В основном я могла совладать с собой до наступления утра. Но порой… порой я смотрела в потолок или на светящийся циферблат часов и ждала рассвета. Я просто не могла уснуть в чужой кровати.
Теперь это кажется странным, учитывая, во скольких местах мне приходилось ночевать последние два года. В уборной на заправках. На автовокзалах. В поездах. В кустах в приличных районах. И каждый раз, впадая в дрему, я гадала, что произойдет, если моя сила случайно вытащит нечто опасное из незнакомца, пока я сплю. Чаще всего мне оставалось лишь напоминать себе, что мама зашла проверить утюжок для волос перед тем, как пойти спать. Я убеждала себя, что это небольшое напоминание и посеяло в моем сознании желание вытащить ее страх. Звучит как полная чушь, но только так я могла уснуть, так что утешаюсь, чем могу.
Внезапно я просыпаюсь и резко сажусь, меня охватывает уже знакомая паника.
Все в порядке? Я осматриваю темную комнату, ожидая увидеть дым. Ожидая криков. Когда они не раздаются, я поворачиваюсь и ставлю ноги на холодный пол.
Бух. Бух. Бух, бух, бух.
Я встаю с раскладушки, укутываюсь в одеяло и крадусь к окну, чтобы посмотреть вниз.
В зале никого нет, кроме Сэма. Он избивает одну из боксерских груш. Кулаками, локтями, коленями, с разворотами и пинками. На нем нет рубашки, запястья обмотаны бинтами, и с него градом стекает пот. Похоже, он здесь давно.
Я смотрю на часы. Пять утра.
Надо вернуться в постель. Не хватало мне погружаться в это болото еще глубже.
Но что-то в напряжении его плеч и челюстей, пока он набрасывается на грушу, кажется до боли знакомым.
В его ударах чувствуется отчаяние, будто он изо всех сил старается выпустить пар, чтобы забыть то, что не дает ему спать по ночам.
И поэтому я стою на месте, зачарованная зрелищем. Им.
Вот в чем особенность внутренних мучений. Когда твои шрамы настолько глубоки, как у меня, узнать такие же раны у других становится куда проще.
Нужно немедленно возвращаться в постель, а не торчать здесь и пялиться на него, как извращенка. Если он поднимет взгляд…
Черт! Черт, он посмотрел.
Сэм останавливается, его грудь часто поднимается и опускается, пока он машет мне.
Теперь придется спуститься. Или ситуация станет еще более странной.
– Клянусь, я не пялилась на тебя все то время, что ты тренировался. – Это первые слова, которые вылетают из моего рта. К моему ужасу.
Сэм делает щедрый глоток из бутылки с водой.
– Я так и не думал. Я тебя разбудил?
Я пожимаю плечами, пытаясь изобразить безучастность. Нужно вернуться к себе в комнату. Из разговоров с ним ничего хорошего не выйдет.
– Извини.
– Ты занимаешься борьбой? – наконец спрашиваю я.
– Раньше занимался, – просто отвечает он.
Я обхватываю себя руками, пытаясь максимально глубоко спрятать их в рукава. На мне свежая одежда, но волосы еще не высохли после дождя. Мое тело бьет мелкой дрожью.
Сэм ставит бутылку, и между нами воцаряется тишина. Так далеко я не продумывала наш диалог. Да что уж там, я вообще не думала. Возвращайся наверх, велю я себе. Что толку знакомиться с ним ближе, если завтра я уйду? Но мой язык живет собственной жизнью.
– Ты здесь живешь?
Сэм снова поднимает бутылку, будто не знает, чем занять руки. На его шее висит длинная цепочка с овальной подвеской.
Он улыбается с полным ртом воды и глотает ее.
– Иногда похоже на то, но нет. Я снимаю квартиру неподалеку со своим другом Вексом.
– А работа у тебя есть? – интересуюсь я. Понимаю, похоже на допрос с пристрастием, но я не специально. Просто я не могу понять этого парня, а хочу. Хочу узнать, какое ему до меня дело.
Сэм осматривает меня с головы до пят. Мы балансируем на грани и оба это знаем. Еще чуть-чуть, и мы заплывем в мутные воды.
– Да. На одном из погрузочных доков на западном берегу. Хочешь увидеть данные по моей зарплате?
– Пока нет. Но ты подготовь их на случай, если я передумаю.
Он снова ставит бутылку, и я мельком вижу татуировку на его трицепсе. Небольшая надпись, выведенная настолько тонким шрифтом, что я не смогла бы ее прочесть, если бы не стояла так близко.
«Элиза».
Сэм вновь поворачивается, и я опускаю взгляд прежде, чем он заметит, на что я пялюсь.
Хватит вопросов. Но есть еще один нюанс. То, что грызло меня с тех пор, как мы прибыли сюда.
– Что ты делал в «Подполье»?
– Для человека, который не любит отвечать на вопросы, ты слишком много их задаешь.
– Ты говорил, что пришел туда не ради боев. На что еще там смотреть?
Он тянет за липучки на запястьях и разматывает бинт.
– Я кое-кого искал.
На его запястье по-прежнему остается черный браслет.
– Кое-кого? О, славно, а то я боялась, что получу от тебя возмутительно туманный ответ.
Сэм прерывисто выдыхает.
– Ты сама говорила, что мы не друзья. Ты спасла мой зад, когда тот парень прижал пистолет к моей груди, а я спас твой, когда тебе грозило обморожение. Мы в расчете. – Он проводит костяшками по нижней губе.
«Довольствуйся этим и беги, – твердит мне здравый смысл. – Он дает тебе возможность уйти. Воспользуйся ею».
Я делаю шаг назад. Сэм поднимает голову, и я вижу в его глазах легкое раздражение. Он кивает на грушу.
– Если ты не собираешься уходить, я начну следующее упражнение.
Меня охватывает та же злость, что и в вечер нашего знакомства в «Алоэ», и я вся закипаю от его тона.
– Эй, это ты меня разбудил! Я просто хотела убедиться, что ты в порядке. И, возможно… – тут я замолкаю. Следующие слова уже обратно не вернуть. Я все равно их произношу: – Ты просто выглядел… – снова замолкаю. Что тут скажешь? – В общем, я просто хотела убедиться, что ты в порядке.
Сэм замирает и издает короткий, невеселый смешок.
– Со мной все хорошо.
Его слова звучат как поражение. В них больше нет раздражения. Его тон изменился. Наверное, мне стоит оставить его в покое. Просто кивнуть и уйти наверх. Затем собрать свои вещи и отправиться на ближайший автовокзал. На этом все.
Пора вернуться к своему одиночеству. В Сиэтле я жила в ветхой студии над пиццерией, где моим единственным другом был паук, который сплел паутину на моем потолке. Я назвала его Уинстоном и разговаривала с ним, когда мне становилось совсем одиноко. И взгляните – никто за это время не пострадал! Никаких потопов, никаких пожаров.
Похоже, даже за такой короткий период времени я забыла, каково находиться в окружении людей. Сапфира напомнила мне об этом, а теперь и Сэм будто поймал меня на крючок. Я застряла здесь, привлеченная тем, что он выглядит таким же сломленным, как и я.
