выучился создавать ее самостоятельно. А мама могла и сама это делать. И заодно учить меня, как пользоваться моими способностями. Ну и ходить-говорить, конечно, тоже. А потом я пошел в специальную школу для Псаймонов. Туда ходили воспитанники ясель. Но я, в отличие от всех одноклассников, после уроков шел домой.
Мне не надо было напрягать воображение, чтобы представить, каково ему приходилось. Я была совсем ребенком, когда во мне пробудился дар, навеки отделивший меня от обычных людей. Но у Джоша все-таки была мама. И вероятно, она сильно его любила, раз сумела настоять, чтобы ей оставили сына на воспитание.
Я даже не успела подумать – оно само как-то вырвалось.
– У тебя, наверное, лучшая мама в мире, – искренне сказала я.
Джош надолго умолк. И потом произнес:
– Ну… наверное. Даром что она постоянно выносила мне мозг: «Говори обычным языком, Джош». А мне-то куда проще было передать ей мысль прямо в голову!
