Календарь наполняется крестиками.
Ночь перед боем.
Я сказала Сэму, что пойду спать, но затем спустилась вниз. Мне никак не уснуть, учитывая, что будет завтра. Я сижу на середине мата и пью из пластиковой бутылки, которую уже давно стоило выкинуть. Этикетка отклеилась, оставив лишь грязный след клея. Я смотрю на разукрашенную кирпичную стену и впервые замечаю слова, выведенные тонким маркером рядом со шкафчиками:
Непокоренный
Уильям Эрнест Хенли
Когда вокруг сгустилась тьма,
Ей не свести меня с ума,
Ударит пусть судьба сама,
Ей не сломить мой дух непокоренный.
Пусть темная беда по грудь —
Я буду продолжать свой путь,
С него меня ей свернуть,
Не видеть головы моей склоненной.
Сквозь боль и кровь мой путь ведет,
Но я пройду огонь и лед,
Не побоюсь взглянуть вперед
И не спрошу, как много мне осталось.
Не пойте мне за упокой,
Я к свету, что всегда со мной
Направлю собственной рукой
Души моей летящий белый парус.
Это «Непокоренный» Уильяма Эрнеста Хенли. Я помню, как услышала его однажды на уроке английского, но тогда он меня так не зацепил.
Я истощена, но это к лучшему.
Благодаря усердным тренировкам у меня не было времени остановиться и подумать. Подумать о том, что я делаю и что, черт возьми, все это значит.
Кто-то подходит ко мне сзади, и я подпрыгиваю. Прошло всего две недели, но я перекатываюсь на бок и вскакиваю на ноги всего за две секунды.
У края мата стоит Дункан, спрятав руки в карманы штанов.
– Неплохо, – говорит он.
Я киваю. Наверное, стоило поблагодарить его. Но уже слишком поздно. Момент упущен. Теперь я просто стою, скрестив руки на груди.
Дункан поднимает взгляд к потолку.
– Двух недель недостаточно, чтобы узнать все необходимое для выживания в бою.
Я просто пялюсь на него.
Что мне на это ответить?
Интересно, догадывается ли он, что я планирую сделать в случае победы? Смогла бы я ему все объяснить – что возвращение девушки Сэма не столь важно, как избавление мира от еще одного монстра. Как воссоединение семьи.
Я просто киваю.
– Но это не значит, что ты беспомощна. Конечно, против натренированного бойца тебе не выстоять. Тебя размажут по стенке. – Он вновь изучает потолок, прежде чем опустить взгляд на меня. – Но завтра там не будет натренированных бойцов. Только пороховые бочки, считающие себя властелинами мира. Они не будут от тебя ничего ждать. Помни об этом.
И с этими словами он разворачивается и уходит. Не знаю, хотел ли он помочь или выбить меня из колеи.
Возможно, в этом и суть его плана.
14
Я просыпаюсь от беспокойного сна и спускаюсь в зал, но Сэм останавливает меня, когда я надеваю боксерские перчатки. Он только закончил смену в доках. Его руки испачканы в грязи.
– Нет. Сегодня отдыхай.
– Как раз сегодня мне и нужно что-то поколотить. Кроме того, разве ты не устал?
Он мотает головой.
– Нет. И тебе нужно беречь силы до вечера.
Я окидываю взглядом зал. Вчера шел дождь. В окна видно темно-серое небо, улицы по-прежнему подсыхают.
– Да я с ума сойду от безделья перед таким вечером!
– Тогда лучше не бездельничать.
Причал 39 – своеобразная ловушка для туристов, но это подразумевает толпу, с которой можно смешаться. Это единственное место в Сан-Франциско, которое мне нравилось, когда мы приезжали сюда в моем детстве. Никто не ищет местных и тут обычно столпотворение. Меня волнует, что из-за непогоды толпа поредеет, но это же Сан-Франциско. Тут всегда облачно.
В воздухе витает запах хлеба. От карусели в центре площади доносится музыка, смешиваясь с криками хостесс из рыбного ресторана, которая называет фамилию человека, забронировавшего столик. Мы с Сэмом погружаемся в этот чудесный хаос. Мне странно гулять с ним подобным образом – словно мы друзья. Мы просто наслаждаемся днем. Как обычные люди. Между нами пробегают дети с воздушными шариками, и Сэм отходит в сторону. Класс. Теперь между нами странное расстояние.
Сэм подходит ближе, когда мы минуем лавочку с сувенирными бейсбольными кепками.
– В день боя ты должна полностью очистить голову, – наконец говорит он.
– И как бы ты это сделал?
Он пристально смотрит на меня, и я пожимаю плечами.
– Я видела твою фотографию в спортзале. Ты раньше дрался, верно?
– Не профессионально. Так, любительская забава. Мы с Вексом участвовали в подпольных боях – просто чтобы быстро заработать деньги.
Его голос кажется напряженным, неуверенным – в этой истории кроется что-то большее. Сэм косится на меня, будто пытается решить, стоит ли мне ее рассказывать.
– Когда мы с Вексом дрались на любительском ринге, то в день боя ходили на картинг.
Я фыркаю, представляя, как Сэм и Векс – два самых крупных и мускулистых парня, которых я видела, – пытаются сесть в крошечную машинку для картинга.
– В один карт? – от разгулявшейся фантазии мое хихиканье перерастает в полноценный гогот.
– В разные, – исправляет меня Сэм, подчеркивая каждый слог.
– Стой… Вы ходили в развлекательный центр? Где детишки празднуют дни рождения и все такое? – хохочу я.
Сэм борется с улыбкой и яростно качает головой.
– Нет, нет. У них есть дрэг-рейсинг, строго для совершеннолетних. Если картинг устраивает экстремальные гонки, то он не только для детей.
– Не только? – ухмыляюсь я. – О боже, вы точно ходили в развлекательный центр! Вы выиграли билеты? Купили гибкие браслеты?
– Ладно, забудь. Давай вернемся в зал и будем просто сидеть и пялиться в стену.
Он поворачивается, будто намерен уйти, но я со смехом хватаю его за руку и тяну обратно. Это первый раз, когда я небрежно коснулась его вне ринга.
Не знаю, понимает ли он это… но я – да.
Внезапно я опускаю руку и смотрю на Сэма с виноватым видом, будто должна извиниться.
– Нет, прости. Прости. Я больше не буду дразнить тебя. Спасибо, что привел меня сюда.
Я останавливаюсь у перил. Внизу отдыхают морские львы, совершенно не замечая чаек, которые пикируют и садятся прямо на их массивные туши.
Я облокачиваюсь и подпираю рукой подбородок.
– Это любимая часть пирса моей мамы. Она всегда просила остановиться здесь на обратном пути из коттеджа, который мы снимали в Орегоне.
