«Я не знаю, Ча. – Я пожала плечами. – Думаю, нам сейчас главное – держать ухо востро».
Наконец я почувствовала в себе силы отпустить Гончих, и, кажется, пора уже настала. «Готовы отправиться домой?» – спросила я Ча и Мирддина. Они кивнули. Мои Гончие, развалившиеся в разных концах гостиной, встали и собрались вокруг меня. Мы вышли в коридор. Поскольку там никого не оказалось, я шагнула вперед и начертила Письмена.
Последняя из моих Гончих исчезла в Портале, и вдруг у меня за спиной послышался вздох. Это была Джесси, хотя я ее в первую секунду даже не узнала. Она завязала волосы в хвост и надела форму, какую тут носит персонал.
– Джесси Паладин? – опешила я. – А почему на тебе… – как бы это назвать потактичнее? – форма сотрудника?
Джесси помялась немного и сообщила:
– Мисту Северн сказал, оно так лучше. – Выговор у нее был еще позаковыристее, чем у Марка. – Одежки я привезла самую малость, да и в той-то я среди тутошних как чирь на носу.
А от формы цивов ее и вовсе тоска берет, догадалась я. Даже мне было поначалу неловко в новом Охотничьем наряде – а ведь я совсем не прочь приодеться во что-нибудь красивенькое. Исходя из того, что я знала о Христовых у нас дома, скорее всего Джесси решила, будто вся здешняя одежда «нескромная». И только форма с грехом пополам прошла отбор.
– Ой, что ты, носи что нравится и в чем удобно, вот и все! – поспешно сказала я. – Я просто удивилась, что ты в форме. Э-э… я тебя чем-то смутила? Прости, пожалуйста!
– Я прежде не видала, как анг… Гончие то есть, уходят к себе, – призналась она. – Марк при мне их не отсылает.
Джесси держалась чуточку отстраненно, но, может, это я сама себе напридумала. Я пожала плечами:
– Обычно мы отсылаем Гончих до возвращения на базу, но сегодня мы так устали, что пришлось привезти их сюда. Сражение было очень жесткое… – Я осеклась, потому что Джесси побелела как мел:
– А Марк…
Ага, значит, она понятия не имеет, чем мы там занимались. Оно и к лучшему.
– С ним все хорошо. Мы только устали как собаки. Мы с ним постоянно были рядом, в одном отряде. В последний раз я его видела в маленькой кухоньке Элиты. Он глотал не жуя картофельные соломинки, а Гончие сидели рядом.
Ручаюсь, что Джесси не терпелось рвануть со всех ног на кухню и проверить. Но это все же было бы невежливо, поэтому бедняжка разрывалась между бежать и остаться. И что-то еще промелькнуло в ее взгляде. Может, злость оттого, что ей не рассказали о битве при Сионе.
– А ты-то откуда знаешь?! – не подумав, выпалила она. И в ее голосе явственно звучало возмущение. Ну надо же: я знаю, где ее супруг, а она нет! Снова в ее взгляде что-то такое сверкнуло. Вроде бы растерянность. И кажется, ревность.
Ну, началось. Кто бы сомневался. Все Христовые девушки, которых я знала, сдвинуты на своих парнях. Они вечно трясутся, что пришлецы явятся и каким-то образом уведут их суженых. А мысль о том, что парень и девушка могут просто дружить, вообще не приходит им в голову.
И к тому же эта парочка поженилась всего два дня назад. И вот Марк уносится куда-то сломя голову, а жене ни полслова, куда и зачем он бежит. И она не в курсе, что это вообще-то вызов. А тут появляюсь я и говорю чуть ли не прямым текстом: знаешь, голубушка, а я с твоим муженьком провожу куда больше времени, чем ты.
И все же Джесси топталась на месте… В нее, очевидно, вколотили какие-то правила приличия, и воспитание ее удерживало.
Теперь уже я разрывалась. Поди разберись, чего хочет Марк! Может, ему надо, чтобы она хлопотала над ним и кудахтала, пока он, полумертвый от усталости, будет поглощать картофельные соломинки. Или наоборот. Или, если Джесси не станет хлопотать и кудахтать, он решит, что она его не любит.
– Да с ним все в порядке, сходи сама проверь, – предложила я. – Перском покажет тебе дорогу. Но имей в виду, он такой очумевший, что своего имени уже не помнит, не то что твоего. Короче, на громкие речи о наших подвигах не рассчитывай.
Джесси несмело хихикнула – точно не ожидала шутки, да и вообще дружелюбия с моей стороны.
– Спасибочки, – сказала она и умчалась.
А я потопала к себе. Хорошо, что в моем душе можно сидеть. А то я бы долго не выстояла.
Мне снова приснилась Карли. Мы с ней стояли посреди унылого бескрайнего газона. Вокруг нас ничего не было – только подстриженная трава простиралась во все стороны насколько хватало глаз. Мы с Карли смотрели на горизонт, а там рождалась большая буря, из тех, что обрушиваются на Пик. В этот раз я видела все с самого начала. Сперва я различала лишь верхушки облаков – высокие, далекие и пока не грозные. Потом облака ближе к земле стали темнеть и показалась сама буря. Тучи наливались тьмой, и вот уже их подбрюшье сделалось чернее ночи, и земля под ними тоже. Среди туч проскакивали молнии, озаряя их изнутри, – буря напоминала банку, куда натолкали светлячков. Но еще больше молний – гораздо больше – устремлялось на землю, пронзая ее снова и снова. Мне сделалось страшно: ведь гроза приближалась и как остановить ее, я не знала, а бежать нам было некуда. Во сне мне даже в голову не пришло вскинуть Щит – мозги парализовало страхом.
Карли торжественно развернулась ко мне и проговорила:
– Надвигается.
И тут я проснулась.
Я попыталась понять, что бы это могло значить. Казалось бы, обычное дело: вчерашние слова Лучника насчет того, что начинается «всплеск», я как бы перевела на язык сна. Наверное, в этом и кроется объяснение.
Вещие сны мне ни разу не снились. У нас в Монастыре двое монахов вроде как видят вещие сны. Но никто на Горе не уточняет, кто именно эти двое. Потому что иначе этим людям, обладающим даром, век не знать покоя от охотников до предсказаний. Вряд ли мой сон вещий. Просто подсознание как бы подтверждает, что Лучник прав.
Если у нас и вправду случится этот самый «всплеск», я не смогу отправить Ча к Учителям с посланием. Разве только при твердой – нет, железной – гарантии, что вызова не будет. А такая гарантия мне не светит до самого окончания «всплеска».
Я уже говорила, что ответственность скверная штука? Так вот, если не говорила, то говорю сейчас.
14
Весь следующий день я предавалась размышлениям. Даже в водостоке мысли мои блуждали где-то далеко. Ночью прошел дождь – по мне, так неслабая гроза. Радар показывал всего-навсего красно-оранжевое – не фиолетовое! – пятно по размеру втрое крупнее города. Поэтому посреди туннеля неспешно струился ручеек глубиной пару дюймов. И нынче нам не везло с добычей. Я шла по краю туннеля, вдоль стенки – и вовсе не потому, что не хотела мочить сапоги. А чтобы не выдавать наше присутствие шлепаньем по воде.
