– Его зовут Сэм. И кто бы говорил, – я киваю на его облегающую серую футболку. – Это как если бы котел ненавязчиво обвинял кастрюлю в принятии стероидов.
Олдрик стреляет в меня взглядом. Я опускаю глаза и рассматриваю капли воды на асфальте.
– Так что там насчет «разделиться»? – спрашивает Сэм, наконец догнав нас.
Сапфира переводит взгляд с меня на Олдрика. Клянусь, в этот момент внутри ее что-то ломается.
Она протягивает ему руку.
– Прости, что солгала тебе.
Олдрик смотрит на ее руку, но в конечном счете пожимает ее. Они уходят, оставляя меня с Сэмом между лавочками.
– Может, прогуляемся или так и будем стоять тут с подозрительным видом?
Я не хочу отделяться от них, но он прав. Мы не можем просто стоять на месте. Мы вместе выходим и направляемся к его машине.
– Так ты узнала, что хотела? – спрашивает Сэм, когда мы останавливаемся у лавочки до смешного с дорогим органическим медом.
– Он знает кое-кого, кто может знать, где найти кое-кого, кто общался с Элизой, – шепчу я, и мы продолжаем идти.
Сэм кивает, пытаясь не дать своей надежде разгореться. У меня вибрирует мобильный. Пришло сообщение от Сапфиры: «Не ждите нас».
Сэм отводит меня в сторону под брезентовый навес. Я пишу в ответ: «Все в порядке?»
«Да. Вы езжайте, мы сами вернемся».
Я показываю сообщение Сэму, и тут в небе гремит гром.
– Нам лучше поспешить.
22
Дождь с ожесточением барабанит по крыше автомобиля, заглушая слова Олдрика, звучащие в моей голове, и помогает отвлечься от воспоминаний о его несчастном выражении лица. Я поднимаю ноги и упираюсь подбородком в колени.
– Все нормально? – тихо интересуется Сэм, когда мы останавливаемся на красный свет.
Не хочу, чтобы он задавал вопросы, ведь мне нельзя говорить правду. Я смотрю, как он держит руль одной рукой; в его голосе звучит искреннее беспокойство, которое лишь служит напоминанием, что я по уши увязла во лжи. Качаю головой. Сэм отрывает большой палец от руля, предлагая продолжить, но я храню молчание.
Тогда он поворачивается ко мне, и я прячу лицо в колени.
Сэм кивает и резко разворачивает машину на сто восемьдесят градусов, из-за чего я врезаюсь в дверцу.
– Куда мы?
Он мотает головой.
– Мы не поедем к Дункану. Учитывая все сегодняшнее дерьмо, тебе сейчас только драться не хватало. От этого ты еще больше погрузишься в свои мысли.
– Но у нас есть зацепка.
– В Биг-Суре. До завтра мы все равно туда не поедем. И нам не помешает поесть, верно?
Воздух вокруг дымный, пряный и шипящий. Он трещит, будто сам ветер карамелизировался по краям и свернулся, как растворившийся сахар. Тут холодно, но благодаря обогревателям температура становится терпимой. Дождь прекратился, оставляя после себя запах мокрого асфальта и плавленого сыра. Если и существует комбинация запахов для успокоения души, то это она. Здесь есть несколько колесных забегаловок со столиками, у которых толпятся люди, облизывая жирные пальцы и попивая пенистые напитки. Атмосфера оживает от смеха и тихой музыки. Это совсем не похоже на визг шин или скрежет металла. На полицейскую сирену. Ну, знаете, на звуки, к которым я в последнее время начала все больше привыкать.
– Ладно. У нас двадцать минут, и затем мы вернемся, – начинаю я, но Сэм качает головой и идет задом наперед.
– Нет. Если я что и знаю, так это то, что выгорание вполне реально. Нам обоим нужно прочистить голову.
Ветер щиплет меня за щеки. Я смотрю на Сэма, и мне хочется продлить этот миг.
Хочется задержать это теплое чувство в груди, когда он вскидывает бровь. Чувство, что все может быть просто. Что он парень, а я девушка, и мы просто гуляем. Это чувство не принадлежит мне, и я не собираюсь его присваивать. Всего лишь позаимствую.
Позаимствую.
В этом нет ничего плохого. Я позволяю себе улыбнуться.
– Не могу поверить, что ты никогда не была в Стрит-фуд парке, – говорит Сэм, наблюдая, как я восторженно оглядываюсь.
Мы прогуливаемся и рассматриваем разные варианты еды. У нас есть выбор блюд из семи разных стран. Учитывая, что мне всегда с трудом давался выбор между чалупой и буррито из «Тако Белл», на это потребуется какое-то время.
Я фыркаю.
– Ага. Я приехала в Сан-Франциско отнюдь не посмотреть лучшие туристические достопримечательности, Сэм. Я случайно очутилась здесь посреди ночи.
– А откуда ты ехала?
Осторожно.
– Из Сиэтла. Я жила там полгода.
– Значит… ты не хочешь здесь оставаться. Ты думала над тем, чтобы вернуться домой? – интересуется он, легонько врезаясь в меня. Затем показывает на фургон. – Как насчет индийской стряпни?
Я кривлюсь.
– Не мое это.
– Возвращаться? Или индийская стряпня? – Сэм вновь проводит костяшками по губам. Я улыбаюсь тому, насколько естественно у него выходит это движение. Интересно, он вообще отдает себе в этом отчет?
– Бери, что хочешь, – увиливаю я от ответа.
Ему действительно не помешало бы поесть. Даже не представляю, сколько калорий ему требуется, чтобы насытиться. Не хочу, чтобы он потерял сознание от голода из-за того, что я не могу определиться. Мне-то его никак не поймать в этом случае.
– Нет, смысл не в том. Часть веселья как раз в выборе. Я научу тебя.
Мы проходим мимо фургончика с тайской едой и какую-то лавочку с органическими соевыми бургерами.
– Что насчет тебя? – спрашиваю я. – Когда-нибудь подумывал о том, чтобы вернуться домой?
Сэм тихо фыркает.
– Э-э, нет. Переезд Элизы стал для меня толчком, но я никогда не планировал оставаться в Коннектикуте. Просто я оттягивал этот момент, чтобы защитить сестер.
– От чего?
Сэм смотрит на меня. Он может сказать, что это не мое дело. Это было бы справедливо. Но он пожимает плечами и показывает на фургон с пиццей. Я морщу нос, и мы идем дальше.
– Моя младшая сестра Шайенн, э-э… – Сэм запинается. Находит пальцами подвеску на шее, в которой был в ночь, когда я согласилась, чтобы он стал моим спонсором. – Она аномал. Была им.
Была. Мой желудок ухает вниз.
– О боже… Мне так жаль, – выпаливаю я, но Сэм качает головой.
– Нет, все не так. Она жива. Ее… – он останавливается. – Ее выпотрошили.
Сэм видит ужас на моем лице и понимает, что плохо изъяснился.
– Нет-нет… с ней все хорошо. Вообще-то даже лучше, чем хорошо. Она была мидассой. Она…
